Эрих Фромм считал, что изоляция - первичный источник трево-
ги. Он особенно подчеркивал чувство беспомощности, сопутствую-
щее фундаментальной отъединенности человеческого существа.
"Осознание своего одиночества и отъединенности, своей
беспомощности перед силами природы и общества превраща-
ет его отъединенное, расколотое существование в невыноси-
мую тюрьму. Переживание отъединенности вызывает трево-
гу; более того, это источник всякой тревоги. Быть отъединен-
ным означает быть отрезанным, без какой-либо возможности
использовать свои человеческие силы. Следовательно, это
значит быть беспомощным, неспособным активно влиять на
мир - вещи и людей; это означает, что мир может вторгаться
в меня, а я не в состоянии реагировать"".
Этот смешанный аффект одиночества-беспомощности является
1. понятным эмоциональным ответом, когда мы обнаруживаем, что без
1 нашего согласия помещены в существование, которое не выбирали.
j Хайдеггер, говоря об этом состоянии, использует термин "вброшен-
ность". Хотя мы сами творим себя, наш проект- та форма, кото-
.. рую мы в конце концов создаем, - ограничен тем, что мы в одиноч-
ку вытолкнуты на экзистенциальную сцену.
. Дефамилиаризация. Мы конституируем не только себя, но и мир,
? формируемый так, чтобы скрыть, что он конституирован нами. Эк-
;зистенциальной изоляцией пропитано "тесто вещей", субстанция
1 мира. Но столько слоев житейских артефактов, каждый из которых
403
насыщен личным и коллективным смыслом, скрывают ее под своим
спудом, что мы обычно переживаем только мир повседневности,
рутинных действий, мир "их". Мы как бы "дома", мы окружены
стабильным миром знакомых объектов и институций, миром, в ко-
тором все объекты и существа связаны и взаимосвязаны множество раз.
Нас успокаивает ощущение уюта, принадлежности к чему-то знако-
мому; изначальный мир безграничной пустоты и изоляции спрятан и
погружен в безмолвие, давая знать о себе лишь краткими проблеска-
ми в ночных кошмарах и мистических видениях.
Однако бывают моменты, когда порывом ветра на мгновение при-
открывается занавес реальности, и мы мельком бросаем взгляд на
оборудование за сценой. В эти моменты - знакомые, я полагаю,
каждому саморефлексирующему индивиду - происходит мгновенная
дефамилиаризация, когда из объектов вырываются смыслы, распада-
ются символы, и человек срывается с якорей "домашности". Альбер
Камю в раннем произведении описал такой момент, наступивший,
когда он находился в гостиничном номере в чужой стране.
"Здесь я беззащитен, в этом городе, где не могу читать
вывески... без друзей, с которыми можно поговорить, ко-
роче, без отвлечений. В этой комнате, пронизанной зву-
ками странного города, я знаю, ничто не поведет меня к
более нежным огням дома или другого любимого места. По-
звать? Закричать? Появились бы чужие лица. ...И теперь,
когда сердце становится ленивым, завеса привычки, удоб-
ная ткань жестов и слов,медленно поднимается и наконец
открывает бледное лицо тревоги. Человек лицом к лицу с
самим собой: я не могу поверить, что он счастлив..."".
В эти моменты глубокой экзистенциальной муки отношения че-
ловека с миром подвергаются глубокому потрясению. Один из моих
пациентов - очень успешный, ориентированный на карьеру служа-
щий - описал такой эпизод, длившийся лишь несколько минут, но
настолько мощный, что впечатление о нем осталось живо и сорок лет
спустя. Это было в возрасте двенадцати лет, когда пациент однажды
лег спать на воздухе; он глядел в небо и внезапно почувствовал себя
отделенным от матери-земли и плывущим среди звезд. Где он нахо-
дится? Откуда пришел? Откуда пришел Бог? Откуда пришло нечто (в
отличие от ничто)? Моего пациента захлестывали переживания оди-
ночества, беспомощности, отсутствия опоры. Мне трудно поверить
в то, что решения, касающиеся всей жизни, могут быть приняты в
одно мгновение, но он настаивает, что именно там и тогда решил стать
таким знаменитым и могущественным, чтобы подобных чувств никогда
больше не возникало.
, Конечно, это переживание пустоты, потерянности, безродности
1нс происходит "извне", оно внутри нас и, чтобы возникнуть, не
>: нуждается ни в каком внешнем стимуле. Все, что требуется - искрен-
ний внутренний поиск. Это прекрасно выражает Роберт Фрост:
Я не боюсь пространства, что зияет
Меж безднами, - звезду не населяет
Народ людской. А бездна так близка:
Во мне пустыня, что меня пугает".
Когда человек попадает в собственную "пустыню", мир внезапно
Остановится незнакомым. Курт Рейнхардт говорит, что в таких случаях:
"...что-то чрезвычайно таинственное вторгается между
ним и знакомыми объектами его мира, между ним и его
собратьями, между ним и всеми его ценностями. Все, что
он называл своим, бледнеет и погружается куда-то, так что
не остается ничего, за что он мог бы уцепиться. Угроза
исходит от ничто (не нечто), и он оказывается один, по-
терянный в пустоте. Когда эта темная и ужасная ночь муче-
ний проходит, человек испускает вздох облегчения и гово-
рит себе: это все-таки было ничто. Он испытал не-
бытие".
Для описания состояния, в котором человек теряет ощущение зна-
IKOMOCTH мира, Хайдегериспользуеттермин "жуть" (Uncanny), со-
ответствующий переживанию "не-домашности". Когда мы (dasein)
рюлностью включены в знакомый мир видимости и теряем контакт со
ICBOHM экзистенциальным местоположением, то, согласно Хайдегге-
1ру, мы находимся в "повседневной" "падшей" форме. Тревога вы-
рюлняет функцию проводника, возвращающего нас через пережива-
ние "жуткости" к осознанию изоляции и небытия.
"Когда человек (dasein) падает, тревога возвращает его
из погруженности в "мир". Будничная знакомость распада-
ется... "Бытие в" переходит в экзистенциальный модус "не-
домашности", Говоря о "жуткости", мы не имеем в виду
ничего другого".
В другом пассаже Хайдеггер утверждает, чти когда человек возвра-
щен из "погруженности в мир" и объекты лишены своего значения,
Перевоя В.Э. Лейбина.
405
он испытывает тревогу, обусловленную конфронтацией с мировым
одиночеством, безжалостностью и небытием. Таким образом, что-
бы избежать "жути", мы используем мир как средство и погружаемся
в отвлечения, предоставляемые Мауа - миром видимостей. Предель-
ный страх возникает, когда мы встречаемся с ничто. Перед лицом нич-
то нам не может помочь никакая вещь и никакое существо, именно в
этот момент мы испытываем экзистенциальную изоляцию во всей ее
полноте. И Кьеркегор и Хайдеггер любили игру слов с участием сло-
ва "ничто". "Чего человек боится?" "Ничего!"
Итальянский кинорежиссер Антониони был мастером изображе-
ния дефамилиризации. Во многих его фильмах (например, в "Затме-
нии") объекты видятся в окончательной чистоте с примесью холод-
ной таинственности. Они отделены от своего значения, и главная
героиня просто проплывает мимо них, неспособная действовать, в то
время как все вокруг нее деловито движутся, используя их".
Дефамилиризация охватывает не только объекты в мире; другие
сущности, изобретенные, чтобы обеспечивать структуру и стабиль-
ность - например, роли. ценности, руководства, правила, этичес-
кие нормы - точно так же могут быть оторваны от смысла. В главе 5
я описал простое упражнение "разотождествления", в котором инди-
видуумы записывали на карточках ответы на вопрос "Кто я?", а за-
тем в размышлении отбрасывали эти роли одну за другой (например:
мужчина, отец, сын, зубной врач, пешеход, читатель книг, муж,
католик, Боб). Ко времени, когда упражнение было закончено,
индивид отбрасывал все свои роли и начинал сознавать, что бытие
независимо от аксессуаров, что человек существует, как сказал Ниц-
ше, и за "последней туманной чертой испаряющейся реальности"".
Некоторые фантазии, о которых участники рассказали в конце упраж-
нения (например, "бесплотный дух, скользящий в пустоте") очевидно
наводят на мысль, что лишение ролей активизирует у человека пере-
живание экзистенциальной изоляции.
Переживания, возникающие тогда, когда человек остается один и
повседневные ориентиры внезапно утрачиваются, обладают способ-
Хайдеггер говорит об объектах в мире как о находящихся "под рукой" либо "ря-
дом", в зависимости от того, считается ли объект "инструментом" или понимается
как чистая сущность: "Угроза исходит не от самого того, что находится наготове или
под рукой, но скорее от факта, что ни то, ни другое больше ничего не "говорит". Мир.
в котором я существую, потонул в ничтожности. Тревога вспыхивает перед лицом
"ничто" мира. но это не означает, что в тревоге мы переживаем подобие отсутствия
того, что находится рядом в пределах мира. Скорее находящееся рядом предстает та-
ким, как будто не имеет какой бы то ни было включенности в нас, но может проявить
себя в бессодержательной безжалостности. Это подразумевает, что наше озабочен-
ное ожидание не находит ничего, выраженного так. чтобы оно могло понять себя:
оно наталкивается на "небытие" мира.
ностью вызывать чувство жути - чувство не-домашности мира.
Заблудившийся путник; лыжник, внезапно обнаруживший себя не на
лыжне; водитель, который в густом тумане больше не видит дорогу -
в таких ситуациях человека нередко охватывает в страх независимо от
присутствия физической угрозы. Это страх одиночества - ветер, ду-
ющий из собственной внутренней пустыни - ничто, находящегося в
сердцевине бытия.
"Жуткое" несут социальные взрывы, внезапно с корнем вырыва-
ющие ценности, этику и мораль, которые, как мы привыкли счи-
тать, существуют независимо от нас. Холокост, насилие толпы, мас-
совое самоубийство в Джонстауне, хаос войны вызывают в нас ужас,
потому что это проявления зла; но они также потрясают нас содержа-
щимся в них сообщением: ничто в мире не соответствует наши все-
гдашним представлениям; правит случайность; абсолютно все может
1 измениться; все, что мы считали Непреложным, ценным, хорошим,
: может внезапно исчезнуть; твердая основа отсутствует; мы "не дома"
1 здесь, или там, или где-либо в мире.
Рост и экзистенциальная изоляция
Слово "существовать" подразумевает дифференциацию ("ex-ist" =
I "stand out" (выделяться)). Процесс роста, согласно представлению
S Ранка, это процесс сепарации, превращения в отдельное существо.
1 Рост подразумевает отделение: автономию (самоуправление), опору на
{себя, способность стоять на собственных ногах, индиввдуацию, са-
моконтроль, независимость. Жизнь человека начинается со слияния
яйцеклетки и спермы, проходит через эмбриональную стадию физи-
i ческой зависимости от матери в фазу физической и эмоциональной
1 зависимости от окружающих взрослых. Постепенно индивид устанав-
1ливает границы, отмечающие, где кончается он и начинаются дру-
1гие, и начинает полагаться на самого себя, становится независимым
1 и отдельным. Не отъединиться значит не расти, но платой за сепара-
1цию и рост является изоляция.
i В терминах Кайзера, напряжение, присущее этой дилемме, обус-
1ловливает "универсальный конфликт" человека. "Индивидуальное
"становление влечет за собой полную, фундаментальную, вечную и
1 непреодолимую изоляцию". Фромм в "Бегстве от свободы" говорит
; о том же самом:
"Постольку ребенок приходит в этот мир, он сознает,
что одинок, что представляет собой сущность, отдельную
407
от всех других. Эта отъединенность от мира, подавляюще
сильного и могущественного и часто угрожающего и опас-
ного по сравнению с индивидуальным существованием,
рождает чувство бессилия и тревоги. Пока мы являемся
интегральной частью мира, не сознавая возможностей и от-
ветственности индивидуального действия, нам нет нужды
бояться мира. Становясь индивидуальностью, мы оказыва-
емся в одиночестве и встречаемся один на один с миром во
всех его опасных и подавляющих проявлениях"".
Выйти из состояния межличностного слияния означает столкнуть-
ся с экзистенциальной изоляцией, сопровождающейся страхом и бес-
силием. Дилемма слияния-изоляции - или, как ее обычно называют,
привязанности-сепарации - основная экзистенциальная задача разви-
тия. Именно это имел в виду Отто Ранк, подчеркивая значимость ро-
довой травмы. Для Ранка рождение было символом любого выхода из
погруженности в целостность. Ребенок боится именно самой жизни.
Теперь становится ясно, что экзистенциальная и межличностная
изоляция сложно взаимосвязаны между собой. Выход из межличнос-
тного слияния бросает индивида в экзистенциальную изоляцию. Не-
удовлетворительное существование в слитности, так же как слишком
ранний или слишком неуверенный выход из нее, приводят к тому,
что человек не готов встретиться с изоляцией, сопутствующей авто-
номному существованию. Страх экзистенциальной изоляции являет-
ся движущей силой многих межличностных отношений и, как мы
увидим, важной динамической характеристикой феномена переноса.
Проблема отношений - это проблема слияния-изоляции. С одной
стороны, человек должен научиться быть в отношениях с другим, не
поддаваясь желанию избегнуть изоляции, став частью этого другого.
Но он также должен научиться, будучи в отношениях с другим, не
низводить другого до роли средства, не делать из него орудие защиты
от изоляции. Бьюдженталь, обсуждая проблемы взаимоотнесеннос-
ти, играет на слове "отдельно" ("apart"). Основная межличностная
задача человека состоит в том, чтобы быть одновременно "частью" и
"отдельно". Межличностная и экзистенциальная изоляция представ-
ляют собой этапы друг для друга. Человек должен отъединить себя от
другого, чтобы пережить изоляцию; человек должен быть сам по себе,
чтобы испытать одиночество. Однако именно встреча с одиночеством
в конечном счете делает возможной для человека глубокую и осмыс-
ленную включенность в другого.
По-английски a part of н apart from. - Прим. переводчика.
408
Изоляция и отношения
Переживание экзистенциальной изоляции порождает в высшей
степени дискомфортное субъективное состояние и, как любую фор-
му дисфории, индивид не может длительное время его выносить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100