"Для этого мальчика смерть означает конечное садомазохисти-
Цчсское удовлетворение в гомосексуальном единении с отцом" или
смерть означает для него сепарацию от матери и прекращение выра-
жения его бессознательных либидинозных желаний".
: Не может не возникнуть вопрос: откуда такая тяга к переводу смерти
;во что-то иное? Если в жизни пациента есть ограничения, вызванные,
допустим, страхом открытых пространств, собак или радиоактивных
рЬсадков, либо его поглощают навязчивые размышления о чистоте или
1> том, заперта ли дверь, - тогда, вероятно, есть смысл переводить
1эти поверхностные проблемы в нечто более фундаментальное. Но, res
ypsa loquitur, почему бы страху смерти не быть просто страхом смер-
l"m, не переводимым в "более глубокий" страх? Возможно - и об этом
1пойдет речь ниже - невротический пациент нуждается отнюдь не в
1гаком переводе; возможно, он не находится вне контакта с реально-
Стыо, а напротив оказался слишком близко к истине, поскольку ему
IHC удалось выстроить "нормальные" отрицающие защиты.
Клинические исследования
Невнимание к концепции смерти имеет далеко идущие последствия
Цй для клинических исследований. Одним из примеров может служить
ема утраты и горя. Психологическая адаптация после утраты близ-
65
кого в подробнейших деталях изучалась многими исследователями,
однако никто из них не учитывал, что речь идет не только о "потере
объекта", но и об угрозе потери себя самой или самого. Утрата несет
с собой сообщение: "Если твоя мать (отец, ребенок, друг, супруг)
умерла, значит, ты тоже умрешь". (У моего пациента вскоре после
того, как он потерял своего отца, была галлюцинация голоса, про-
рокотавшего сверху: "Ты - следующий".) В широко известной рабо-
те, посвященной исследованию вдов в течение первого года после
потери мужей, автор приводит, например, такие слова своих испы-
туемых: "Я чувствую себя словно человек, идущий по краю ямы, дно
которой теряется во тьме", а также их высказывания о том, что мир
для них стал ненадежным и потенциально опасным местом, или что
жизнь кажется им теперь бесцельной и бессмысленной, или что они
чувствуют злобу, но эта злоба никуда не направлена. Я не сомнева-
юсь, что глубинный анализ любой из реакций, выраженных в этих
высказываниях, привел бы исследователя к важным выводам о зна-
чении потери как переживания, которое может способствовать встре-
че человека с его собственной смертью. Но автор упомянутого иссле-
дования, так же как авторы других известных мне обширных работ,
посвященных утрате близкого, исходил из другой системы понятий и
потому не сделал этих выводов - печальный пример того, как обед-
няется поведенческая наука в результате игнорирования интуитивно
очевидных истин. В одном из первых произведений письменной ли-
тературы, вавилонском эпосе "Гильгамеш", созданном четыре тыся-
чи лет назад, главный герой отлично знает, что смерть его друга,
Энкиду, предвещает его собственную смерть: "Что за сон овладел
тобой? Ты стал слеп и не можешь услышать меня. Когдая умру, не
буду ли я как Энкиду? Скорбь входит в сердце мое, я боюсь смерти".
Клиническая практика
Некоторые терапевты утверждают, что их пациенты не выражают
никакой озабоченности смертью. Я уверен, что здесь дело в терапев-
те, который не готов услышать об этом. Восприимчивый, глубоко
вникающий в проблемы пациента терапевт в своей повседневной ра-
боте постоянно встречается со смертью.
Пациенты приносят огромное количество материала, связанного
со смертью, стоит их чуть-чуть в этом поддержать. Они рассказыва-
ют о смерти родителей или друзей, тревожатся о грядущей старости;
выясняется, что смерть часто присутствует в их сновидениях: побы-
вав на встрече своего класса, они остаются потрясены тем, как все
1йостарели; с болью замечают власть над собою своих детей, но вдруг
бнаруживают, что наслаждаются замшелыми стариковскими удоволь-
гвиями. Их внимание останавливается на множестве "малых смер-
5Й": старческих бляшках, печеночных пятнах на коже, седых воло-
ах, плохо сгибающихся суставах, сгорбленной позе, углубляющихся
морщинах. Приближается пенсия, дети покидают дом, появляются
рнуки; наконец, их дети начинают брать на себя заботу о них. Их
изненный цикл замыкается вокруг них. У других пациентов преоб-
1ют страхи аннигиляции, которые могут быть выражены в часто
чающихся ужасных фантазиях об убийцах, вламывающихся в дом,
в состояниях страха, наступающих после просмотра сцен наси-
аия в кино или по телевизору. В работе по завершению незавершен-
ных дел, которая происходит в терапии каждого пациента, подвод-
вое течение мыслей о смерти непременно выходит на поверхность,
пи только терапевт готов его заметить.
Мой собственный клинический опыт с определенностью подтвер-
(ает вездесущность мыслей о смерти. Во время работы над этой
1ИГОЙ я получил значительное количество "невидимого" для меня
эежде клинического материала. Несомненно, в известной степени
сам подводил пациентов к тому, чтобы они давали мне определен-
ие свидетельства. Но я уверен, что, по большому счету, эти сви-
детельства всегда присутствуют. Просто прежде я не был настроен так,
гобы их воспринимать. Например, выше в этой главе я рассказывал
двух пациентках, Джойс и Бет, у которых были обыкновенные с
цинической точки зрения проблемы, связанные с положением в
Ьоциуме и с завершением межличностных отношений. При более
глубоком исследовании этих проблем обе пациентки обнаружили зна-
<ительное экзистенциальное беспокойство, которое я не смог бы рас-
Йознать, не будь у меня соответствующего психологического настроя.
Другой пример того же "настроя" дала мне психотерапевт, посе-
1Ившая мою субботнюю лекцию о тревоге смерти. Несколько дней
Спустя она написала мне письмо:
"..я не ожидала появления этой темы в моей работе имен-
но сейчас, поскольку я являюсь консультантом в колледже,
где студенты обычно отличаются хорошим физическим здо-
ровьем. Однако в понедельник утром на первом приеме я
встретилась со студенткой, которая была изнасилована два
месяца назад. С тех пор она страдала от многих неприятных
и мучительных симптомов. Со смущенным смешком она
заметила: "Я умираю то от одного, то от другого". Наша
беседа - благодаря, по крайней мере отчасти, вашим на-
67
блюдениям - обратилась к ее страху смерти и к прежнему
ее убеждению, что изнасилование, так же как и смерть, мо-
жет случиться только с другими. Теперь она чувствует себя
беззащитной и одолеваемой тревогами, которые раньше
были подавлены. Судя по всему, она испытала облегчение,
узнав, что вполне нормально говорить о том, что боишься
умереть, даже если тело не страдает никакой смертельной
болезнью".
Психотерапевтические сессии, которым предшествовала даже не
столь близкая встреча со смертью, нередко дают обильный клиничес-
кий материал. Особенно богатым источником служат, конечно, сны.
Например, 31 -летняя женщина ночью после похорон старого друга
увидела сон: "Я сижу перед телевизором. Приходит врач и стетоско-
пом обследует мои легкие. Я начинаю злиться и спрашиваю его, ка-
кое право он имеет это делать. Он отвечает, что я дымлю как паро-
воз. Он говорит, что мои легкие страдают болезнью песочных часов
на продвинутой стадии". Сновидица не курила, но ее покойный друг
выкуривал по три пачки в день. Ее ассоциация с болезнью "песоч-
ных часов" была такова: "время на исходе".
Центральную роль в селективном невнимании терапевта к теме
смерти в терапии играет отрицание. Это вездесущая и могуществен-
ная защита. Словно аура, она окружает связанный со смертью аф-
фект всюду, где он появляется. (В одном анекдоте из огромной кол-
раньше другого, я, наверно, перееду в Париж".) Терапевт тоже скло-
нен к отрицанию, и в процессе терапии его отрицающие защиты всту-
пают в коалицию с защитами пациента. Многие терапевты, несмот-
ря на долгие годы личного анализа, не исследовали и не проработали
собственный страх смерти. Они фобически избегают этой сферы в
своей частной жизни и селективно игнорируют ее в своей психотера-
певтической практике.
Кроме индивидуального отрицания терапевтом, существует коллек-
тивное отрицание в психотерапии. Это коллективное отрицание наи-
лучшим образом можно понять, если рассмотреть вопрос о том, по-
чему смерть отсутствует в формальных теориях тревоги. Несмотря на
то, что и в теории, и в повседневной практике динамической психо-
терапии смерть играет неоспоримую центральную роль, - в традици-
онной динамической теории тревоги ей не оставлено места. Чтобы
изменить терапевтическую практику, найти применение концепции
смерти как терапевтическому инструменту, необходимо выявить роль
смерти в генезисе тревоги. Нет лучшего пути к этому, чем просле-
эволюцию психодинамических концепций тревоги и попытаться
зиять систематическое исключение из них концепции смерти.
Фрейд: тревога без смерти
Идеи Фрейда оказали настолько сильное влияние, что эволюция
намической мысли в огромной степени является эволюцией мысли
>рейда. Я уверен, что, при всей его невероятной интуиции, тема
Мерти для него оставалась слепым пятном, скрывавшим некоторые
чевидные аспекты внутреннего мира человека. Я изложу некоторый
гериал, иллюстрирующий избегание этой темы Фрейдом в его кли-
ческих и теоретических рассуждениях и затем выдвину предположе-
о причинах этого избегания.
Избегание темы смерти Фрейдом
Первым значительным клиническим и теоретическим вкладом
зейда являются "Исследования истерии", написанные им вместе с
озефом Брейером в 1895 г. В этой работе обращает на себя внима-
1ие ярко проявившееся избирательное игнорирование смерти. "Ис-
стедования истерии" ознаменовали рождение динамической терапии,
[ они же заложили основу для исключения из нее темы смерти. В
(той книге представлены пять больших случаев, один - Брейера (Анны
.) и четыре - Фрейда. В комментариях и дискуссионных разделах
фрагментарно сообщается еще о нескольких случаях. Каждый паци-
ент начинает терапию с ярко выраженными симптомами, такими как
Паралич, анестезии, боли, тики, нервное истощение, навязчивое-
Ьи, ощущения удушья, потеря вкуса и обоняния, речевая дезоргани-
зация, амнезия и т.д. Исходя из исследования этих пяти пациентов,
Ц>рейд и Брейер сформулировали этиологию истерии и разработали
соответствующую систематическую терапию.
1 Все пятеро в ранние годы жизни пережили серьезные эмоциональ-
ные травмы. Фрейд отмечает: обычно травма, хотя и действует дес-
1табилизирующе, все же не имеет долговременного эффекта, потому
1что вызванные ею эмоции не сохраняются в исходном виде: они от-
1реагируются (в результате эффективного выражения эмоции наступа-
1"ет катарсис) либо прорабатываются (Фрейд утверждает, что память
травмы может стать частью "огромного комплекса ассоциаций, стать
ррядом с другим опытом", и затем она "стирается", или корректиру-
1<тся, или подвергается проверке реальностью - например, когда че-
69
ловек справляется с обвдой, размышляя в ответ о своих достижениях
и достоинствах.)"
Однако у тех пяти пациентов последствия травмы не исчерпали
себя, но продолжали преследовать свою жертву. ("Истерик страдает
от реминисценции".) Фрейд высказал гипотезу, что память травмы
и сопутствующие эмоции были вытеснены из их сознания (это было
первое употребление понятий вытеснения и бессознательного) и по-
тому избежали нормальных процессов диссипации аффекта. Подав-
ленный аффект, сохранивший в бессознательном свои свежесть и
силу, нашел некоторый доступ в сознание через конверсию (сггсюда
"конверсионная истерия") в физические симптомы.
Выводы для лечения очевидны: следует дать пациенту возможность
вспомнить травму и выразить задавленный аффект. Чтобы помочь
пациентам восстановить исходное травматическое воспоминание и
выразить аффект вербально и поведенчески, Фрейд и Брейер исполь-
зовали гипноз и Фрейд позже - свободные ассоциации.
Идеи Фрейда о возникновении и распаде аффекта, о формирова-
нии симптомов, а также размышления об основанной на этих идеях
системе терапии имеют кардинальное значение и в немалой мере пред-
восхищают последующее развитие динамической теории и терапии. К
нашей теме наиболее непосредственное отношение имеет взгляд Фрей-
да на источник дисфорического аффекта - на природу первичной трав-
мы. На протяжении книги Фрейда и Брейера теория симптомов и
подход к терапии не меняются, однако от первого пациента к после-
днему описания Фрейдом природы травмы, ответственной за симп-
томы, претерпевают удивительную перемену. (В своем введении он
утверждает: "Тому, кто интересуется процессом развития, приведшим
от катарсиса к психоанализу, я не могу дать лучшего совета, чем на-
чать с "Исследований истерии" и затем следовать по пути, пройден-
ному мной самим")".
В первых описанных в книге случаях травмы выглядят тривиаль-
ными. Читателю предлагают поверить в возможность развития глубо-
кого невротического состояния у пациента (пациентки) в результате
преследования злой собакой, или удара тростью работодателем, или
обнаружения им того, что горничная позволяет собаке пить из его
стакана, или влюбленности в работодателя и одновременной принуж-
денности терпеть его несправедливые упреки. По ходу книги объяс-
нения Фрейдом способствовавших неврозу травм становятся все бо-
лее изощренными. Он готов был видеть в своих пациентах жертвы
архетипических обстоятельств, достойных внимания автора греческих
трагедий: ненависти детей (создававших жене препятствия в том, чтобы
ухаживать за умирающим мужем), инцестуозных отношений с родиге-
переживания первичной сцены" и радости (с сопутствующим
ством вины) от смерти сестры, мужа которой пациентка любила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100