Однако когда он сел в самолет, чтобы лететь домой на похоро-
ны, его охватила паника. Очень опытный путешественник, он вне-
запно потерял уверенность в безопасности взлета и приземления
самолета - как если бы исчезла его защита от превратностей судьбы.
Потеря супруга часто пробуждает проблему фундаментальной изо-
ляции; потеря значимого другого (иногда доминантного другого) уси-
ливает наше сознание того факта, что как бы мы ни старались прой-
ти через этот мир рука об руку с кем-то, все равно остается базовое
одиночество, с которым мы должны мириться. Никто не в силах
умереть своей смертью с кем-то или для кого-то.
Терапевт, внимательный к ассоциациям и сновидениям пережива-
ющего утрату пациента, обнаружит красноречивые свидетельства его
озабоченности собственной смертью. Например, один пациент рас-
сказал следующий кошмар, приснившийся ему ночью после того, как
он узнал, что у его жены неоперабельный рак:
"Я жил в моем старом доме в ___(Дом, принадлежавший
семье в течение трех поколений.) Чудовище Франкенштей-
на преследовало меня по дому. Я был в ужасе. Дом ветхий,
разрушающийся. Черепица осыпается, крыша течет. Вода
текла всюду сквозь мою мать. (Его мать умерла шесть меся-
цев назад.) Я боролся с ним. Я мог выбрать оружие. Одно
оружие имело изогнутое лезвие с рукояткой и напоминало
косу. Я полоснул его и сбросил с крыши. Оно лежало рас-
простертое на мостовой. Потом оно встало и вновь начало
преследовать меня по дому".
Первая ассоциация пациента, относящаяся к этому сну, была сле-
ющая: "Я знаю, что за моими плечами - сотня тысяч миль". Сим-
пичность сна не оставляла сомнений. Приближающаяся смерть жены
апоминала пациенту, что его собственная жизнь, подобно дому,
зрушается; смерть неотвратимо преследует его, персонифицирован-
я, как и в детстве, образом монстра, которого нельзя остановить.
Другому пациенту, Тиму, у жены которого был рак на терминаль-
?й стадии, приснился следующий сон в ночь после того, как его жену
задолго до смерти пришлось госпитализировать из-за серьезных
ательных проблем:
"Я только что вернулся из некой поездки и обнаружил,
что меня вытеснили в какую-то заднюю комнату. Кто-то со
мной расправился. Эта комната вся была заполнена мягкой
мебелью, фанерой, пылью; все было покрыто проволочной
сеткой. Выхода не было. Это напомнило мне пьесу Сарт-
ра. Я чувствовал удушье. Я не мог дышать, что-то давило
на меня. Я подобрал какую-то грубо сколоченную фанер-
ную коробку или ящик. Она ударилась о стену или об пол,
и один угол у нее был разбит. Этот разбитый угол на са-
мом деле застрял в моем уме. Он как бы сделал зарубку. Я
решил обсудить это с самым большим начальником. Я пойду
прямо в верхи и буду жаловаться. Я пойду к вице-президен-
ту. Затем я поднимался по очень элегантной лестнице с
перилами из красного дерева и мраморными ступенями. Я
. был разгневан. Меня отодвинули в сторону. Они сделали
это со мной. Потом я перестал понимать, кому мне следу-
ет жаловаться".
Ассоциации Тима по поводу этого сна ясно показывали, что на-
[гающаяся смерть жены подтолкнула его к конфронтации с соб-
енной смертью. Выделяющийся образ из этого сна, "делающий за-
бку" разбитый угол фанерного ящика, напомнил ему разбитый
рпус его автомобиля после серьезной аварии, в которой мой паци-
т едва не погиб. Фанерный ящик также заставил его подумать о
похоронному ритуалу иудаизма). Во сне именно он оказывается в
191
ситуации своей жены. Это он не может дышать. Это он отодвинут н
сторону, пойман в ловушку, подмят чем-то давящим на него. Основ-
ные аффекты сна - гнев и недоумение. Он чувствовал гнев из-за того,
что с ним происходит, но кому он мог адресовать жалобу? Он про-
снулся в состоянии глубокой растерянности по поводу того, к кому
там, наверху, следовало бы обратиться.
В терапии этот сон открыл важные перспективы. Он открыл для
пациента, находившегося до того в паническом состоянии, возмож-
ность сгруппировать свои чувства и работать осмысленным образом над
каждой группой. Пациента захлестнула тревога смерти, с которой он
пытался справиться, физически избегая жены и с помощью компуль-
сивной сексуальности. Например, он по несколько раз в день мас-
турбировал в постели рядом с женой (я кратко описывал случай это-
го пациента в главе 4). После того, как мы открыто поработали над
его тревогой по поводу собственной смерти, он в конце концов смог
оставаться рядом с женой, успокаивать ее, обладая ею, и благодаря
этому в значительной мере избежал чувства вины после ее смерти.
После смерти жены терапия Тима фокусировалась как на утрате, так
и на его собственной экзистенциальной ситуации, увидеть которую
более ясно ему помогла смерть жены. Например, он всегда был ори-
ентирован на успех, но теперь стал спрашивать: "Для кого я работаю?"
"Кто увидит это?" Постепенно Тиму начало открываться то, что за-
крывали от него постоянный уход за женой и его одержимость сексом -
его изоляция и смертность. После смерти жены он вел беспорядочную
половую жизнь, но постепенно сексуальная охота потеряла для него
свою привлекательность, и он стал задаваться вопросом, что же он
хочет делать в этой жизни для себя самого. Так начался невероятно
плодотворный период терапии; в течение последующих месяцев Тим
прошел через значительные личностные изменения.
Потеря сына или дочери - самая тяжелая и горькая утрата. Мы
одновременно оплакиваем свое дитя и себя самих. В такой момент
мы чувствуем, что жизнь нанесла нам удары сразу со всех сторон.
Родители вначале проклинают вселенскую несправедливость, но вско-
ре начинают понимать: то, что казалось им несправедливостью, на
самом деле - космическое безразличие. Они также получают свиде-
тельство ограниченности своей власти: никогда прежде у них не было
большей мотивации к действию и в то же время они беспомощны, они
не могут уберечь беззащитного ребенка. Как за днем следует ночь,
так за этим уроком следует другой горький урок: и мы сами, в свою
очередь, не будем защищены.
Психиатрическая литература, посвященная горю, не акцентирует
эту динамику, сосредоточиваясь вместо этого на чувстве вины (ассо-
дированной, как считается, с неосознаваемой агрессией), пережи-
SMOM родителями из-за смерти ребенка. Ричард Гарднер (Richard
u-dner)" эмпирически исследовал родительскую утрату, системати-
ски интервьюируя и тестируя большую выборку родителей, дети
торых страдали смертельной болезнью. Он подтвердил, что мно-
IE родители испытывали значительное чувство вины; однако, по его
1ным, вина в четыре раза чаще является попыткой родителя смяг-
гь свою экзистенциальную тревогу, "контролируя неконтролируе-
s", чем обусловливается "неосознаваемой агрессией". Ведь если мы
1им себя за то, что должны были сделать нечто и не сделали, -
1ачит, что-то могло быть сделано. Это гораздо более утешительная
туация, чем суровые экзистенциальные факты жизни.
Потеря ребенка заключает в себе еще одно зловещее послание для
дителей. Она сигнализирует о крушении их основного предприятия
1 достижению бессмертия: их не будут помнить, их семя не укоре-
ггся в будущем.
Вехи. Все. что ставит под сомнение устойчивое мироощущение
иента, может помочь терапевту раздвинуть его защиты и дать ему
деть экзистенциальную подкладку жизни. Хайдеггер особо подчер-
ает, что мы отдаем себе отчет в работе механизма лишь тогда, когда
внезапно ломается". Только после того, как защиты от тревоги
аерти устранены, мы начинаем полностью осознавать, от чего они
с заслоняли. Поэтому терапевт при желании всегда может отыскать
зистенциальную тревогу у пациента, в жизни которого происходит
ачимое событие, особенно если оно необратимо. Ближайшие при-
рры таких событий - расставание и развод супругов. Связанные с
ми переживания настолько болезненны, что терапевты часто совер-
.ют ошибку, сосредоточиваясь исключительно на облегчении стра-
тя и упуская открывающийся шанс для глубинной терапевтичес-
рй работы.
1 Для некоторых пациентов экстремальной ситуацией является ско-
ре принятие на себя обязательств в отношениях, чем их прекраще-
Ие. Обязательства привносят оттенок финальности, и многие люди
ie могут решиться на постоянные отношения, потому для них они
начают "это все" - больше никаких новых возможностей, никаких
Всхитительных видений длящейся власти. В главе 7 я буду говорить
ITOM, что необратимые решения пробуждают экзистенциальную тре-
згу именно потому, что они исключают другие возможности и кон-
юнтируют индивида с "невозможностью дальнейшей возможности".
Переход к психологической зрелости нередко особенно труден. В
зрасте около двадцати лет у многих людей возникает острая тревога
1 поводу смерти. Более того, описан клинический синдром юношес-
193
кого возраста, названный "ужасом перед жизнью" (terror of life). Он
заключается в выраженной ипохондрии и поглощенности мыслями о
старении тела, о быстром течении времени и неизбежности смерти.
Терапевты, которым приходилось лечить ординаторов в клинике
(это лишь один пример), иногда отмечают значительную экзистенци-
альную тревогу у тридцатилетних, завершивших, наконец, обучение
и впервые сталкивающихся с необходимостью оставить студенческую
идентичность и взглянуть на мир глазами взрослого. Я давно сделаю
наблюдение, что психиатрических ординаторов незадолго до оконча-
ния обучения на некоторое время охватывает серьезное смятение,
корни которого находятся значительно глубже таких актуальных забот,
как финансы, выбор места приема и формирование системы привле-
чения пациентов для частной практики.
Жак (Jaques) в своем замечательном эссе "Смерть и кризис сере-
дины жизни" подчеркивает, что мысли о смерти особенно терзают
человека в середине жизни". В этот период нас порой преследует
зачастую неосознаваемая идея, что мы "перестали расти и начинаем
стареть". В первую половину жизни "добиваясь независимой зрело-
сти", мы приходим ко времени расцвета (Юнг называл сорокалетний
возраст "полуднем жизни"") лишь для того, чтобы остро осознать
ожидающую нас смерть. Один трицатишестилетний пациент, в про-
цессе своего анализа остро осознавший смерть, изложил это следую-
щим образом: "До сих пор жизнь казалась бесконечным подъемом с
одним лишь дальним видом горизонта впереди. А теперь вдруг я словно
достиг гребня горного хребта, и впереди простирается уходящий вниз
склон с видимым концом дороги - правда, достаточно далеко, - где
зримо присутствует смерть". Жак отметил трудность преодоления мно-
гослойной защиты отрицания смерти и привел пример случая, когда
он помог пациенту осознать смерть, анализируя его неспособность
оплакивать смерть друзей.
Угроза карьере или уход на пенсию (прежде всего для тех, кто ве-
рит в жизнь как непрерывно восходящую спираль) может быть особо
мощным стимулом для усиления сознавания смерти. Недавнее иссле-
дование лиц, в середине жизни радикально поменявших свою профес-
сию, обнаружило, что многие из них решение "выпасть" из рутины
или упростить свою жизнь приняли в результате столкновения со сво-
ей экзистенциальной ситуацией".
Терапевт может воспользоваться такими обычными жизненными
вехами, как дни рождения и юбилеи. Эти знаки течения времени
вызывают глубинную боль (побуждающую обычно к формированию
реакции - радостному празднованию). Иногда поводом к росту эк-
зистенциального сознания бывают повседневные свидетельства старс-
я. Даже внимательный взгляд в зеркало может открыть проблему.
йа пациентка рассказала мне, что говорит себе так: "Я - малень-
Й гном. Внутри я - маленькая Изабелла, но снаружи - старая дама.
ie - шестнадцать, переходящие в шестьдесят. Я отлично знаю, что
гим полагается стареть, но почему-то никогда не думала, что это
1ключится со мной". Появление признаков старости, таких как
еря выносливости, старческие бляшки на коже, уменьшение под-
здости суставов, морщины, облысение и даже просто осознание,
получаешь удовольствие от "стариковских" занятий - смотреть,
ять, безмятежно проводить время, - может послужить стимулом к
рзнанию смерти. То же самое относ.ится к рассматриванию собствен-
х старых фотографий; к обнаружению своего внешнего сходства с
[ителями в возрасте, когда они уже воспринимались как старики;
стрече с друзьями после долгого перерыва, когда оказывается, что
t так постарели. Терапевт, который внимательно слушает, сможет
пользовать любое из этих вполне обыкновенных событий. Он мо-
т также тактично спровоцировать подобную ситуацию. Фрейд, как
гже рассказал в главе 1, безо всяких угрызений совести дал фрой-
дн Элизабет задание поразмышлять на могиле сестры.
Тщательный мониторинг сновидений и фантазий неизменно дает
ериал для усиления сознания смерти. Всякий тревожный сон - это
[ о смерти; исследование пугающих фантазий о вламывающихся в
[ неизвестных агрессорах приводит нас к страху смерти. Обсужде-
. вызвавших беспокойство телевизионных шоу, кинофильмов или
IT также дает существенный материал.
\ Тяжелая болезнь - столь явный катализатор, что ни один терапевт
1 Оставит эту золотую жилу неразработанной. Нойес (Noyes) иссле-
<ал две сотни пациентов, которые в результате внезапного заболе-
1иия или несчастного случая едва не умерли, и обнаружил, что
йогие из них (25 процентов) испытали новое -для себя сильнейшее
Проживание всемогущества и близости смерти. Один из его испыту-
1ых заметил: "Я привык считать, что смерть никогда не наступит, а
ли и наступит, мне будет к тому времени восемьдесят лет. Но теперь
1понимаю, что она может случиться в любой момент, в любом мес-
1, независимо от того, как вы проводите свою жизнь. Люди имеют
ень ограниченное восприятие смерти, пока не столкнутся с ней
йцом к лицу".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100