В отсутствие
подлинной близости, так же как и внутреннего обязательства к изме-
рению, едва ли можно было ожидать, что брак наладится. Я не со-
1 мневался, что лишь в том случае, если женщина сможет смотреть в
1лицо сепарации и автономии, она получит шанс на подлинную, не-
1 искаженную человеческую встречу. Поэтому я отважился высказать
ScBoe заключение: "Вы сможете спасти свой брак лишь в том случае,
если готовы от него отказаться". Эта интерпретация имела для нее
глубокий смысл: по словам пациентки, она поразила ее, как удар
молнии; она явилась катализатором значительных последующих изме-
нений.
Эта ситуация имела интригующий поворот, связанный с тем, что
пациентка была в терапевтической группе, после каждой встречи ко-
торой я много лет делал краткие записи, чтобы послать их по почте
членам группы до следующей сессии (см. мою книгу о групповой те-
рапии для объяснения этой процедуры). Таким образом, существо-
вала письменная история терапевтической группы - хроника, кото-
1рую пациенты читали после каждой встречи. Именно эта пациентка
была прилежной читательницей записей и подшивала их, так что у нее
i был непрерывный дневник группы, к которому она время от време-
1.ни обращалась. Вскоре после того, как я дал ей эту эффективную
1 интерпретацию, я просматривал записи о группе за последние два года
. в связи с работой, которую писал, и к своему удивлению обнаружил,
1 что сделал ей точно такую же интерпретацию за год до этого. Хотя
1 словесное выражение было идентичным, а интерпретация была под-
i черкнутой и сильно акцентированной, прежде она ее не услышала,
> потому что была не готова услышать.
Прошлое против будущего в психотерапии
Заслуживает внимания тог факт, что слово "воля" имеет двойной
смысл: с одной стороны, оно ассоциируется с решением и решитель-
ностью, с другой - указывает на будущее время: "Я сделаю это -
не сейчас, но в будущем". Любой терапевт согласится с тем, что
По-английски I will do it. Will также означает "воля". - Прим. переводчика.
391
психотерапия успешна постольку, поскольку она позволяет пациенту
изменить свое будущее. Однако в психотерапевтической литературе
речь идет преимущественно не о будущем, а о прошлом. В значи-
тельной мере это доминирование прошлого является результатом сме-
шивания объяснения и "ориджинологии". Психотерапевты, особен-
но фрейдистских убеждений, склонны считать, что для того, чтобы
объяснить некое явление - то есть дать инсайт, - мы должны выявить
источник этого явления или, как минимум, соотнести его с какой-
то прошлой ситуацией. Согласно этой референтной системе, причи-
ны индивидуального поведения следует находить в предшествующих
обстоятельствах жизни личности.
Однако, как я говорил в предыдущем разделе, есть много спосо-
бов объяснения, или систем причинной связи, которые не опирают-
ся на прошлое. Например, будущее (наше нынешнее представление
о будущем) не в меньшей степени, чем прошлое является мощным
детерминантом поведения, а концепция будущего детерминизма впол-
не выдерживает критику. Такая вещь, как "еще нет", оказывает зна-
чительное влияние на наше поведение. Внутри человека - и на со-
знательном, и на бессознательном уровнях - существует ощущение
задачи, идеальное "я", множество целей, к которым человек стре-
конструкты простираются в будущее, однако они сильно влияют на
внутренний опыт и поведение.
Другой способ объяснения использует галилеевскую концепцию
причинной связи, акцентирующую силы поля, действующего на ин-
дивида в настоящий момент. Наши поведенческие траектории зави-
сят не только от характера и направления исходного толчка и приро-
ды манящей нас цели, но также от полевых сил, действующих на нас
в данный момент. Таким образом, терапевт может "объяснять" по-
ведение пациента, исследуя концентрические круги сознательных и
бессознательных текущих мотиваций, окружающих этого индивида.
Рассмотрим, например, человека, который имеет сильную склонность
нападать на других. Исследование его поведения может обнаружить,
что агрессия этого пациента является реактивным формированием,
скрывающим под собой пласт сильных желаний зависимости, не про-
являющихся из-за страха быть отвергнутым. В этом объяснении нет
необходимости отвечать на вопрос "Как пациент стал таким?"
Тем не менее терапевты склонны сосредоточиваться на прошлом в
процессе психотерапии. Самая долгосрочная интенсивная терапия
тратит значительные усилия на то, чтобы смотреть назад. Собирают-
ся длинные истории развития, во всех подробностях исследуется память
ранних отношений человека с родителями и сиблингами, тщательно
изучаются детские воспоминания и инфантильные корни сновидений.
Фундамент этого подхода заложил Фрейд. Он бьш убежденным пси-
хо-археологом, до последнего дня жизни считавшим, что раскрытие
прошлого существенно для успешной терапии и даже равносильно ей.
В одной из своих последних статей он даже проводит широкую анало-
гию между работой аналитика и профессионального археолога. Он
описывает задачу терапевта как "построение прошлого":
"Все мы знаем, что человека, проходящего анализ, не-
обходимо побуждать вспомнить нечто, что было им пережито
и подавлено. Аналитик не пережил и не подавил ничего из
материала, который рассматривается; его задача не может
состоять в том, чтобы что-то вспомнить. Что же тогда явля-
ется его задачей? Его задача - понять то, что забыто, по
следам, которые оно оставило, или, точнее, построить...
Его работа по конструированию или, если угодно, по рекон-
струированию в значительной степени напоминает выкапы-
вание археологом некоего жилища, которое было разруше-
но и скрылось под слоем земли. Эти два вида деятельности
и в самом деле идентичны, за исключением того, что ана-
литик работает в лучших условиях и имеет в своем распоря-
жении больше подсобного материала" "
Ниже Фрейд продолжает утверждать, что терапевт, как и архео-
: лог, часто должен реконструировать доступные фрагменты (предос-
тавленные пациентом), а затем предлагать пациенту свою конструк-
цию. Собственно говоря, Фрейд полагает, что слово "конструкция"
лучше подходит к деятельности терапевта, чем "интерпретация". Если
аналитику не удалось помочь пациенту вспомнить прошлое, он все
равно должен, полагает Фрейд, дать пациенту конструкцию прошло-
го, как он (аналитик) его видит. Фрейд считал, что эта конструкция
столь же терапевтически полезна, что и реальное воспоминание про-
шлого материала:
"Весьма часто мы не добиваемся успеха в подведении па-
циента к воспоминанию того, что было подавлено. Вместо
этого, если анализ выполнеи-корректно, мы создаем в нем
твердую убежденность в истинности конструкции, приводя-
щую к тем же терапевтическим результатам, что и возвра-
щенная память".
393
Последнее примечательное утверждение согласуется с точкой зре-
ния, высказанной мной выше, - что важно не содержание; а про-
цесс интерпретации или объяснения.
Акцент Фрейда на реконструкции прошлого как объяснительной
системы тесно связан с его детерминистской доктриной: все поведе-
ние и психический опыт являются результатом предшествующих со-
бытий - событий средового или инстинктивного характера. Такая
объяснительная система проблематична потому, что она содержит
внутри себя семена терапевтического отчаяния. Если мы детермини-
рованы прошлым, откуда берется способность измениться? Из поздних
работ Фрейда, особенно из работы "Анализ конечный и бесконечный"
очевидно, что бескомпромиссное детерминистское видение человека
привело его на позиции терапевтического нигилизма.
Любая система, объясняющая поведение и психический опыт на
основе феноменов (например прошлых или нынешних средовых собы-
тий, инстинктивных влечений), которые находятся вне сферы инди-
видуальной ответственности, делает позицию терапевта ненадежной.
Ранк выразил это так: "Принцип причинной связи означает отрица-
ние принципа воли, так как в соответствии с ним чувство, мышле-
ние и действие индивида зависят от внешних по отношению к нему
сил, и таким образом освобождают его от ответственности и вины"".
Конечно, часто бывает полезно освободить человека от вины по
поводу прошлых событий и действий. Терапевт, являющийся привер-
женцем детерминистской доктрины, может исследовать прошлое так,
чтобы показать пациенту, что тот является жертвой внешних событий -
при сложившихся обстоятельствах он не мог действовать иначе. Та-
ким образом терапевт может использовать изучение прошлого для ос-
вобождения от вины, но при этом он сталкивается с проблемой: как
трактовать прошлое на основе одной референтной системы (отпуская
вину), а будущее - на основе другой (пробуждая ответственность)?
Гэтч и Темерлин (Gatch Temerlin) изучили записи сессий двад-
цати терапевтов (десяти фрейдистских и десяти экзистенциальных ана-
литиков), чтобы определить, как они обходятся с этим парадоксом".
Как и ожидалось, они обнаружили, что экзистенциальные терапев-
ты делали значительно больше комментариев, акцентировавших вы-
бор, свободу и ответственность пациентов. Однако ни один из двад-
цати терапевтов ни разу не изъяснялся в том духе, что пациент в
настоящее время является жертвой обстоятельств, лежащих за преде-
лами их контроля. Поскольку каждый пациент взвешивает вопрос об
изменении, все терапевты стремились признать и акцентировать дос-
тупные ему альтернативы. Но когда пациент говорил о своем младен-
честве или детстве, все терапевты реагировали в согласии с детерми-
нистской позицией: эти обстоятельства находились вне контроля па-
циента, когда он был ребенком.
Таким образом, понятно, что терапевты научаются жить с такой
противоречивой позицией. Они могут уменьшить противоречивость,
усовершенствовав детерминистскую доктрину до доктрины реципрок-
ного детерминизма: исходя из того, что в прошлом коэффициент не-
благоприятности был слишком высок, принимая во внимание моло-
дость и неопытность пациента, а также мощное воздействие на него
взрослых, ясно, что он не мог действовать иначе.
Большинство экзистенциальных терапевтов, по сравнению со сто-
: ронниками других школ, склонны меньше фокусироваться на про-
шлом, а больше - на будущем, на предстоящих решениях и ожида-
,ющих впереди целях. Когда экзистенциальный терапевт работает с
1 виной, это вина не за плохо сделанный выбор, а за отказ делать но-
{вые. Человеку чрезвычайно трудно освободиться от вины за прошлое,
1если его нынешнее поведение провоцирует вину. Мы прежде всего
1 должны научиться прощать себя за настоящее и будущее. До тех пор,
1пока мы продолжаем действовать по отношению к собственному "я"
SB настоящем так же, как действовали в прошлом, мы не можем про-
{стить себя за прошлое. Но в любом случае при работе с прошлым
1 важно, чтобы индивид не брал на себя непомерной ответственности.
1 Единственное, что важно соблюдать. - категорический императив для
ответственности: то, что истинно для одного в отношении ответствен-
ности, истинно для всех. Многие люди берут на себя чрезмерную
1 ответственность и вину за действия и чувства других. Пусть пациент
действительно совершил проступок или преступление по отношению
IK кому-то, тем не менее существует также область ответственности
1другого, допустившего, чтобы пациент причинил ему вред, прояв-
1лял пренебрежение или дурно обращался с ним. Таким образом, те-
1, рапевт должен помочь пациенту определить границы ответственности.
1 Возникает не только серьезный вопрос по поводу терапевтической
1 эффективности каузальной объяснительной системы, основанной на
1 прошлом, но также и серьезная методологическая проблема - а имен-
IHO то, что психологическая реальность не идентична исторической
1 реальности. Как отмечает Ранк, естественнонаучная идеология Фрейда
привела его к стремлению реконструировать историческое прошлое на
IOCHOBC воспоминаний пациента о нем. Но "реконструкция прошлого
1 зависит не только от фактов, но и от установки или реакции индиви-
1 да по отношению к ним. ... Проблема прошлого - это проблема па-
1мяти, а следовательно, проблема сознания". Иными словами,
1 прошлое реконституируется .настоящим. Даже в очень пространном
1 анамнезе человек вспоминает лишь малый фрагмент своего прошлого
395
опыта и склонен избирательно вспоминать и синтезировать прошлое,
обеспечивая соответствие со своим нынешним видением себя. (По этой
причине Гофман предлагает для такой реконструкции прошлого тер-
мин "апология".)"". Так как через терапию человек меняет свой ны-
нешний образ самого себя, он может пересоздать и реинтегрировать
свое прошлое; например, он может вспомнить давно забытый поло-
жительный опыт, испытанный с родителями. Он, возможно, оче-
ловечит их и скорее, чем воспринимать их солипсически (как персо-
нажей, которые существовали исключительно в силу своего служения
ему), увидит их как одолеваемых беспокойством индивидов с наилуч-
шими побуждениями, бьющихся с теми же подавляющими фактами
человеческой ситуации, с которыми встречается каждый. Этот про-
цесс кратко изложен в замечании, приписываемом Марку Твену: "В
семнадцать лет я был убежден, что мой отец круглый дурак. В двад-
цать один год я был поражен тем, сколь многому старик научился за
четыре года".
Герменевтический подход к интерпретации рассматривает отноше-
ния между пониманием и контекстом: он утверждает, что усвоение
понимания требует определенного контекста, но это новое понима-
ние изменяет восприятие контекста. Следовательно, интерпретация -
это органичный процесс, в котором контекст и понимание последо-
вательно пересоздают друг друга. Тот же принцип применим к отно-
шениям между прошлым и настоящим:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100