Собственно, именно так и произошло: например, согласно тек-
стам ТА, задача терапевта - помочь пациенту вернуться назад, к "из-
начальному решению", к "переживанию первого акта" (что не
слишком далеко от изначальной травмы в ранней фрейдовской тео-
рии), воссоздать его и принять "новое решение". В соответствии с
1-этой формулировкой пациенту предлагается принять новое рациональ-
атое решение, чтобы нейтрализовать давнее решение абсолютно дру-
гого типа. Именно об этом предупреждал Фарбер, говоря о том, что
)>ажно не пытаться заставлять волю второго (сознательного) рода де-
лать работу воли первого (бессознательного) рода.
1 В этом радикальном взгляде на принятие решений теряется тонкое
(устройство процесса развития. Структура характера индивида не явля-
ются результатом одного важного решения, которое можно отследить
отменить, она составляется из сделанных на протяжении жизни
есчисленных выборов и отвергнутых альтернатив. Хотя у ребенка,
конечно, нет взрослого осознания характерологических опций, он тем
ie менее всегда в той или иной степени способен принять или отвер-
нуть то, что ему дается, покориться или бунтовать, сформировать
юзитивную или, как учил Эрик Эриксон, негативную идентифика-
дию с определенными ролевыми моделями. Как я обсуждал в пре-
дыдущей главе, для процесса терапии необходимо, чтобы пациент
ринял ответственность за то, что он есть - гак же, как за то, чем он
ганет. Только тогда индивид может ощутить энергию (и надежду), не-
бходимую для процесса изменения. Но психотерапевтическое изме-
юние не произойдет путем единственного важного волевого решения -
но явится постепенным процессом принятия множества решений,
каждое из которых прокладывает путь для следующего.
Почему решения трудны?
"Мы пойдем? Давайте пойдем. Никто не двигается". Что проис-
1-ходит в промежутке между намерением и обязывающей решимостью
Вдействовать? Почему многим пациентам так необыкновенно трудно
359
принимать решения? Действительно, когда я думаю о своих нынеш-
них пациентах, то обнаруживаю, что почти каждый бьется над каким-
то решением. Некоторые пациенты озабочены конкретным жизнен-
ным решением: что делать с важными отношениями, оставаться в
браке или расстаться, возвращаться ли к учебе, попытаться ли заве-
сти ребенка. Другие пациенты говорят, что они знают, что им нуж-
но делать - скажем, бросить пить или курить, сбавить вес, попро-
бовать встречаться с людьми или попытаться установить близкие
отношения; но они не могут решиться на то, чтобы сделать это, - ина-
че говоря, связать себя с этим. Третьи заявляют: они знают, что у
них не так, - например, они трудоголики, слишком высокомерны или
слишком незаботливы, - но не знают, как решить измениться и по-
этому, по сути. ни за что не отвечают в терапии.
Со всеми этими непринятыми решениями связано что-то чрезвы-
чайно болезненное. Когда я думаю о моих пациентах и пытаюсь ана-
лизировать смысл (и угрозу), заключенные для них в решении, меня
поражает прежде всего разнообразие ответов. Решения бывают труд-
ны по многим причинам, некоторые из них ясны, некоторые нс осоз-
наются, а некоторые, как мы увидим, достигают глубочайших кор-
ней бытия.
Исключающий эффект альтернатив. Герой романа Джона Гардне-
ра "Грендел" совершил паломничество к старому священнику, что-
бы узнать о тайнах жизни. Мудрец сказал: "Основное зло в том, что
Время - это постоянное исключение, и жить в реальности означает
исключать". Он подытожил свои размышления о жизни двумя про-
стыми, но страшными суждениями, четырьмя опустошающими сло-
вами: "Вещи уходят, исключаемые альтернативами". Я восприни-
маю послание, содержащееся в словах священника, как глубокую
интуитивную истину. "Вещи уходят" - этой теме посвящен первый
раздел данной книги, а исключающий эффект альтернатив - одна из
фундаментальных причин, по которой решения трудны.
Для любого "да" должно быть "нет". Выбрать что-то одно всегда
означает отбросить что-то другое. Как сказал один терапевт нереши-
тельному пациенту: "Решения очень дороги, они стоят вам всего ос-
тального"". Всякое решение неизбежно сопровождается отречением.
Приходится отрекаться от возможностей, часто от таких, которые
никогда больше не возникнут. Решения болезненны, потому что они
означают ограничение возможностей, и чем больше это ограничение.
тем ближе человек подходит к смерти. Хайдеггер так и определил
смерть: "невозможность дальнейшей возможности"". Реальность по-
ставленной границы - это подрыв одного из наших главных способов
совладания с экзистенциальной тревогой - иллюзии исключитсльно-
p;in, уверяющей нас в том, что хотя другие могут быть подвержены
ограничениям, мы - свободные, особенные и неподвластные есте-
ртвенному закону.
1 Конечно, мы можем избегать осознания отказа, избегая осозна-
1яия своих решений. Велис прекрасно выражает эту ситуацию с по-
дощью метафоры, где решение - это встретившийся на пути перекре-
невыбранная дорога:
а отказ
"Некоторые люди могут двигаться вперед, не беспоко-
ясь из-за того, что движутся вслепую, полагая, что они идут
по большаку, а все пересечения - с проселочными доро-
гами. Но двигаться вперед с осознанием и воображением
значить переживать память перекрестков, которых человек
никогда больше не увидит. Некоторые люди сидят на пере-
крестках, не выбирая ни одной дороги, потому что не мо-
гут выбрать обе, лелея иллюзию, что если они просидят
достаточно долго, оба пути сольются в один и, следователь-
но, оба будут возможны. Зрелость и мужество - это в зна-
чительной степени способность именно к таким отречени-
ям, а мудрость - в немалой доле способность находить пути,
которые позволят обходиться как можно меньшим числом
отречений".
1 Сидящий "на перекрестках, не выбирая ни одной дороги, потому
?что не может выбрать обе" - замечательно точный образ человека,
неспособного отказаться от возможности. Древние философские ме-
1тафоры отображают ту же дилемму: аристотелевский сюжет о голод-
ной собаке, которая не может сделать выбор между двумя одинаково
Привлекательными порциями пищи, или знаменитая проблема Бури-
Жданова осла, бедного животного, умирающего от голода между дву-
1мя одинаково приятно пахнущими охапками сена. В каждом слу-
1чае живое существо погибнет, если откажется отвергать возможности;
Опасение заключается в том, чтобы довериться желанию и взять то,
1что находится в пределах досягаемости.
1 Подобные метафоры отражают клиническую ситуацию тех пациен-
1тов, которые страдают от паралича воли не только потому, что не
1могут сказать "да", но и потому, что не могут сказать "нет". На бес-
сознательном уровне они отказываются принимать экзистенциальные
последствия отречения.
1 Решение как пограничный опыт. Полностью осознавать свою экзи-
стенциальную ситуацию означает осознавать свое самосотворение.
1. Осознавать факт самоконституирования, отсутствия абсолютных вне-
361
шних точек отсчета, произвольного присвоения смысла миру нами
самими - значит осознавать отсутствие почвы под собой.
Принятие решения погружает нас в это осознание, если мы не
сопротивляемся. Решение, особенно необратимое, - это погранич-
ная ситуация, так же как осознание "моей смерти". И то, и другое
действует как катализатор процесса сдвига позиции от повседневной
к "онтологической", то есть к такому модусу бытия, в котором мы
помним о бытии. Хотя, как учит Хайдеггер, такой катализатор и та-
кой сдвиг в конечном счете благотворны и являются предпосылками
аутентичного существования, они также могут вызывать тревогу. Если
мы не подготовлены, то находим способы вытеснения решения, точно
так же, как вытеснения смерти.
Важное решение не только открывает нас тревоге отсутствия по-
чвы, но и представляет угрозу для наших защит от тревоги смерти.
Конфронтируя человека с ограничением возможностей, решение бро-
сает вызов его мифу о личной исключительности. И в той степени, в
какой решение вынуждает нас принять личную ответственность и эк-
зистенциальную изоляцию, оно представляет угрозу для нашей веры
в существование конечного спасителя.
Принятие фундаментального решения также сталкивает каждого из
нас с экзистенциальной изоляцией. Решение - акт, совершенный и
одиночестве, и это наш собственный акт; никто не может решать за
нас. Поэтому для многих людей принятие решения очень мучитель-
но, и они, как будет обсуждаться ниже, пытаются избежать его, за-
ставляя или убеждая других принять решение вместо них.
Решение и вина. Некоторые индивиды находят решения трудными
из-за вины, которая, как подчеркивал Ранк, способна полностью
парализовать процесс проявления воли. Воля рождается в сорочке
вины; она возникает, говорил Ранк, вначале как противоволя. Им-
пульсам ребенка противостоит взрослый мир, и воля ребенка перво-
начально пробуждается, чтобы выстоять в этом противостоянии. Если
ребенку не повезло, он имеет родителей, которые пытаются подавить
любое импульсивное проявление, его воля становится обременена
тяжелой виной, так как все решения переживаются им как дурные и
запретные. Такой индивид не может решать, потому что чувствует,
что не имеет права решать.
Мазохистические характеры - люди, находящиеся в тюрьме сим-
биотических отношений с родителем, - имеют особые трудности с
виной и решением. Эстер Менакер (Ester Menaker) высказала мысль,
что у каждого из таких пациентов был родитель, который фактичес-
ки говорил: "Ты не смеешь быть собой; ты неспособен быть собой; ты
нуждаешься в моем присутствии, чтобы существовать". В ходе раз-
1вития такие индивиды переживают любое свободное выражение вы-
бора как запретное, поскольку оно олицетворяет нарушение родитель-
ского предписания. Во взрослом возрасте важные решения вызыва-
1ют дисфорию, происходящую и от страха сепарации, и из-за вины в
преступлении против доминантного другого.
; Экзистенциальная вина выходит за пределы традиционной вины,
огда индивид сожалеет о реальном или воображаемом преступлении
против другого. В главе 6. я определил экзистенциальную вину как
[.вызванную преступлением человека против самого себя; она обуслов-
рена сожалением, осознанием непрожитой жизни и неиспользован-
ных внутренних возможностей. Экзистенциальная вина может быть
также мощным фактором блокировки решений: ведь фундаментальное
решение об изменении заставляет индивида размышлять о растрате -
э том, как случилось, что он пожертвовал столь многим из своей
уникальной жизни. Ответственность - обоюдоострый меч: принятие
нами ответственности за свою жизненную ситуацию и решение изме-
ниться подразумевает, что мы одни в ответе за прошлое крушение
рвоей жизни и могли бы измениться давным-давно.
Случай Бонни, сорокавосьмилетней женщины, который я кратко
Осуждал в главе 4, иллюстрирует некоторые из этих проблем. Мно-
о лет Бонни страдала болезнью Бергера, расстройством, приводящим
: закупорке мелких кровеносных сосудов конечностей. Есть достовер-
1ые свидетельства, что при болезни Бергера никотин крайне вреден:
зрение ускоряет течение болезни и обычно приводит к скорой ампу-
гации одной или двух конечностей. Бонни всегда курила и не могла -
де хотела - прекращать. Различные гипнотические и бихевиористс-
кие методы не привели к успеху, и казалось, что она неспособна -
уе желает - принять решение бросить курить. Она чувствовала, что
ривычка к курению во многих отношениях разрушает ее жизнь. Она
ыла замужем за довольно безжалостным, авторитарным мужчиной,
оторый за десять лет до того оставил Бонни из-за ее слабого физи-
IpecKoro здоровья. Он был любителем проводить время на открытом
юздухе и решил, что ему будет намного лучше с партнершей, кото-
эая сможет разделять его занятия. То, что Бонни сама была причи-
Яой собственной физической инвалидизации из-за своей "мерзкой
Привычки" (как она выражалась), а также слабость ее воли резко усу-
губило проблему. В конце концов муж предъявил Бонни ультима-
тум: "Выбирай: или курение, или брак". Когда она продолжила ку-
пить, он оставил ее.
1 Когда мы с Бонни рассматривали причины, по которым ей было
трудно принять решение бросить курить, одной из важных тем оказа-
лось ее понимание того, что, если она прекратит курить сейчас, это
363
означало бы, что она могла бросить курить раньше. Это понимание
имело далеко идущие последствия. Бонни всегда считала себя жерт-
вой: жертвой болезни Бергера, своей привычки, жестокого, бесчув-
ственного мужа. Но если бы оказалось, что на самом деле ее судьба
всегда была под ее контролем, тогда ей пришлось бы взглянуть в лицо
тому факту, что она должна нести всю ответственность за свою бо-
лезнь, за неудачу своего брака и за крушение (как она выразилась)
своей взрослой жизни. Решение измениться повлекло бы за собой
принятие экзистенциальной вины - вины в злодеянии, совершенном
ею по отношению к себе. В терапии Бонни нуждалась в помощи для
того чтобы понять, что значит решать что-то самой для себя, то есть
не основывая свое решение на чьих-то еще желаниях: своего мужа,
своих родителей или своего терапевта. Она должна была взять на себя
вину (и возникшую в результате депрессию) в том, что преградила путь
к собственному росту. Осознав свою ответственность за собственное
будущее, она должна была принять на себя и сокрушающую ответ-
ственность за свои действия в прошлом. Лучший способ - и, может
быть, единственный - обходиться с виной (виной в насилии по от-
ношению либо к другому, либо к себе) через искупление. Человек
не может обратить свою волю назад. Человек может искупить прошлое,
только изменяя будущее.
Методы избегания решения:
клинические манифестации
Поскольку для многих индивидов решения необычайно трудны и
болезненны, формирование способов избегания решений не представ-
ляет собой ничего неожиданного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100