Однако, несмотря на великое изобилие рецептов для
превращения металлов,'ни один из них не содержит в себе именно того, что от него
требовалось.
Конечно, иначе и не могло быть. Если бы кому-нибудь, в самом деле, удалось
открыть философский камень, то он, конечно, не был бы настолько глуп, чтобы
описать и опубликовать свое открытие. Во всяком случае, история алхимии учит
нас, что превращение металлов ни разу не удавалось наиболее известным алхими-
кам, которые работали на государей и прославились в своей области как писа-
тели. Все сведения о каких-либо превращениях металлов сообщают, что подобные
открытия были сделаны неизвестными, которые так же быстро исчезали, как и
появлялись. Лучшие исследователи, работавшие в этом направлении, в надежде
добиться превращения откровенно и единодушно признаются, что им никогда не
удавалось добыть золота больше, чем было взято в начале опыта. Таковы, напр.,
были, как выше было сказано, Арнольд Вилланова и Корнелий Агриппа.
Исключение составляют только Иоганн Баптист ван Гельмонт и Иоганн
Фридрих Гельвециус, два выдающихся голландских врача и алхимика XVII сто-
летия, которые сообщают обстоятельно случай превращения металла и притом
рассказы их совпадают.
Неизвестный человек посетил их, и когда разговор зашел об алхимии, то он объявил себя
горячим ее адептом, подарил им небольшое количество красного порошка и затем ушел. Ван-Гель-
монт высыпал свой порошок, закатанный в восковой шарик, на ртуть, которая тотчас же обратилась
в золото, причем одна весовая часть порошка превратила 19 200 частей ртути. Гельвециус всыпал
свой порошок в расплавленный свинец и получил большую массу чистого золота. Просто непо-
нятно, каким образом эти два человека дали провести себя; оба они были выдающиеся химики и
легко могли отличить золото от окрашенных металлических смесей. Не может быть сомнения, что в
основании их сообщения лежит ошибка, потому что во всех случаях,' когда исследовали алхими-
ческое золото, находили только похожие на золото смеси, иногда содержавшие немного настоящего
золота. Так, напр., венский монетный музей и теперь обладает медалью, сделанною из алхимиче-
ского золота, но удельный вес ее 12,6, тогда как вес настоящего золота 19,3, следовательно, это
не настоящее золото. В 1675 г. в Австрии были отчеканены червонцы из алхимического золота;
они имели надпись: <Силою порошка Венделя Сейлера я из олова стал золотом>. Монеты эти были
больше обыкновенных дукатов, но меньшего веса, следовательно, тоже не были из чистого золота.
Богатая алхимическая литература содержит-в себе достаточно доказательств, что методы, при
помощи которых хотели добиться превращения металлов, давали в результате только подражание и
фальсификацию, так что могли ввести в заблуждение только людей несведущих в химии; впрочем,
сами алхимики были часто невеждами и, вероятно, не раз бывали искреннейшим образом убеждены,
что добились именно того, к чему стремились.
Методы алхимии, вообще, распадаются на две группы: общие и частичные.
При первых, применявшихся, правда, редко, стремились достигнуть полного пре-
вращения металла неблагородного в благородный. Все дошедшие до нас рецепты
сводятся к тому, чтобы добиться весьма искусственным и сложным путем сплава
одних неблагородных металлов с другими и сообщить им окраску и вдешний вид
золота или серебра; но так как и в XVI столетии были известны многие способы
отличить такие смеси, то такой вид превращения мог практиковаться только
перед несведущими людьми. Поэтому так называемые частичные процессы были
более обычны; при помощи их удавалось или увеличить вес известного количества
благородного металла, или превратить некоторую часть металла неблагородного
в золото или серебро. И эти методы по нашим химическим воззрениям были со-
вершенно напрасно усложнены, может быть, для того, чтобы результаты их труд-
нее было контролировать. Несколько примеров таких частичных способов дадут о
них достаточное понятие.
Общераспространенный метод увеличения веса золота назывался цементированием. Золото сме-
шивалось с серебром и медью и затем ударами молота превращалось в тончайшие листки, которые
складывались в тигель слоями и пересыпались цементным порошком. Тигель в течение многих дней
держался в постоянно возраставшем жару. После такой операции пластинки, по-видимому, состояли
из чистого золота и были несколько тяжелее первоначального веса его. Разгадка очень проста:
151
цементные порошки составлялись так, что при высокой температуре растворяли серебро и медь, но
не золото. Таким образом, в пластинках оставалось одно золото, однако, с небольшою примесью
обоих других металлов, если приняты были предосторожности не брать слишком много порошка.
Общий вес золота мог оказаться больше первоначального, но это уже не было чистое золото.
Для частичного превращения металлов неблагородных в благородные было выработано множе-
ство методов. Водяные растворы солей серебра, напр. азотнокислого, совершенно бесцветны и по
виду невозможно угадать, что они содержат некоторое количество благородного металла. Если к этой
жидкости прибавить ртуть, то часть серебра, заместившись ртутью, осаждается и соединяется с
остальной ртутью, образуя твердое тело. Если такую <фиксированную> ртуть нагреть, то она испа-
ряется и остается только чистое серебро. На первый взгляд кажется, что прибавленная жидкость
превратила часть ртути в серебро, хотя, конечно, в конце концов нельзя серебра получить больше, чем
его содержалось в растворе. Подобные фокусы можно сделать и с золотом: если его ввести в расплав-
ленный сернистый натр, то получится вещество, по-видимому, не содержащее золота. Если в этот
раствор опустить кусок серебра, то оно исчезает, а золото, выделяется, и весь процесс кажется
весьма удивительным тому, кто не знал, что золото было там с самого начала.
Впрочем, алхимики не ограничивались такими тонкими фокусами, когда хотели обмануть князей
или каких-нибудь других богатых людей. Было неоднократно доказано, что они вводили золото в пла-
вильные тигли, искусно заполнив им предварительно трещины в кусках угля или в снарядах, кото-
рыми перемешивалась расплавленная масса; отверстия маскировались закрашенным воском.
Если таким куском угля покрывался тигель, то золото вводилось в смесь, и тогда уже доказать
его присутствие было нетрудно. Превращали также железо в золото, опуская гвоздь в заранее
приготовленную жидкость. Через несколько минут гвоздь вынимался, ополаскивался водой, и ока-
зывалось, что он сделался золотым до черты погружения в жидкость. Объяснение также просто:
гвоздь заранее снабжался золотым наконечником, который был покрыт подходящей к железу
краскою; при погружении или обмывании она сходила, и золото появлялось на свет. Таких гвоздей
в княжеских коллекциях было немало.
Совершенно понятно, что разоблачения таких обманов вместе с бесплодными стараниями боль-
шого числа честных алхимиков похоронили окончательно веру в возможность делать золото.
Натуральная магия
СИМПАТИИ И АНТИПАТИИ ПРЕДМЕТОВ
В ПРИРОДЕ
Великая реформа, произведенная в магии Агриппой, имела задачей обратить
ее в нечто вроде науки. Все магические действия основаны, по его воззрениям,
на скрытых свойствах и силах предметов, проявляющихся в том, что каждый из
них притягивает однородное и отталкивает разнородное, причем этот закон отно-
сится не только к миру элементарному, но распространяется и на высшие миры.
Учение о взаимной симпатии и антипатии вещей, игравшее уже немалую роль
в философии неоплатоников, возведено было Агриппой в степень общего закона
природы и более двух столетий служило ключом для объяснения всех явлений,
о которых не могли себе составить точного понятия иным путем. Конечно, Аг-
риппе не удалось убедить все партии, особенно духовенство, в том, что сущность
магии состоит в пользовании силами природы; однако, может быть, и помимо
своего желания он сделался родоначальником новой науки, нашедшей после него
повсеместно множество последователей и получившей название натуральной
магии. Он не отличался чрезмерной разборчивостью по отношению к фактам,
которыми пользовался для доказательства своего всеобщего закона симпатий и
антипатий. Все, что можно было найти у древних, напр. в естественной истории
Плиния, о чудесных свойствах камней, растений и животных, он принимал бес-
прекословно, добавляя'еще много своего, заимствованного из предрассудков того
времени. Из материала, послужившего ему для обоснования упомянутого закона,
очень многое, конечно, должно быть отнесено к области басен, но многое было
выводом верных, только неправильно истолкованных наблюдений. Однако ни
Агриппа, ни его ближайшие последователи не были в состоянии произвести на-
учную сортировку материала, так что все это, взятое вместе, составило фун-
дамент новой науки - magia naturalis, т. е. учение о магических силах вещей
в природе.
^;" 152

Эта наука получила особое значение, когда основные положения ее,- правда,
с некоторыми изменениями,- были введены в сферу врачебного искусства Пара-
цельсом. Несколько позже Джианбеттиста делла Порта дал ей окончательную
обработку и образовал из нее самостоятельную науку. Порта очень тщательно
придерживается теорий Агриппы и цитирует те же басни, но прибавляет к ним
множество физических опытов, истолковывая их совершенно правильно, так что
область симпатий и антипатий у него является значительно урезанной. Но все же
еще через столетие, даже такой человек, как Галилей, не был окончательно
свободен от влияния этих воззрений. На основании некоторых опытов он начал
сомневаться в правильности одной из многочисленных <антипатий природы>-
horror vacui - боязни пустоты,- но не дожил до того времени, когда это фан-
тастическое объяснение было заменено исследованием истинных причин явления.
В его эпоху симпатические средства занимали выдающееся место в медицине.
Впоследствии, по мере роста научных сведений, исследователи природы начали
мало-помалу выделять басни и заменять их фактами, открытыми при помощи
точньк опытов. Таким образом, натуральная магия постепенно в XVII и XVIII
столетиях превращается в прикладную физику и химию и составляет переходную
ступень от старых магических наук к современным естественным. Следуя за ее
развитием, мы имеем весьма точную картину того, как вера в магические силы
исчезает перед растущим знанием законов природы. Поэтому нам следует присмо-
треться к этой науке поближе и выяснить себе на нескольких примерах, каким
образом Агриппа доказывает свой закон о симпатиях и антипатиях.
<Взаимодействие вещей часто проявляется наподобие дружбы и вражды; из стихий, напр.,
огонь враждебен воде, а земля - воздуху. Между минералами, растениями и животными также
замечаются подобные наклонности. Магнит с особенной силой действует на железо, изумруд -
на богатство и здоровье, яшма - на рождение, агат - на красноречие. Точно также нефть притя-
гивает огонь, который тотчас на нее перескакивает, как только они встретятся. Такая же наклон-
ность существует между мужской и женской пальмами: они сплетаются между собой и без мужской
женская не дает плодов. Миндальное дерево также менее плодоносно, если стоит в одиночестве.
Между растениями и животными и у животных между собой установлены такие же отношения.
Кошка радуется, видя мальву, и трется об нее; говорят, что, таким образом, она может забеременеть
без кота. Многие животные имеют инстинктивные сведения о целебном искусстве. Когда черепаха
бывает укушена ядовитым животным, она ищет шалфей и трет об него раненое место, чтобы предо-
хранить себя от яда. Когда у льва лихорадка, он исцеляет себя, поев мяса обезьяны. Что трава
стрелолистник годится для извлечения стрел, мы узнали от оленей, которые, будучи поражены
стрелою, едят корень этого растения и стрела выходит наружу. То же делают козы на острове Крит.
Если слон проглотит хамелеона, то он лечится, поедая листья дикого масличного дерева и т. д.
В противоположность таким дружеским отношениям мы находим в природе много вражды, как бы
естественную ненависть, неодолимое отвращение, в силу которого одна вещь убегает от другой противо-
положной и отталкивает ее от себя. Так сапфир отталкивает чумные бубоны, лихорадку и глазные
болезни; аметист действует против пьянства, яхонт против кровотечения и злых духов, изумруд против
недостатка целомудрия, агат против яда, кораллы против ложных видений и страданий желудка,
топаз против таких страстей, как скупость, пьянство, любострастие и т. п. Огурец в высшей сте-
пени ненавидит масло, так что сгибается в виде крючка, чтобы не прикоснуться к нему. Алмаз
ненавидит магнит, так что этот последний теряет способность притягивать железо, если рядом по-
ложить алмаз. Среди зверей мышь и ласка взаимно ненавидят друг друга, так что мыши не трогают
сыр, при приготовлении которого вместо фермента был употреблен мозг ласки. Пантера боится
гиены; пантеровая шкура теряет все волосы, если ее повесить против шкуры гиены. То же бывает
и с овцами: если повесить волчью шкуру в овчарне, то овцы делаются печальными и перестают
есть от чрезмерного ужаса> и т. д. Достаточно этого отрывка, чтобы понять, какого рода басни пользо-
вались полным доверием у тогдашних ученых и заставляли тратить немало времени для приведения
их в систему. После всего сказанного мы легче поймем странную мысль, положенную Парацельсом
в основу его магической медицины.
ПАРАЦЕЛЬС И МАГИЧЕСКАЯ МЕДИЦИНА
Авреолус-Филипп-Феофраст-Бомбаст фон-Гогенхейм-Парацельзус родился в 1493 г. в небольшой
деревушке возле Цюриха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110