Необходимым условием для этого нужно
считать возникновение у данного лица определенного чувства; раз такое чувство
не может быть возбуждено, то невозможно и развитие подобных сцен. Когда Жа-
нэ складывал также руки у другой своей пациентки, не отличавшейся религиоз-
ностью, то она осталась неподвижною в приданной ей позе, не предпринимая ни-
чего дальше. Известное расположение рук у этой особы не было связано с опреде-
ленным ощущением, а потому и не ассоциировалось с другими движениями.
Если каталептический субъект представлен самому себе, то он переходит в
другой вид гипнотического состояния, сомнамбулизм, который, впрочем, может
быть вызван и прямо разными приемами. Характерною чертою этого фазиса Шар-
ко и его ученики признают особое состояние нервно-мышечной системы, назван-
ное ими <чрезмерною чувственно-мускульною возбужденностью>, но опыты по-
следнего времени показали, что этот признак не только не может считаться харак-
терным, но даже вообще встречается очень редко. Жанэ нашел его только у двух
385
из 12-ти испытанных им особ, следовательно, это признак вовсе не характерный.
Единственным верным симптомом сомнамбулизма может служить только душев-
ное состояние индивидуума. Особенно заметно изменяется память. В сомнамбу-
лизме субъект помнит не только все, что он видел в нормальном состоянии, но и
все, что случилось в предыдущих периодах сомнамбулизма, между тем как при про-
буждении он забывает решительно все, происшедшее во время сомнамбулического
состояния. Таким образом, память в сомнамбулизме обширнее, чем при нормаль-
ном бодрствовании. Это зависит, конечно, от того, что во время сомнамбулическо-
го сна восстанавливаются некоторые чувства, утраченные субъектом в его нормаль-
ном состоянии, а вместе с тем и воспоминания о представлениях, входящих в круг
этих чувств; таким образом, сомнамбула становится более совершенною лич-
ностью, чем обыкновенные истеричные, так как поле сознания его значительно
расширено. Такое явление влечет за собою самые удивительные результаты. Если,
напр., истеричка в нормальном положении лишена каких-нибудь чувств, то они
могут последовательно восстановиться в состоянии сомнамбулизма. Таким обра-
зом, индивид может проходить через целый ряд психических фаз, характеризую-
щихся постепенным расширением содержания сознания, пока, наконец, в глубо-
ком сне он вступает в обладание всеми своими чувствами, сравнявшись с нормаль-
ным, здоровым человеком. Опыт показывает нам, что так бывает действительно.
У истеричных наблюдаются две, три и даже четыре стадии сомнамбулизма,
имеющие каждая свое собственное содержание памяти. Как общее правило,
бывает так, что на каждой высшей ступени сомнамбула помнит не только то, что
с нею было в этой же стадии, но и то, что было на других, низших; но на низшей
степени она не помнит того, что было на высшей. Это совершенно понятно, потому
что каждая высшая степень характеризуется тем, что открывается новая область
ощущений со всеми связанными с ними образами и воспоминаниями, а в то же
время и бодрствующие чувства продолжают функционировать. Но так как каждое
значительное изменение памяти влечет за собою существенные перемены в образе
мыслей и поступках человека, то и сомнамбула в каждом фазисе этого состояния
кажется как бы новою личностью. Чтобы не смешать эти различные личности,
присутствующие в одном человеке, их обыкновенно обозначают номерами. № 1-й
обозначает истеричного субъекта в его нормальном состоянии, с его более или
менее суженным полем сознания, № 2 - личность, которою он же представляет-
ся в первой стадии сомнамбулизма, и т. д.
Эти замечательные отношения лучше всего иллюстрировать примером, взятым у Жанэ. <Я на-
чал,- говорит он,- усыплять Люси всеми обыкновенными способами и констатировал у Люси II все
явления памяти, свойственные сомнамбулам. Однажды, когда мне никак не удавалось сделать ей же-
лаемого внушения, я попытался усилить сон Люси в надежде повысить ее восприимчивость к внуше-
нию. Я начал выполнять над Люси II пассы, как будто она была еще не в сомнамбулическом состоянии.
И действительно глаза ее закрылись, она откинулась назад и, казалось, еще глубже заснула. Имевшиеся
у нее контрактуры исчезли, все мышцы пришли в расслабленное состояние, как при летаргии; однако
сократимость мышц при прикосновении - явление обычное при последней - не установилась *. Это
был род гипнотического обморока наблюдающегося у многих лиц, в качестве переходной ступени
между различными стадиями гипноза. Через полчаса Люси проснулась, открыла по моему требованию
закрытые сначала глаза и начала говорить. Появившаяся передо мною Люси III обнаружила целый
ряд своеобразных явлений. Относительно памяти, Люси III отлично помнила все, что произошло в ее
нормальной жизни, и все, что случилось с Люси II в прежних сеансах сомнамбулизма. Кроме того,
она могла рассказать все частности ее истерических припадков, припоминала, напр., ужас, который
ей внушали мужчины, стоявшие, как ей казалось, за гардиной во время ее приступов; потом она вспоми-
нала о своем естественном лунатизме, о ночных сновидениях, т. е. о таких предметах, которые были
совершенно недоступны суждению Люси I и II. Оказалось очень трудным снова вывести ее из этого
состояния, и только после того, как она прошла опять через стадию обморока. Затем она оказалась
в стадии обычного сомнамбулизма, но Люси II уже не имела никакого представления о том, что не-
сколько минут тому назад происходило с Люси III; она думала, что крепко спала и ничего не говорила.
Когда мне в другой раз удалось получить личность Люси III, то она хорошо помнила все, что произошло
с нею в первый раз>.
* Явление повышенной нервно-мускульной раздражительности, которое Шарко считает отли-
чительным для летаргии, по наблюдениям Жанэ, встречается, наоборот, очень редко и потому ни в
каком случае не может считаться отличительным признаком какого-либо определенного состояния.
Прим. автора.
386

Объяснение этих замечательных
феноменов памяти Жанэ нашел, ис-
следовав состояние внешних чувств в
этих различных стадиях. В нормаль-
ном состоянии Люси представляет
чистейший зрительный тип, т. е. ее
мысли и действия основаны на зри-
тельных образах, так как зрение есть
почти единственное чувство, оставше-
еся в ее распоряжении. Анестезия
распространена у нее по всему телу;
вполне отсутствует у нее и мышечное
чувство. Если она не видит своих чле-
нов, то и не знает, где они находятся.
Если, например, связать ей руки за
спиной, то она этого не замечает. Лю-
си почти совсем глуха; она, напр.,
не слышит тикания часов, даже при-
ложенных к самому уху. Зрение ее то-
же гораздо хуже нормального, и поле
его очень сужено; тем не менее это
ее наиболее острое чувство, и поэтому
она постоянно им пользуется. С по-
мощью глаз она может двигать члена-
ми, ходить и работать; если ей закрыть
глаза, что, впрочем, приводит ее в бе-
шенство, то она роняет из рук вещи,
которые держала, шатается и падает.
При закрытых глазах она даже не
может говорить и впадает в сон.
Для того чтобы различие между
стадиями было явственнее, мы можем
пропустить 2-ю стадию и перейти не-
посредственно к Люси III. Чувства,
бывшие у нее во время бодрствования,
не пропадают, а, напротив, обостря-
ются. Кроме того, возвращается ося-
зание и мышечное чувствов. Она пре-
красно сознает положение своих
членов, может ходить и писать, не будучи принуждена следить за своими дви-
жениями глазами, которыми она теперь пользуется гораздо меньше и не сер-
дится, если их закрывают. Очевидно, она, как всякий нормальный человек, руко-
водствуется в своих действиях двигательными представлениями. На опыте до-
казывается, что к ней возвратилось и все содержание памяти, а с памятью и внеш-
ние чувства. История ее такова: до девятого года она была здорова, обладала всеми
чувствами и во всех отношениях не отличалась от других детей. В это время она
получила свой первый нервный припадок вследствие того, что на нее бросились
несколько мужчин, стоявших за гардиною, и страшно ее испугали; именно эта
сцена и составляет главное содержание всех ее истерических припадков. Обо всем
этом: о детстве, об испуге и истерических припадках, как вполне анестезирован-
ная, Люси I не имеет никакого воспоминания; напротив, Люси III очень хорошо
помнит детские годы и истерические припадки последующих лет. Это легко объяс-
няется. Мы знаем, что отсутствие соответствующего чувства зависит у истери-
ческих не от нарушения целости воспринимающих аппаратов, а от недеятель-
ности соответствующих мозговых центров. Вместе с тем исчезают также и все
образы памяти, связанные с данною сферою ощущений, вследствие чего, конечно,
забываются и события, в составе которых именно эти чувства играют значитель-
ную роль. Когда же, вследствие новых условий, опеределенная часть мозга делает-
ся способной функционировать, то, конечно, восстанавливаются и все воспомина-
ния. Поэтому Люси I, у которой нет осязания и мышечного чувства, и не может
помнить детства и истерических кризисов, в которых эти ощущения играли де-
ятельную роль; но у Люси III вместе с чувствами восстанавливаются и воспоми-
нания, с ними связанные.
Совершенно подобные же состояния, как у Люси, Жанэ открыл и у других
испытуемых лиц, хотя явления у них часто бьшают гораздо сложнее. У Розы,
напр., имеются четыре различных сомнамбулических стадии с четырьмя свое-
образными состояниями памяти, т. е. в этой особе скрыто не менее пяти различ-
ных психических личностей.
Мы, однако, не будем вдаваться в дальнейшие подробности и остановимся
только на одной особенности сомнамбулического состояния, в значительной сте-
пени подтверждающей все выше описанное. Мы знаем, что истеричные в их обыч-
ном положении очень восприимчивы к внушению, так как поле их сознания очень
сужено. Эта восприимчивость еще в некоторой степени сохраняется в первой ста-
дии сомнамбулизма, в которой сознание хотя расширяется вследствие восстанов-
ления некоторых чувств, но границы психической жизни все-таки еще далеко уже,
чем у нормальных людей. На этой степени сомнамбул совершенно сходен с нор-
мальным человеком, находящимся в состоянии гипноза, в котором некоторые
внешние чувства усыплены и не действуют. И в этом состоянии можно точно так
же внушить галлюцинации, расстройство движений, сложные действия и перемену
личности, как и при нормальном гипнозе. В последнем же фазисе сомнамбулизма,
когда субъект восстановит все свои внешние чувства, начинает походить на нор-
мального человека, восприимчивость к внушению должна быть сильно понижена,
так как она всегда понижается при расширении и развитии сознания. Факты под-
тверждают это предположение. Жанэ хотел проделать над Люси III, когда он ее
в первый раз привел в это состояние, обыкновенные опыты с внушением. Однако
Люси III казалась очень удивленною, не тронулась с места и сказала: <Неужели вы
думаете, что я настолько глупа, что поверю вам, будто в комнате летает птица, и
стану за нею гоняться?> Очень незадолго перед тем, в первом сомнамбулизме, она
беспрекословно делала все это, теперь же восприимчивость к внушению исчезла
без следа. То же самое, хотя не в столь явной форме, было и при опытах Жанэ с
другими пациентками: в самом глубоком сомнамбулизме степень восприимчивости
к внушению не превышала этого свойства у нормального человека. Из этого мы
видим, что различные степени сомнамбулизма отличаются друг от друга постепен-
ным расширением сферы сознания.
Если сравнить явления истерогипноза с описанными выше припадками боль-
шой истерии, то мы заметим большое сходство. Когда каталептик исполняет ряд
поступков, связанных с определенным внушенным ему чувством, то невольно
вспоминается о третьей стадии большой истерии, в которой действия индивидуума
также определяются известным чувством. Точно также та степень сомнамбулиз-
ма, где к индивидууму возвращается память в полном объеме, может быть сравни-
ваема с четвертым периодом припадка, когда истеричный столь обстоятельно
излагает события прежних времен. Эти аналогии основаны не на случайном сход-
стве или не на общности несущественных, второстепенных подробностей, но, как
доказывает Жанэ, на полном тождестве, что еще десять лет ранее утверждал
Питр. Истерия и истерогипноз не суть ветви одного ствола, как полагала школа
Сальпетриеры, но тождественные состояния; истерогипноз есть искусственно
вызванный припадок истерии, отличающийся от естественного только тем, что он
намеренно произведен определенным лицом, гипнотизером, по отношению к кото-
рому, и только к нему одному, истеричный проявляет свою восприимчивость к
внушению, тогда как в обычном припадке нет гипнотизера, поэтому субъект вра-
388
щается в сфере, ограниченной пределами его собственного сознания. Сильные
эффекты прошедших дней и другие воспоминания выступают вперед и служат
исходною точкою оригинальных явлений, наблюдаемых при большой истерии.
В истерогипнозе восприимчивость сохраняется по отношению к гипнотизеру, ко-
торые он внушает, дают тон всему положению дела. То же до известной степени
можно сказать и об естественных припадках. Для тех, кто часто гипнотизировал
истеричку, не трудно в третьем и четвертом периодах овладеть индивидуумом и
руководить дальнейшим ходом припадка по своему усмотрению, как будто он был
вызван искусственно: можно, напр., изгнать устрашающие галлюцинации и за-
менить их веселыми образами.
Итак, если истерогипноз есть только искусственно вызванный истерический
припадок, то во время естественного припадка истерии при благоприятных усло-
виях может происходить такое же изменение личности, как и при сомнамбулизме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110