Предполагалось, что
383
смена идентичности не отразится на державном статусе России: бывшая
тоталитарная сверхдержава превратится в демократическую сверхдер-
жаву, разделяющую с США все блага и преимущества, связанные с
окончанием "холодной войны".
Все акции демонтажа великой военной державы - уничтожение тан-
ков и ракет СС-20 (18), разрушение военно-промышленного комплекса,
уход из Германии и стран Восточной Европы - были осуществлены под
вексель сугубо "идейного" плана - нового мирового порядка.
Наша "западническая" интеллигенция дважды на протяжении XX в.
безоглядно расправлялась с прошлым, исходя из предположения, что
"главный враг" в собственной стране и необходимо превратить внеш-
нюю войну во внутреннюю, гражданскую ("горячую" или "холодную").
В 1917 г. армию, фронт и государство разваливали левые "западники"-
радикалы, живущие в ожидании мировой пролетарской революции на
Западе. Спустя три четверти века правые "западники"-радикалы проде-
лали то же самое в предвкушении нового мирового порядка, препятст-
вие которому они видели в собственной стране. Иллюзии "нового миро-
вого порядка" и возвращения России в "европейский дом" нашими
"партнерами" поддерживались до тех пор, пока Россия и в самом деле
на разоружалась в военном и геополитическом отношениях (лишившись
большинства союзников). После этого ей было объявлено, что до "евро-
пейского дома" она еще явно не созрела, а новый мировой порядок тре-
бует не равенства, а гегемонии демократического Запада.
Так, в течение 4-5 лет возникло необычайно острое противоречие
между "западнической" утопией правящего режима и реальностью.
По сути, это явилось не меньшим ударом для сегодняшних правящих
"западников", чем крах надежд на "мировую пролетарскую революцию"
для большевиков. Большевикам в ответ на это пришлось создавать но-
вую концепцию "строительства социализма в одной стране" и произве-
сти акцию самоочищения от утопистов "перманентной революции". Ка-
кая реакция последует теперь у наших правящих "западников"?
Одна из попыток, соответствующая "реакции отрезвления", пред-
ставлена в концепции "второй Европы". Как пишет один из разработчи-
ков этой концепции, "мы понимаем под "второй Европой" незападные
европейские или евразийские страны... Теоретически "вторая Европа" -
это второй эшелон европейского развития. Введением концепта "вторая
Европа" достигается отказ от рассмотрения проблем России и других
посткоммунистических стран только как посткоммунистических след-
ствий. Сам коммунизм является модернизационной идеологией стран
384
второго эшелона развития. Он появляется в этих странах в связи с од-
новременной близостью (тяготением) к Западной Европе и отсталостью,
не дающей им шанса преодолеть разрыв"1.
Здесь необходим ряд поправок.
Во-первых, концепция "второй Европы", воспринимаемой в роли по-
слушного адепта "первой Европы", игнорирует проблемы цивилизаци-
онной идентичности, приобретающие сегодня столь большую важность.
Только теоретики, крайне не чувствительные к вопросам циввлизаци-
онного многообразия мира и воспринимающие историческую эволюцию
как "культурно нейтральный", униформистский прогресс, могут мыс-
лить дихотомией "центр - периферия". Чем крупнее размер страны и
выше ее международные и исторические амбиции, чем острее ощуще-
ние специфической идентичности ее народа, тем меньше оснований
надеяться, что он удовлетворится ученической ролью и периферийным
статусом своего государства. Думается, мы живем в знаменательной
фазе мировой истории, когда время пассивных вестернизаций заканчи-
вается. Возможно, что соответствующая попытка российских "западни-
ков" начала 90-х годов —' последняя в этом роде.
В эпоху активизации диалога мировых культур и пробудившегося
цивилизационного самосознания народов модернизации смогут осущест-
вляться уже только в стиле межкультурного диалога, а не попыток ме-
ханического переноса западных учреждений на почву других культур.
Этому новому периоду "западники" - адепты и знатоки европейского
опыта - также понадобятся. Но это будут уже другие "западники",
умеющие мыслить и работать в духе сравнительной методологии и
культурного диалога, когда просветительский мессианизм сменяется
уважительным партнерством. Западу нашей эпохи предстоит разрешить
одно из главных противоречий своей культуры, которая провозглашает
политический плюрализм как внутреннюю ценность, но не терпит плю-
рализма вовне, подстегивая планетарную вестернизацию.
Во-вторых, концепция "второй Европы" предполагает соответствую-
щую открытость первой — готовность расширять свой состав и раскры-
вать объятия вновь прибывающим (по мере их экономического и поли-
тического созревания).
В этом вопросе новейший опыт провоцирует неменьшее сомнение,
чем в предыдущем. Множатся симптомы постепенного превращения
Запада из открытого в закрытое (для внешнего мира) общество. В част-
1 Федотова В.Г. Судьба России в зеркале методологии // Вопросы филосо-
фии. 1996. № 3. С. 26, 27.
385
гости, это проявилось в концепции "золотого миллиарда". Никогда еще
;о времен эпохи Просвещения универсалии прогресса не оспаривались
Западом с такой откровенностью. В недавних теориях конвергенции и
'единого индустриального общества" проявлялся прежний дух просве-
щенческого (а если глубже — христианского) универсализма: миру суж-
дено быть единым, а все, что его разделяет, носит временный и искус-
ственный характер. Однако предостережение глобалистики относитель-
но экологической перегрузки нашей планеты на современном Западе
асе чаще интерпретируются не универсалистски - как необходимость
планетарной реформации в духе идеологии "зеленых" или восточного
шсмизма (коэволюпии природы и цивилизации), а изоляционистски, в
цухе теории избранничества. Утверждается, что в постиндустриальное
эудущее успевают прорваться, до того как "экологический капкан" за-
хлопнется, только избранное меньшинство человечества, представлен-
аое развитыми странами Атлантики и Тихого океана. Для остальных
ауть закрыт.
Эта изоляционистская философия истории конкретизируется в прак-
шческой политике Объединенной Европы, становящейся все более про-
текционистской. Так, Шенгенские соглашения, снимая барьеры внутри
ЕС, одновременно усиливают их между ЕС и окружающим миром. На-
гурализироваться в Западной Европе или получить временный профес-
сиональный опыт общения с нею для выходцев из Восточной Европы,
России или "третьего мира" становится все труднее.
В этом же духе эволюционирует иммиграционное законодательство
ведущих европейских стран, в первую очередь объединенной Германии.
Под вопрос ставится главная ценность, когда-то подаренная Западом
миру: идея общечеловеческого прогресса, одной-единой светлой пер-
спективы.
В этих условиях ожидать со стороны других народов актуализации
ценностей вестернизапии, как это предполагает концепция "второй Ев-
ропы", у нас все меньше оснований. Применительно к России это тем
более справедливо. Запад, судя по всему, готовит ей перспективу не
"второй Европы", а "третьего мира". В России идет, всячески подталки-
ваемый и поощряемый извне, процесс деиндустриализации - свертыва-
ние перерабатывающей промышленности и наукоемких, отраслей (с со-
путствующей образовательной и социокультурной инфраструктурой).
Открывается путь превращения в мирового поставщика сырья и энерго-
ресурсов. Это уже не европеизация, а деевропеизация! Кажется, эта
386
перспектива принята нашей правящей элитой в виде "логики междуна-
родного разделения труда". Такова судьба угодливого "западничества":
адепты лишены творческой воли и потому обречены соглашаться снача-
ла на вторые, а затем и на третьи роли... Социокультурный парадокс
модернизации состоит в том, что она требует воли, питаемой идентич-
ностью, а вестернизация подрывает источники этой воли, деформируя
нормы и ослабляя идентичность.
Статус России между "первым" и "третьим" мирами нельзя понимать
в духе экономикоцентричного фатализма. Статус - это малодоступное
технократической рассудочности социокультурное понятие, охваты-
вающее события в сфере духа. Сохраняющий свою идентичность Китай
в цивилизационном смысле дальше от Европы, чем Россия. Но у него
несравненно больше шансов на творческую реализацию "европейской
идеи" (идеи развития), чем у деморализованной России.
ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ ПАРАДОКС РОССИИ: ОПАСНОСТЬ
ПАНСЛАВИЗМА
Сегодня Россия в своих отношениях с Западом переживает примерно
ту же фазу развития, какую переживала она после Крымской войны,
итоги которой на цивилизационном и геополитическом уровне были
глубоко проанализированы Н.Я.Данилевским. Он показал, что Россию
допускают к участию в европейских делах лишь на той стадии, когда
Европа расколота и ей изнутри угрожают гегемонистские притязания
(Карл I, Фридрих Великий, Наполеон, Гитлер). Напротив, когда Европа
чувствует себя объединенной и стабилизировавшейся, наступает период
открыто антирусской политики. Сегодня Западная Европа едина, как
никогда, и именно поэтому, как никогда, солидарна в своем цивилиза-
ционном неприятии России. Евроцентризм, склонный отождествлять
западную цивилизацию с общечеловеческой, а прогресс со всемирной
вестернизапией, издавна видит в России главную преграду на пути про-
гресса. Россия при этом выступает как досаднейший казус истории: "не
только гигантски лишний, громадный исторический плеоназм, но даже
положительное, весьма трудно преодолимое препятствие к развитию и
распространению настоящей общечеловеческой, т.е. европейской, или
германо-романской цивилизации. С такой точки зрения становится по-
нятным (и не только понятным, а в некотором смысле законным и, по-
жалуй, благородным) сочувствие и стремление ко всему, что клонится к
387
ослаблению русского начала по окраинам России, - к обособлению
(даже насильственному) разных краев, в которых, кроме русского, су-
ществуют какие бы то ни было инородческие элементы, к покровитель-
ству, к усилению (даже искусственному) этих элементов и к доставле-
нию им привилегированного положения в ущерб русскому"1.
Здесь Данилевский не менее прозорливо раскрыл будущую политику
"западнического" радикал-либерализма в России, чем Достоевский в
"Бесах" и в "Братьях Карамазовых" — политику левого радикал-
революцинаршма. Указал Данилевский и на готовность Запада разы-
грать против России "мусульманскую" карту, используя, в частности,
великодержавные притязания Турции. Данилевский предложил свою
версию ответа на этот опаснейший вызов - объединение славянских
государств как альтернативу объединенной Западной Европе.
Ориентация на этот проект означает предположение, что фаза вес-
тернизации Восточной Европы (состоящей в основном из славянских
государств) является временной и вскорости сменится инверсионной
фазой особой славянской идентичности. И чем активнее Западная Ев-
ропа будет эксплуатировать мусульманский фактор (как это имеет ме-
сто и в отношении Югославии и в отношении России), тем скорее мо-
жет вызреть альтернативная "западничеству" общеславянская идентич-
ность. Не следует забывать, что постсоциалистическая Восточная Евро-
па сегодня является не полноценным членом "европейской семьи", а
маргиналом Запада, "второй", низшей по сорту Европой.
Сегодня политический процесс в этой "второй Европе" в целом со-
ответствует инверсионной посттоталитарной фазе: питается реакцией на
советский гегемонизм, отождествляемый с "русским империализмом".
Но когда эта фаза завершится военной интеграцией в НАТО и страх
перед Россией исчезнет, тогда-то может наступить встречное открытие
восточноевропейской самобытности, связанной с этническими (славян-
ство), конфессиональными (православие), а также геополитическими и
экономическими особенностями этого региона.
Сейчас все поставлено на карту европейской интеграции, но являет-
ся ли эта карта беспроигрышной? Одно дело - мыслить европейскую
интеграцию как простое расширение системы атлантизма, другое -
предположить, что пространственное расширение Запада за счет Вос-
точной Европы неминуемо повлечет за собой ослабление атлантизма и
возможность новой дифференциации Европы на Западную (атлантичес-
1 Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991. С. 64.
388
кую) и Центральную во главе с объединенной Германией. Геополитиче-
ская интуиция подсказывает, что раскол постсоциалистического про-
странства чреват симметричной реакцией на Западе - расколом атлан-
тического пространства. Тоталитарный СССР способствовал сплочению
Запада, распад его не может не усиливать процессы дифференциации
между США и Западной Европой, а также между атлантическим и цен-
тральноевропейским Западом.
Сегодня официальная российская политика носит несамостоятель-
ный характер: она является такой же "проамериканской", какой была
политика побежденных во второй мировой войне Западной Германии и
Японии.
Между объективными долгосрочными интересами России, связанны-
ми с возрастающей самостоятельностью Западной Европы по отноше-
нию к Америке или самостоятельностью стран Восточной Европы по
отношению к Западной, и ее современной политикой "младшего парт-
нера" и порученца США имеется несомненное противоречие. Это про-
тиворечие со временем может разрешиться либо на путях экспансии
России на Запад, под знаменем панславизма, либо на путях евразийской
политики. Главное - это понять, что нынешний капитулянтско-
изоляционистский путь России, отступающей с западных, южных и вос-
точных границ, сжимающейся в виде "острова", - сугубо временное
явление.
Россия - не этническое "государство русских", а особая цивилиза-
ция, обладающая своим суперэтническим потенциалом и соответствую-
щим набором геополитических идей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75