Для того чтобы режим мог обрести теократический
(идеократический) характер, необходимо, чтобы духовное производство
было целиком подчинено государству, а интеллектуалы более или менее
искренно отождествляли свое служение народу со служением режи-
му.
Таким образом, в основе тоталитарной модели лежит двойной кон-
сенсус: между интеллигенцией и народом, между интеллигенцией и
властью. Пресловутая массовая "вера" (неумеренное идеологическс
воодушевление) тоталитарных режимов основана на этом двойном
сенсусе. Особенностью этих режимов является чрезмерная зависимо
от слепой веры (демократические режимы, как правило, без этого обхо
дятся). Поэтому нарушение консенсуса между интеллектуала
(носителями духовной власти) и режимом, знаменующееся активизацией
всеразъедающей интеллектуальной иронии в условиях сохраняющег
консенсуса между интеллигенцией и народом, ведет к подрыву массо-]
вой веры - основы основ тоталитарного порядка.
С этих позиций можно видеть этапы новейшей духовно-полити-J
ческой эволюции нашего общества.
Первый - этап идеологического кризиса тоталитарного режима,
чавшийся в 60-х годах, как раз и характеризовался отмеченным вь
сочетанием: интеллигенция начала высмеивать режим, а народ все
лее охотно внимал ее сарказмам.
Этот этап завершился массовым демократическим воодушевление*
августа 1991 г. Политическую сцену августа создало соединение либе-
рально-демократической идеи, вынашиваемой интеллектуалами, с на-
родным антитоталитарным движением. Однако за сценой скрывались
кулисы, где происходил торг: прежняя властная номенклатура соглаша-
лась "сдать" свой режим лишь в обмен на статус монополистических
буржуазно-номенклатурных собственников. Этим объясняется бескро-
306
вне августовской революции, в противном случае номенклатура сумела
бы мобилизовать достаточно сил для сокрушительного отпора.
И вот, по мере того, как закулисные механизмы обнажались и но-
менклатурный капитализм выходил на сцену, на глазах захватывая все
позиции и лишая общество реальной экономической самодеятельности,
в массах происходит разочарование новым официозом либерально-
демократической идеологии, тогда как интеллигенция продолжает ее
поддерживать и насаждать. Народ требовал самодеятельности в сфере
материального производства и измерял достижения режима в основном
экономическими критериями, тогда как интеллигенция, по-видимому,
готова была довольствоваться интеллектуальными свободами — самодея-
тельностью в сфере духа. Так происходит нарушение консенсуса между
народом и интеллигенцией при сохранении ее консенсуса с властью.
Здесь мы имеем дело с нешуточным событием идейного плана. Со
времен возникновения христианства основой консенсуса между носите-
лями духовной власти и народом была морально-религиозная легитима-
ция (презумпция духовного превосходства) "нищих духом" - угнетен-
ных и слабых. Революционно-демократическая интеллигенция в основ-
ном наследовала это христианское обетование грядущего блаженства
"нищих духом", придав ему форму социалистической утопии. Сильные,
наглые, преуспевающие будут унижены, обездоленным — воздается.
Сегодня мы можем говорить о настоящей социокультурной катастрофе,
связанной с языческим вырождением духа интеллигенции. Даже в усло-
виях номенклатурного капитализма, ревниво оберегающего свою моно-
полию на хозяйственную власть и собственность, попирающего все
нормы и правила нормальной экономической соревновательности, ин-
теллектуалы продолжают твердить, что бедность свидетельствует не о
честности и святости, а о лени и нерадивости.
Либеральная идеология пришла в современную Россию очищенной
от своих протестантских корней и была понята как безусловное утвер-
ждение индивидуального успеха любой ценой. Непреуспевающие и
обездоленные не имеют алиби и не заслуживают сострадания. Их воз-
можный политический протест, в том числе в форме волеизъявления на
президентских выборах, изначально оценивается как бунт темного и
злого "красно-коричневого" большинства.
Таким образом, подготовлен консенсус интеллигенции и власти за
счет народа. Интеллигенция готовится выдать алиби возможному
"демократическому диктатору", оправдать его узурпацию власти (оче-
редной разгон парламента) посредством ссылки на неразумие народа и
его тяжелую историческую наследственность. Это готовит нам новую
разновидность идеократии: демократическое "великое учение" ставится
выше воли избирателей, а власть вместо нормальной демократической
307
легатимности вновь стремится к ее идеократической форме, базой ко-
торой является не "обыденное сознание" электорального большинства, а
новый "священный текст", не подлежащий эмпирическому тестирова-
нию (остающийся "истинным" вопреки свидетельствам массового повсе-
дневного опыта).
Теоретически вырисовываются следующие политические модели:
интеллигенция вместе с народом против власти (революционно-
демократическая модель);
власть вместе с народом против интеллигенции (ретроградно-тради-
ционалистская, или фундаменталистская, модель);
интеллигенция вместе с властью против "темного народного боль-
шинства" (элитарно-реформаторская, или олигархическая, модель, чре-
ватая неоавторитаризмом).
Именно последняя разновидность определяет сегодня "дух прези-
дентства" как режима очередного насильственного "осчастливливания"
народа. Альтернатива такой модели, вызревающая в недрах общества по
законам инверсии ("от противного"), мыслима в разных формах: не-
оконсервативной, ретроградно-фундаменталистской, революционно-де-
мократической.
Вероятно, наиболее продуктивной в современных условиях будет
неоконсервативная модель. Она предполагает, что наряду с высокомер-
ным демократическим "авангардом", третирующим "темное большинст-
во", формируются интеллектуалы национально-консервативного направ-
ления, прямо адресующиеся к "молчаливому большинству" и озвучи-
вающие его позицию. Это предполагает эффективную ротацию элит и
наличие ее "второго эшелона", ничем не уступающего первому по про-
фессиональным критериям современного духовного производства, но
исповедующего иную, национально-патриотическую, систему ценностей.
Именно такая модель, поднятая на гребне неоконсервативной волны,
позволила Западу преодолеть капитулянтство и попустительство дека-
денствующих политиков и интеллектуалов и победить в "холодной
войне".
Если своевременной ротации элит не произойдет или станет ясно,
что указанный "второй эшелон" в российском обществе попросту
отсутствует в нужном количестве и качестве, тогда повысится веро-
ятность более драматических вариантов развития событий, связанных
либо с "новым изданием" народно-демократического революциона-
ризма (тираноборческая интеллигенция вместе с народом против ны-
нешней власти), либо ретроградно-фундаменталистского традициона-
лизма (реставрационные элементы власти вместе с народными "низа-
ми" - против интеллигенции).
308
Глава Ш. ___
ПАРАДОКСЫ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА В РОССИИ
НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
Сегодня предметом научных исследований все чаще становятся не-
классические, или постклассические, объекты, поведение которых явля-
ется принципиально "неканоническим". Таким неклассическим объек-
том служит современное российское предпринимательство.
Давайте вспомним европейского буржуа в его классическом понима-
нии, каким он сформировался на заре Нового времени, и сопоставим с
нашим, постсоветским. Первый цивилизапионный принцип, на котором
базируется классическое рыночное предпринимательство, - разделение
экономической и политической власти. Рыночное предприниматель-
ство - рисковый (негарантированный) тип продуктивной деятельности,
связанный с конкуренцией автономных производителей перед лицом
независимого от них потребителя. "Экономическая власть предпринима-
теля... - это делегированная власть потребителя: она растет, если нака-
зы потребителя выполняются, и тает, если они не учитываются"1.
Посмотрим на нашего типичного предпринимателя. Господствующий
номенклатурный тип базируется на принципе, противоположном клас-
сическому, - на прямом переплетении экономической и политической
власти. Здесь богатство - функция власти. Наблюдаемая зависимость не
случайна: чем более высокими властными полномочиями обладали те
или иные группировки властвующей коммунистической элиты, тем
большую долю национального богатства они сегодня "приватизировали"
в качестве новых собственников. Но тем самым нарушается вся класси-
ческая структура предпринимательства с характерными для нее зависи-
мостями. Номенклатурная собственность предопределяет не развитие
самодеятельного гражданского общества, а обусловливает образование
массового социального гетто, оказывающегося вне норм и благ цивили-
зации. В политике она в силу крайней узости своей социальной базы
ведет не к представительной демократии, а к режиму личной власти, к
диктатуре.
Второй цивилизапионный принцип - договора, или контракта - не-
посредственно связан с правовым состоянием. Именно право ограничи-
вает силу, препятствуя ее экспроприаторским вторжениям в хозяйст-
венные отношения. Право создает пространство предсказуемости - га-
рантии того, что продукт дополнительных экономических усилий или
инновационного риска не будет изъят под каким бы то ни было предло-


1 Berthy G. Vive la propriete. P., 1984. P. 174.
309
гом, и тем самым стимулирует инициативу и высокопродуктивный труд.
Переход от экономики перераспределения к экономике роста обеспечи-
вается правовым государством. Этот тезис тем более необходимо выде-
лить, поскольку в нашем экономическом мышлении до сих пор не из-
жита техноцентричная парадигма, связывающая экономический рост с
научно-техническим прогрессом, но упускающая из виду общепивили-
зационные предпосылки самого прогресса. Впрочем, это свойственно не
только нам. Технократическое "помрачение разума" имело место и на
Западе. Понадобились немалые усилия неоконсерваторов, чтобы вер-
нуть обществу понимание человеческих предпосылок богатства, а поли-
тической экономии - статус гуманитарной науки. Вот что пишет по
этому поводу один из "новых экономистов" во Франции АЛепаж:
"Историю экономического роста нельзя сводить, как это слишком долго
делалось, к истории научно-технического прогресса. Теория роста - это
теория человеческих отношений, в первую очередь правовых..."1
Если и по этому критерию сопоставить наше предпринимательство с
классическим образцом, мы снова столкнемся с неклассическими эф-
фектами. Когда богатство выступает как функция власти, то условием
его роста становится бесконтрольная власть, которая, подобно проле-
тарской диктатуре, опирается "не на закон, а прямо и непосредственно
на насилие" (по Ленину). Если бы у нас развивался народный капита-
лизм - экономическая самодеятельность рядовых граждан, тогда именно
право послужило бы его основной предпосылкой. "Маленький человек",
не пользующийся властными привилегиями, только с помощью права
может отстоять и свою хозяйственную автономию, и свое достоинство.
Историю хозяйственных отношений характеризует жесткая дилемма:
либо они строятся на принципе взаимозаинтересованного партнерства, и
тогда мы получаем продуктивную экономику, либо на силе, и тогда
неизбежна экономика перераспределения и экспроприаторства. Сего-
дняшний парадокс - огромный рост номенклатурных прибылей в усло-
виях резкого свертывания производства и уменьшения валового продук-
та - означает в конечном счете только одно: воцарение "экономики
набега и разбоя". Нужно расстаться с представлениями о праве как
"надстройке", вторичной по отношению к "базису". Пространство парт-
нерских хозяйственных отношений - это правовое пространство по
существу. Здесь наказуется целевая установка "богатство любой ценой"
и поощряются терпеливый труд и партнерская ответственность. Та
предпринимательская формация, которую называют "новыми русски-
ми", сегодня представляет собой антиправовую субкультуру. Она может
процветать только в условиях правового беспредела, так как именно
беспредел есть царство силы, а не царство продуктивности.
1 Lepage H. Demain le capitalisme. P., 1978. Р. 150.
310
Здесь необходимо обратить внимание на первичную интенцию запад-
ного рыночного предпринимательства. Рынок можно понимать как сред-
ство достижения экономической эффективности - в этом инструмен-
тальном качестве он допускается и в восточных деспотиях (практика
открытых экономических зон и т.п.). Однако в западной цивилизацион-
ной структуре рынок выступает в ценностном измерении - как форма
творческой самоорганизации личности в материальной сфере, т.е. как
гарантия самодеятельного, независимого существования. Философия
рынка - это философия свободы, и только в этом контексте нужно
понимать цившшзационный (социокультурный) архетип рыночных об-
ществ Запада. Настоящего демократа отличает готовность отстаивать
рыночные свободы как гарантию гражданской самодеятельности, свя-
занную с неотчуждаемыми правами человека. Если же мы имеем дело с
сознанием, требующим не столько прав, сколько готовых благ, то до-
пустимы случаи, когда оно предпочтет демократии тиранию, если по-
следняя продемонстрирует соответствующую эффективность. Номенк-
латурный капитализм опасен не только тем, что разрушает правовое
состояние сверху, расширяя пространство силы за счет пространства
права. Он опасен и тем, что подрывает условия массовой хозяйственной
самостоятельной деятельности; превращая предпринимательство в мо-
нополию властвующей касты, он ликвидирует правовые ожидания и
снизу, оставляя одни только потребительские ожидания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75