Растущая политическая непредсказуемость деформирует и культуру,
подрывая статус науки (и в целом статус рационального), открывая до-
рогу агрессивному политическому шарлатанству и мифотворчеству.
Словом, политической науке "брошен вызов" со стороны сил хаоса и ей
предстоит ответить на этот вызов мобилизацией способности рацио-
нального предвидения.
Потребность в предвидении политических событий и политической
судьбы отдельных групп населения, классов и целых обществ сопутст-
вует человечеству на протяжении всей его политической истории. В
особенности обостряется она в нестабильные, переходные эпохи, когда
рушатся прежний порядок и уклад жизни, и люди с изумлением обна-
руживают хрупкость и проблематичность того, что казалось незыбле-
мым или решенным "полностью и окончательно".
Человек потому и носит определение "существа разумного" (homo
sapiens), что не выносит хаоса в окружающем мире (как и в собствен-
ной душе), ищет основы логики и порядка. Вся человеческая культура
(и наука как ее наиболее рационализированный компонент) может быть
определена как антиэнтропийная система — средство борьбы с хаосом.
279
Собственно, прогнозирование и есть способ предотвратить сползание
будущего в хаос. Прогнозирование есть форма упреждающего логоса.
Как показывает история культуры, у человека в запасе существует
два основных способа "рационализировать будущее", сделав его понят-
ным и постижимым.
Первый - увидеть в череде событий логику "вечного возвращения".
Из этого древнего способа выросла циклическая парадигма обществен-
ной мысли. Она не только отражает некоторую бесспорную сторону
историко-политяческого процесса, уподобляя его другим процессам
живого и неживого Космоса, но и дает людям мужество выносить самые
страшные ломки истории посредством уверенности в том, что рано или
поздно все вернется на круги своя.
Современный человек, со времен эпохи Просвещения воспитанный в
атмосфере ожиданий "светлого будущего", больше опасается подвохов
не со стороны будущего, а со стороны прошлого (давления "пережит-
ков" или козней "политической реакции"). Однако не следует забывать,
что страх перед непредсказуемым будущим носит более древний харак-
тер и опирается не только на коллективный опыт, но и на повседневную
экзистенциальную тревожность индивида, опасающегося козней судьбы.
Идея вечного круговорота, цикла в этом контексте выступает не столь-
ко как пессимистическая, сколько как успокоительная, соответствую-
щая древней стоической (восточной по происхождению) мудрости ("все
проходит").
Второй способ "обуздания будущего" - финалистский, связанный с
ожиданиями закономерного финала истории. Финалистские установки
восходят к иудео-христианской традиции, в которой приход Спасите-
ля - Мессии означает окончательное разрешение загадок и задач земной
человеческой истории.
Все современные "формационные" политические учения, ожидаю-
щие в ходе закономерной смены исторических этапов счастливого об-
щечеловеческого финала ("конец предыстории" в коммунизме или
"конец истории" в либерализме), восходят к иудео-христианской тради-
ции.
Можно высказать предположение о том, что существует парадок-
сальная связь между объективно возрастающей непредсказуемостью
будущего и претензиями политической мысли на "окончательное реше-
ние" загадок будущего.
В самом деле, в традиционном обществе социальное будущее в це-
лом было значительно более предсказуемым для большинства людей. В
этом обществе социальный статус был сословным (наследственным) и в
данном смысле практически гарантированным. И лишь тогда, когда на
месте традиционного сословного общества возникло современное мас-
280
совое, в котором социальный статус утратил наследственный характер и
стал проблематичным и оспариваемым, люди по-настоящему столкну-
лись с феноменом негарантированного бытия и открытого будущего.
В горизонте открытого будущего жить интереснее - но и опаснее.
Появляется шанс улучшить свой статус - либо в результате индивиду-
альной предприимчивости, либо посредством коллективного давления на
держателей ресурсов, но этому сопутствует неменьшая вероятность его
ухудшения.
Негарантированность будущего, впервые открывшаяся на рубеже
традиционной и посттрадиционной эпох, настолько травмировала созна-
ние людей, еще не расставшихся со старой патриархальной культурой и
моралью, что это можно характеризовать как социокультурную катаст-
рофу. Людям срочно потребовалась мощная компенсация этой утери
гарантированного будущего. Такой компенсацией и стала социальная
утопия.
Следует прямо сказать: размежевание с утопией представляет сего-
дня одну из главных проблем долгосрочного политического прогнозиро-
вания.
УТОПИЯ И ПРОГНОСТИКА
Соскальзывание в утопизм представляет собой тем большее искуше-
ние политической науки, что она существует не в заповеднике кабинет-
ного академизма, а подвергается мощному давлению массовых социаль-
ных ожиданий, с одной стороны, и "социальному заказу" политических
элит, с другой. Все соискатели власти знают, каким незаменимым ору-
дием социальной манипуляции является "многообещающая утопия", и
потому требуют от ученых соответствующего профетического пафоса.
Существуют ли надежные критерии отличия научной политической
прогностики от очередной утопии, смело объявляющей себя последним
словом социальной теории?
На первый взгляд, представляется, что надежнее всего здесь выглядит
критерий осуществимости. Мне, однако, кажется, что прав здесь
Н.Бердяев, первым заметивший, что проблема утопии в XX в. выглядит
совершенно по-новому: вопрос не в том, осуществима ли утопия, во-
прос в том, как избежать ее окончательного осуществления. Действи-
тельно, одно дело - утопия в разгоряченных головах одиноких мечтате-
лей. Совсем другое дело, когда утопию берет на вооружение тоталитар-
ное государство, не останавливающееся перед самыми крайними средст-
вами для того, чтобы навязать "передовое учение" "отсталому народу".
"Реванш реальности" в конечном счете все равно имеет место, как это
281
доказал бесславный конец "самого передового строя" в России, но ино-
гда его приходится ждать слишком долго - за такое время вооруженные
средствами насилия "утописты" способны превратить общество в пус-
тыню. Впрочем, как мы недавно убедились, попытка построения либе- <
рального общества за "500 дней" способна принести едва ли не столь
же катастрофические разрушения, как и попытка построения комму-
низма "за 20 лет".
Здесь необходимо предложить следующие критерии и условия раз-
личия между научным прогнозированием и утопическим политическим
прожектерством.
Первое - принцип независимой экспертизы. Если эксперты дейст-
вительно независимы, то давление научной рациональности (творческой ;
мотивации, этики и традиции научного сообщества), как правило, пре-
вышает давление вненаучных факторов. Чем последовательнее осущест-
вляется принцип разделения политической и духовной сферы, выше
автономия научного сообщества (наряду с автономией художественной,
религиозной и других элит), тем легче удовлетворяется требование неза-
висимой экспертизы. Сама по себе независимая экспертиза, разумеется,
не гарантирует положительного результата и не страхует ученого от тех
или иных "увлечений". Но она позволяет гасить многочисленные сто-
хастические эффекты, так как односторонность отдельных позиций в
условиях свободной творческой соревновательности своевременно ней-
трализуется усилиями внутринаучной критики. Иное дело, если одна из
позиций, благодаря поддержке неразборчивой в средствах власти, полу-
чает монополию и ставится вне критики. Но при этом о независимой
экспертизе речь уже идти не может.
Второе - операциональный характер информации, генерируемой в
ходе процесса прогнозирования. Операциональность информации в
широком смысле означает способность ее перевода на язык точных
цифр и других исчислимых показателей, а также на язык организацион-
но-управленческих решений.
Утопия может быть продуктом весьма одаренной творческой фанта-
зии и будоражить умы современников, но при этом она остается абст- \
ракцией, витающей над миром фактов и решений. Там, где в политику
внедрилась утопия, непременно возникает старая (известная со времен
Возрождения) ситуация "двух истин": идеологической "истины", изме-
ряемой мерой своего соответствия букве того или иного "учения", и
истины "практической", статус которой демонстративно умаляется по-
средством ссыпок на "нетипичность", "приземленность", "ползучий эм-
пиризм" и т.п. Но при этом в практической политике, в процессах при-
нятия решений даже пассионарные адепты "великих учений" вынужде-
ны "нелегально" учитывать "идеологически сомнительные" критерии,
282
идущие от мира фактов и цифр. Эти параллельные ряды двух истин
могут привести все общество к опаснейшему раздвоению сознания -
своеобразной политической шизофрении, уводящей в "зазеркалье" вы-
думанного "светлого будущего".
Ориентация на операциональность является безошибочным призна-
ком, позволяющим отличать научное сообщество прогнозистов от лю-
дей, одержимых утопией.
Наконец, еще одним критерием научного прогнозирования является
принцип верифицируемости. Верифицируемость (проверяемость) про-
гноза раскрывается через такие признаки, как достоверность (оценка
вероятности прогноза для заданного доверительного интервала времени),
точность (оценка доверительного интервала прогноза для заданной веро-
ятности его осуществления) и обоснованность (оценка сопоставимости
альтернативных сценариев по вероятностному критерию).
В научной литературе по прогнозированию перечисляются различ-
ные способы верификации прогнозов.
Так, прогноз с достаточной достоверностью верифицируется путем
его разработки методом, отличным от первоначально использованного.
Близким к этому способу верификации является сопоставление данного
прогноза с прогнозами, полученными из других источников информа-
ции. Верификация прогноза путем проверки адекватности прогностиче-
ской модели в ретроспективе (обращенности назад) называется инверс-
ной. Наконец, выделяется верификация путем аналитического или логи-
ческого выведения прогноза из ранее полученных прогнозов1.
ДВЕ ПАРАДИГМЫ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРОГНОСТИКЕ
Объекты прогнозирования в политической науке обладают ярко вы-
раженной спецификой по сравнению с естественно-научными объектами.
В политике на состояние объекта влияет воля политических субъектов,
в том числе воля самого прогнозирующего субъекта. Одно дело - пред-
сказывать состояние не зависящих от нашей воли объектов, будущие
состояния которых являются ценностно нейтральными. Другое дело -
прогнозировать итоги событий, в которые мы так или иначе вовлечены
в качестве заинтересованных субъектов. Здесь появляются главные ме-
тодологические трудности: как определить меру "податливости" тех или
иных общественно-политических феноменов нашей воле, нашим про-
ектным усилиям? В этой связи можно сопоставить две методологиче-
ские презумпции. Первая: объекты политического прогнозирования ха-
1 Рабочая книга по прогнозированию. М., 1982. С. 409.
283
растеризуются определенным инвариантным содержанием ("внутренняя
сущность", "естественные состояния") и, прогнозируя их состояние в
будущем, нужно иметь в виду "объективную тенденцию", заданную этим
содержанием.
Например, прогнозируя будущее тоталитарного режима, мы можем
исходить из той презумпции, что существуют "естественные" критерии
человеческого бытия, которым этот режим не соответствует, и потому
мы вправе полагать, что рано или поздно он непременно рухнет как
"ненормальный", девиантный, "навязанный" и т.п. При этом под естест-
венными, или субстанциональными, основаниями методологи разных
ориентации могут подразумевать различные вещи. Это могут быть
"естественные", "неотчуждаемые" права человека, которые тоталитар-
ный режим нарушает и тем самым закладывает мину под свое будущее -
природа человека должна взять реванш. Но статусом субстанцио-
нального начала в других системах отсчета могут обладать такие поня-
тия, как потребности экономического и социального развития, законы
развития производительных сил, требования данной исторической фазы,
дух современной эпохи и др.
Если мы полагаем, что тот или иной режим бросает вызов этим суб-
станциям, в которых воплощены "исторические закономерности", "импе-
ративы прогресса" и т.п., то появляются основания для соответствующе-
го прогноза относительно исторических судеб данного режима. Мы
привели примеры субстанционального подхода в прогностике на уровне
очень обобщенных и потому трудно верифицируемых понятий. Но суб-
станциональный подход может быть представлен на более конкретном
уровне, где он верифицируется фактами и цифрами. Например, если в|
Конституции страны заложены положения, урезающие права и прероган
тивы парламента в пользу исполнительной власти, мы можем сделать]
вывод, что "законы парламентаризма" (имеются в виду принцип разде-
ления властей и другие нормы политической демократии) нарушены, и;
о достаточной достоверностью прогнозировать нарастающую напряжен-;
ность между исполнительной и законодательной властью, что должно в'
конце концов разрешиться либо в пользу режима личной власти
(диктатуры), либо в пользу представительской демократии. Введя в наш
прогноз дополнительные факторы - характеристику социальной базы
режима, экономические и социальные интересы наиболее сплоченных и
влиятельных групп общества, традиции участия или неучастия армии В:
политике, мы можем с большей достоверностью прогнозировать исход
нарастающего противоборства между исполнительной и законодатель-
ной властью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75