Она бросает неви-
данный вызов нашему чувству социальной справедливости. Поэтому
одной из слагаемых "Большой идеи", способной пробудить массовую
энергию и сформировать яркие политические характеры, является новая
идея социальной справедливости. С одной стороны, она будет связана с
традиционным принципом социальной защищенности слабых и обездо-
ленных, с другой - с демократическими принципами "честной игры" -
352
настоящей соревновательности в различных областях деятельности, и в
первую очередь в хозяйственной, беззастенчиво монополизированной
вчерашней номенклатурой.
Вторым слагаемым грядущей "Большой идеи" будет, несомненно,
реакция на предельную нравственную распущенность, всячески поощ-
ряемую силами современного нигилизма. Эти силы сегодня представля-
ют не столько "эстетику нигилизма", явленную нам в свое время футу-
ристическим авангардом начала XX в., сколько прагматику нигилизма,
насаждающую вседозволенность в своих корыстных целях - для того,
чтобы вконец обезоружить общество перед беззастенчивыми растлите-
лями, расхитителями и погромщиками. Поэтому весьма вероятно (опыт
неоконсервативной волны на Западе, в частности, об этом свидетельст-
вует), что ответом на волну нигилизма станет социокультурный консер-
ватизм - своего рода фундаменталистская реакция "морального боль-
шинства", опирающегося на традицию и религию.
Учтем, наконец, что со времен смуты XV-XVI вв. российское обще-
ство еще никогда не сталкивалось с таким разгулом компрадорских сил,
торгующих национальными интересами. Они с небывалой откровенно-
стью бросают вызов нашему патриотическому чувству. Поэтому третьей
составляющей российской "Большой идеи", несомненно, будет высокий
патриотизм, без которого сегодня Россию не отстоять.
Все эти идеи отвечают на насущные национальные запросы России.
Этого, пожалуй, было бы довольно, если бы наша страна представляла
обычное национальное государство. Но она представляет собой еще и
самобытный культурно-исторический тип, или особую евразийскую ци-
вилизацию, вобравшую и творчески синтезировавшую импульсы Севера
и Юга, Востока и Запада. Всякая великая цивилизация формулирует (в
религиозной или пострелигиозной форме) свою "Большую идею", кото-
рую она предлагает человечеству. Так складывается разнообразие прин-
ципов жизнестроения, без которого человечество не имело бы в запасе
необходимого ему набора альтернатив.
Важно понять, что цивилизация - это не только великое культурное
наследие. Наследие становится великим тогда, когда "конвертируется" в
проект будущего, чаемый миллионами. Сегодня в мире решается во-
прос, касающийся характера постиндустриальной эпохи. Станет ли она
простым продолжением индустриальной (только на более рафинирован-
ной технологической основе) или ознаменуется поворотом гуманитарно-
го типа, касающегося не столько средств производства, сколько самих
наших ценностей, смыслов жизни, приоритетов и идеалов?
Запад в целом стоит за первый вариант: постиндустриальное обще-
ство как цивилизация высоких технологий, обслуживающих все возрас-
тающие потребительские притязания. В последнее время появилась,
353
правда, многозначительная оговорка относительно того, что ресурсов
планеты не хватит для превращения западного образа жизни в универ-
сальный, общепланетарный. Отсюда вытекает дилемма, касающаяся пу-
тей преобразования самой .структуры современного мира. Либо мир
должен быть преобразован геополитически так, чтобы незападное
большинство беспрепятственно предложило свои ресурсы Западу и по-
зволило тем самым продлить существование этой потребительской ци-
вилизации до того времени, пока она изобретет новый, более справед-
ливый проект для всего человечества. Именно в этом геополитическом
ключе может быть понят современный переход от биполярного мира к
моноцентристскому, управляемому одной сверхдержавой.
Либо миру предстоит тотальное преобразование ценностного типа,
включая новые принципы жизнестроения, открывающие долговремен-
ную перспективу для всех, а не для одних только потребительских об-
ществ Запада. Это путь духовной реформации, призванной покончить с
"моралью успеха" и постепенно сформировать другую мораль, другие
принципы жизнестроения. Эти принципы иногда называют коэволюци-
онными. Во взаимоотношениях между природой и цивилизацией они
предполагают такой обмен информацией, когда не только природа отве-
чает на запросы цивилизации, но цивилизация корректирует свое пове-
дение в соответствии с запросами природной среды, с императивами
космической гармонии. Во взаимоотношениях между различными зем-
ными цивилизациями предполагается примерно то же самое: переход от
монологизма и гегемонизма, отражающих претензии на "глобальную
ответственность" лишь одной из цивилизаций, к полифонии, в рамках
которой многообразие культур выступает как важный ресурс человече-
ства, повышающий его способность отвечать на неожиданные вызовы
истории.
"Большая идея" российской цивилизации непременно должна вклю-
чать свой альтернативный проект постиндустриального будущего, при-
званный покончить с экологическим и нравственным нигилизмом техно-
потребительских обществ. Следует отметить, что история всегда содер-
жит альтернативные способы артикуляции "Больших идей". Ответ бу-
дущего на запросы настоящего не является заранее предопределенным.
Он включает варианты, которые на уровне человеческой субъективно-
сти получают форму "проектов". Некоторые из этих проектов мы и
рассмотрим ниже.
Сразу же оговоримся: ниже представленные идеи, или проекты, не
являются взаимосогласованными; во многом они прямо друг другу про-
тиворечат. Таковы законы существования "Больших идей": им противо-
показана эклектическая всеядность. Идея должна воодушевлять, а для
этого включать принципы, которыми не поступаются. И только вооду-
354
шевляющая идея способна организовать мозаику массового поведения в
достаточно четкий образ. Альтернативные идеи означают альтернатив-
ные сценарии развития. В чистом виде они всегда кажутся крайностями,
но только в таких крайностях наука постигает социальную реальность,
выстраиваемую не только в логике причин, но и в логике ценностей.
Глава I.
ИДЕЯ НАРОДНОГО КАПИТАЛИЗМА -
АНТИНОМЕНКЛАТУРНАЯ АЛЬТЕРНАТИВА
Как уже отмечалось, в России издавна, со времен церковной рефор-
мы Никона, воспроизводится противостояние двух традиций: официаль-
ной письменной, чаще всего отражающей внешний цивилизационный
эталон (сначала греко-православный, затем западный - французский,
немецкий, сегодня - американский) и устной народной, воспроизводя-
щей чаяния "почвы". Любая мощная идея, проникающая в структуру
российского социума, непременно испытывает давление этого раскола
двух традиций и под его влиянием зачастую раздваивается, образуя две
ипостаси. Так было в свое время с социалистической и коммунистиче-
ской идеями. Выделялся народный крестьянский социализм, опираю-
щийся на традицию общины, и доктринальный западнический, опираю-
щийся на марксистскую ортодоксию.
Во время гражданской войны в народном сознании возникало проти-
вопоставление "большевиков" и "коммунистов", спровоцированное де-
магогическими уловками новой власти, которая сначала издала в целях
завоевания крестьян на свою сторону Декрет о земле, а затем - проти-
воположный Декрет о "социализации" земли. Нечто аналогичное проис-
ходит сегодня с идеей капитализма. Новый режим сначала предпринял
шумную демагогическую акцию ваучеризации - превращения всех
"трудящихся" в собственников, а под ее прикрытием осуществил но-
менклатурную "приватизацию", приведшую к неслыханному обнищанию
злосчастных держателей мелких акций и ваучеров.
Поразительно это сходство казенного социализма и современного ка-
зенного капитализма, выступающих в "обманной" форме, - разрушаю-
щих народные надежды и потому сообщающих нашей политической
истории катастрофический характер. Основной парадокс состоит в том,
что народные версии и социализма и капитализма несравненно более
экономически рациональны, чем казенные, освященные авторитетом
"высокой теории" (в одной случае марксистской школы, во втором -
чикагской).
Идея народного социализма состояла в соединении труда и собст-
венности не только на путях раздачи земли крестьянам, но и развития
355
различных форм кооперации, производственных союзов, товариществ и!
т.п. Но "высокая теория" утверждала, что, с одной стороны, мелкое!
предпринимательство обречено в эпоху "неуклонной концентрации ка-1
питала" и воцарения монополий, с другой - что только социализм смо-|
жет наследовать цивилизаторские достижения крупного монополистиче-1
ского капитализма, одновременно разрешив противоречие между обще-!
ственным характером производства и частной формой присвоения. |
Исторический опыт не только продемонстрировал устойчивость!
среднего и мелкого предпринимательства, но и ряд их несомненных!
преимуществ: большая гибкость и учет требований потребителя, более!
низкий средний возраст оборудования и высокая техническая оснащен-!
ность, оперативное освоение новых рынков. Крупные корпорации, как]
оказалось, более консервативны и в научно-техническом отношении и в I
социальном - в смысле учета новых потребностей населения и освоения I
новых рынков. Неоконсервативная волна на Западе была прямо связана I
с реабилитацией мелкого и среднего предпринимательства как в эконо-|
мической сфере (возрождение идеи народного капитализма на основе!
специальных программ), так и в сфере социокультурной (на основе!
опоры на консервативную мораль "молчаливого" большинства). I
Идея соединения труда и собственности близка архетипам народного I
сознания и его пониманию справедливости. Знаменательно, что в ней!
находит свое разрешение одна из роковых антиномий европейского pa-1
зума Нового времени: противоположность демократии свободы и демо-1
кратии равенства. Здесь равенство стартовых условий и равенство перед I
рыночным риском в значительной мере удовлетворяют и совесть социа-1
листа, и совесть индивидуалиста. Есть что-то глубоко таинственное в!
том, что модель, одновременно соответствующая и социальным чаяни-1
ям, и нравственной интуиции большинства, и экономической рацио-1
нальности, уже дважды на протяжении XX в. в России терпит пораже- ]
ние. I
Какие силы ополчаются на эту модель?
Во-первых, надо сказать, что архетипы народного сознания в начале |
XX в. были значительно ближе продуктивному началу вообще, народ-
ному капитализму в частности. 70 лет принудительного патернализма
не прошли даром: массовая мораль значительно сдвинулась от продук-1
тивного к перераспределительному принципу, что и подготовило нам]
трагикомический феномен потребительской психологии в обществе, где
нечего потреблять. Экономическая самостоятельность и самодеятель-
ность, связанная с популярной и сегодня ценностью - "быть самому
себе хозяином" (о приверженности ей неизменно свидетельствуют со-
циологические опросы), сопряжена с риском. Этот риск лучше выдер-
живал традиционный "крепкий хозяин", близкий старообрядческой тра-
356 I

диции. Его демократия свободы - хозяйство без внешних вмешательств
и непрошеных гарантий - была весьма далека от леволиберального
духа эмансипаторства, породившего сексуальную революцию второй
половины XX в. и несметную по численности полулюмпенскую
"богему". Хозяйственная самостоятельность была связана с социокуль-
турным консерватизмом, с архаикой патриархальной дисциплины. Это
связь, воспроизведенная в странах тихоокеанского региона, во многом
объясняет японское, южнокорейское, а завтра, вероятно, и китайское,
"чудо". Здесь мы и подходим к возможности идентифицировать одного
из могущественных противников народного капитализма: им является
эмансипаторско-гедонистический дух, воплощением которого выступа-
ют современная леволиберальная интеллигенция и тяготеющая к ней
массовая городская "полубогема". Учителя раскованности, производите-
ли телемечты, фабрики грез и развлечений прекрасно понимают, что
несколько угрюмый и замкнутый "трудоголик" народного капитализма
не мог бы стать их социальной базой и аудиторией. Таким образом,
народный капитализм является маргиналом в системе современной мас-
совой культуры, насаждающей психологию не столько производителей,
сколько - раскованных, впечатлительных и авантюрных "потребите-
лей". Не случайно в борьбе с ним ("мелкобуржуазной средой") самым
решительным союзником большевиков стал художественный авангард -
богема радикалов от искусства и политики одновременно.
Если проанализировать состояние умов нынешнего демократическо-
го авангарда, мы заметим ту же упрямую невосприимчивость к повсеме-
стным свидетельствам экономической разрухи, хозяйственных неудач
современного режима и то же восхваление демократии, понятой на язы-
ке богемы: как вседозволенность в сфере слова. За эту вседозволен-
ность интеллигенция прощает режиму все: разрушение экономики и
государства, демагогию и ложь и даже склонность к авантюризму, а то
и к прямой диктатуре. В эпоху гражданской войны футуристический
авангард тоже готов был оправдать диктатуру, направленную против
"косного большинства", лишь бы эта диктатура не препятствовала ху-
дожественно-революционной богеме проводить свои рискованные ду-
ховные эксперименты.
Но у народного капитализма был и есть более серьезный
"противник" - так называемый "новый класс" (Джилас). Как и левора-
дикальная богема, он тоже духовно связан с посттрадиционалистским
духом Нового времени. Этот дух породил две утопии, архетшшческим
прообразом которых выступают соответственно Тилемская область у
Рабле и город Солнца у Кампанеллы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75