Наиболее известная из них описы-
вается политической социологией. Она анализирует процесс, в ходе
которого определенные социальные группы возвращают предельно рас-
шатанный социум в стабильное положение. В описываемом нами слу-
чае - применительно к современной России — этот "реванш реальности"
можно было бы охарактеризовать следующими общими чертами.
Во-первых, можно ожидать столкновения двух моделей капитализма
(персонифицированных в различных общественных силах): народного
капитализма, отстаивающего честную соревновательность и экономиче-
скую демократию, и номенклатурного капитализма, стремящегося лю-
бой ценой сохранить свои монопольные позиции. Очевидно, ничем не
ограниченный монополизм означает извлечение дополнительных прибы-
лей не на основе расширения производства, а путем взвинчивания цен и
манипуляций с финансовым капиталом. В обозримой перспективе такой
путь ведет общество в тупик тотальной экономической катастрофы.
316
Поэтому, если общество желает выжить, оно вынуждено активизировать
свою борьбу с номенклатурно-монополистическим капиталом, усили-
вать поддержку массового предпринимательства.
Во-вторых, отмеченная выше экспансия контркультуры в конечном
счете ведет к полной деморализации общества, к исчезновению границ
между нормальным и девиантным, между пороком и добродетелью.
Если общество желает избежать полного одичания, сохранить накоп-
ленный нравственный, духовный капитал, оно вынуждено будет мобили-
зовать свое нравственное сознание в борьбе с воинствующим нигилиз-
мом.
По-видимому, здесь нас ожидает нечто похожее на неоконсерватив-
ную революцию на Западе, которая в борьбе с силами декаданса, угро-
жавшими устойчивости западной цивилизации, мобилизовала консерва-
тивное в сопиокультурном смысле "моральное большинство", воору-
жившееся фундаменталистскими установками. Социокультурный ре-
ванш провинции над центром, "глубинки" над мегаполисами, обыденно-
го народного здравомыслия над доктринерством носителей новых
"учений" и утопизмом неуемных реформаторов, наконец, "правых" над
"левыми" - таковы общие типологические признаки неоконсервативно-
го поворота.
Следующий ракурс общественно-политической борьбы - столкнове-
ние между национально-патриотическими силами и компрадорским
капиталом.
Одна из иллюзий официозного либерал-реформизма состоит в том,
что геополитическая нестабильность связана с наследием "искусственно
сконструированной" советской империи. Реформаторы предполагали,
что выход России из СССР и последующее закрепление в естественной
цивилизационной и геополитической "нише" в конечном счете стабили-
зируют ее международное положение и статус. Действительность, одна-
ко, безжалостно хоронит эти надежды. Опасные геополитические тре-
щины, не ограничиваясь пространством бывшего Союза, захватывают
территорию самой России, делая самое ее государственное бытие про-
блематичным. Следовательно, и эти процессы нового геополитического
передела мира имеют тенденцию переходить все допустимые границы и
в перспективе грозят нашей стране тотальной национально-государст-
венной катастрофой. Таким образом, необходима мобилизация новых
общественных сил, способных положить конец компрадорским играм
антинациональных групп и духу "либерального" капитулянтства. Сло-
вом, все свидетельствует о том, что общество находится у предельной
черты, когда возникает дилемма: либо приход к власти новых, нацио-
нально ответственных сил, либо тотальная национальная катастрофа.
317
Но парадоксальная особенность наблюдаемого нами сегодня общест-
венно-исторического процесса состоит в том, что "пределы" уже явно
просматриваются, а консолидации сил, способных предложить спаси-
тельную альтернативу, так и не происходит. Мы имеем дело с кризисом
политического субъекта как такового: с неспособностью общества
мобилизоваться для самозащиты путем решительной ротации элит и
смены правящих группировок. Можно только гадать, что за этим стоит:
наследие прежней коммунистической монополии на власть, вызвавшей
атрофию общественной воли, историческая слабость гражданского об-
щества в России или устаревание самой политической технологии на-
сильственных отвоеваний власти, грозящей тотальной гражданской вой-
ной.
Вероятно, возможен и другой путь, когда при видимом сохранении
прежней монополии на власть захватившей все позиции элиты происхо-
дит процесс дифференциации позиций внутри самой этой элиты. Наш
номенклатурный класс в самом деле захватил все позиции, но догадыва-
ется ли он, что тем самым взял на себя и всю полноту ответственно-
сти"! Речь идет не о моральной ответственности - по этой части "новые
русские" достаточно беззаботны, но о практической, касающейся само-
го выживания общества, а тем самым и элиты, пользующейся его ресур-
сами. Если в стране политически марганализованы все общественные
типы, способные в чем-то дополнять или корректировать монопольно
властвующий тип, то не означает ли это, что необходимую альтернативу
ему предстоит отыскать внутри себя, пойдя на пока что плохо предска-
зуемую дифференциацию своих групп и подгрупп и образование
"внутренней оппозиции"?
Узаконенная оппозиция при наличии отработанных механизмов ро-
тации элит быстрее реагирует на кризис, не давая ему достигать пре-
дельных значений. Оппозиция, образуемая в результате дифференциа-
ции внутри властвующей элиты, появляется лишь в той предельной
точке, где обществу со всеми его элитами грозит срыв в бездну. Совре-
менному западному буржуа не нужно выступать одновременно в роли и
предпринимателя, и государственного мужа, и военного героя, и трибу-
на, и пророка. Его дополняют другие общественные типы, место и ста-
тус которых узаконены. Но наш феномен вездесущей власти - собст-
венности - не дает развиться нормальному плюрализму общественных
типов.
Попробуем предвосхитить еще не вполне обозначившиеся результа-
ты той "процедуры открытия" пивилизапионных условий, ограничений и
инвариантов, к которой уже фактически приступило российское обще-
ство, столкнувшееся с реваншем неумолимых обстоятельств. А на осно-
318
ве этого попытаемся наметить контуры вынужденной дифференциации
властвующей элиты, образования в ее недрах "внутренней оппозиции" и
альтернативных подходов. Еще сегодня такие внутренние размежевания
властвующей элиты представляются демагогическим приемом и стили-
зацией. Данная элита в условиях очевидного банкротства радикал-
либералистского курса поручает тем или иным своим подгруппам пред-
ставлять "альтернативу": играть роль "центристов", "социал-демокра-
тов", "государственников" и т.п. Однако уже завтра многие из этих
ролей придется принимать всерьез. По-настоящему неотложными вы-
ступают три задачи: предотвращение тотального экономического краха,
предотвращение развала государства, предотвращение полного разруше-
ния духовно-нравственной среды, грозящего превращением социума в
джунгли.
Здесь можно значительно ошибиться, если посчитать, что целепола-
гание властвующей элиты направлено на решение данных задач. Ее
подлинным мотивом является сохранение собственной власти. Это тем
более необходимо ей, так как в нашем обществе нет статуса "почетной
отставки" или почетной оппозиции. Феномен власти-собственности
означает, что с потерей власти происходит и потеря собственности. А
поскольку мафиозно-номенклатурная приватизация с самого начала,
придавала собственности нелегитимный характер, то в случае утраты
власти собственникам угрожает не только экспроприация. Поэтому
сохранение власти является абсолютным условием, в контексте которо-
го только и могут восприниматься и решаться любые проблемы.
Таким образом, российское цивилизапионное пространство не меня-
ется в одном решающем качестве: при любых режимах оно остается
пространством воспроизводства неограниченной власти. Местные ре-
форматоры хотели сменить этатистскую доминанту этого пространства
на европейскую, сделать его рыночным. Понадобилось всего два-три
года, чтобы все стало на свои места. Европейская модель локализован-
ной власти, готовой уступить частным, не связанным с нею экономиче-
ским и прочим инициативам, у нас не прошла. Восторжествовало ста-
рое правило: политический победитель получает все, проигравший те-
ряет все. Понятно поэтому, что ставки в нашей политической игре не-
сравненно превышают западные. В таких условиях не могут действовать
известные нормы западной демократической политической культуры: ее
светский (т.е. иронически-отстраненный) характер, готовность к ком-
промиссам, периодическая самоустраненность от власти. Это возможно
лишь там, где в политике решается четко очерченный и достаточно
узкий круг вопросов, а остальные сферы сохраняют гарантированную
автономию от властных вмешательств. В России, где в политике реша-
319
ется, по существу, все, она неминуемо сакрализуется (или демонизиру-
ется), обретая предельно идеологизированный характер. Ее аргументы
неизменно носят мироспасательный характер, необходимый для оправ-
дания столь неумеренных властных амбиций. Поэтому и нашей полити-
ческой аналитике приличествует жанр "жесткого текста". В этом жанре
мы и попытаемся сформулировать свое заключение.
Главный парадокс российской современной политической истории
состоит в том, что основателям августовского режима 1991 г. для со-
хранения своей власти предстоит в ближайшем будущем занять позиции
прямо противоположные тем, с которыми они начинали свою реформа-
торскую деятельность. Неистовые "западники" станут "восточниками",
предающими анафеме "вавилонскую блудницу" - Америку. Либералы,
адепты теории "государство-минимум" станут законченными этатиста-
ми. Мондиалисты и космополиты станут националистами, да в такой
степени, что это превзойдет все, до сих пор виденное в России. Критики
империи, сторонники демократического федерализма и нового мирового
порядка станут воинствующими империалистами и централистами-
державниками, наследниками традиций Ивана Калиты и Ивана Грозно-
го. Но ведь нечто подобное произошло и с большевиками! По-
видимому, наше евразийское пространство обладает мощной специфи-
ческой энергетикой, порождающей закономерные инверсии первона-
чальных замыслов и позиций благонамеренного прогрессизма.
Итак, сегодня перед властвующей элитой стоит жесткая дилемма:
сохранение своей монополии на власть или эшафот. В этих условиях
понятна ее готовность пойти буквально на все для сохранения свой
власти. Сильная власть должна заполучить особо сильные аргументы
для оправдания своей неограниченности. Главным, если не единствен-
ным оправданием в настоящее время может быть только лозунг:
"Отечество в опасности!" Поскольку оно действительно в опасности,
такой лозунг имеет все шансы быть воспринятым обществом и обеспе-
чить власти так недостающую ей харизму. Поэтому уже в ближайшее
время следует ожидать рокировки в среде властвующей элиты и выдви-
жения на авансцену решительных государственников, не считающих
патриотизм бранным словом.
Кроме того, элита, ориентированная всецело на власть, не имеет ка-
ких-либо естественных добродетелей, связанных с традицией или мора-
лью. Лишь включившись в предельно намагниченное поле власти, она
воспринимает те или иные ценности всерьез. Однако "строительство"
сильной власти требует не только массового идеологического вооду-
шевления и порыва, но и повседневной жертвенности. Поэтому сле-
дующей мишенью нашей власти станет потребительско-гедонистический
комплекс. Когда требовалось отвоевать власть у старого коммунистиче-
ского режима, этот комплекс активно использовался. Коммунистиче-
ская аскеза (пресловутая "сознательность") была высмеяна как фаль-
320
шивая, обусловленная необходимостью оправдания экономической не-
эффективности социализма. Но теперь, когда "демократические" экспе-
рименты в хозяйственной сфере загнали в гетто нищеты большинство
населения и выход пока что не просматривается, нищета непременно
должна снова превратиться в добродетель.
Здесь опять-таки нужно различать конъюнктурные запросы власти, с
одной стороны, и инвариант евразийского пространства - с другой.
Долговременный исторический опыт показывает, что это пространство
обладает особой геополитической жесткостью: чтобы выжить в нем,
нужна государственность, существенно отличающаяся от того "государ-
ство-минимум", которое стало принципом западного либерализма. В
нашем евразийском пространстве требуется существенно иной баланс
общественно необходимого времени: доля ратно-служилого времени
здесь значительно выше, чем в более стабильном западном пространст-
ве, доля трудового времени соответственно ниже. Поэтому внимая сар-
кастическим выпадам российских "западников" в адрес "антиэкономи-
ки", следует четко различать то, что в самом деле достойно "списания в
архив", от того, что принадлежит к неотъемлемым особенностям нашего
народного самосознания.
Дело не в отсутствии аскезы и прилежания в отечественной культу-
ре, а в их специфике. Трудовая аскеза протестантского типа является
индивидуальной и методической - эти особенности продуктивны в хо-
зяйственном отношении. Аскеза служилого государства по необходимо-
сти является коллективной и по определению не может быть столь же
методической: политик и воин живут не в линейном, а в цикличном
времени, когда фазы предельной мобилизации сменяются фазами зати-
шья и расслабленности. Поэтому и сам труд у нас нередко приобретал
несвойственные ему черты аритмичной "героики": сказывается доми-
нанта служилой аскезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75