Особый интерес представляют отношения православия и постмодер-
низма. Постмодернизм есть новейшее откровение Запада, предельное
выражение его всеразъедающей иронии. Предшествующая эпоха уско-
ренной индустриализации и урбанизации породила многочисленный
внутренний и внешний пролетариат - тех маргиналов, которые уже вы-
толкнуты из традиционного общества, но не успели по-настоящему
"натурализироваться" в современном. Этим маргиналам предстоял дол-
гий и трудный путь освоения духовных и материальных достижений
цивилизации. Но на этом пути их вначале остановил Маркс, призвав
поменять перспективу: не приспосабливаться к "буржуазной цивилиза-
ции", а разрушить ее решительным революционным штурмом.
Сегодня на Западе появились "новые пролетарии" - уже яе Маркса,
а Фрейда (точнее, неофрейдизма). Их "бунт" представляет собой массо-
вое проявление "эдипового комплекса" - восстания против "Отца", это-
го олицетворения Нормы и Авторитета. Бунт против культуры и морали
получил алиби со стороны модной постмодернистской теории. Послед-
няя утверждает, что современная культура не имеет сколько-нибудь
надежных критериев для отличения нормы от патологии, прекрасного от
безобразного, добра от зла, мудрости от невежества. Словом, "новых
пролетариев", бунтующих не столько против институтов, сколько про-
тив внеинституциональных основ цивилизации, заложенных в культур-
но-религиозной памяти, призывают не стесняться. Роль постмодернизма,
как и многих других феноменов культуры конца XX в., двусмысленна.
Его можно понять и как самоиронию Запада, направленную против ав-
торитарной догматики прежних "великих учений", и как тонкую стили-
зацию культуры homo ludens (человека играющего), и, наконец, как
средство морального разоружения других культур, враждебных Западу.
Во всяком случае опыт новейших вестернизаций, в частности, россий-
ской, показывает, что постмодернистская ирония может стать формой
опасного кокетничанья с варварством.
Российская интеллигенция ожидала, что процесс вестернизаций яв-
ляется "путем в цивилизацию". На деле этот процесс, сопровождающий-
368
ся дискредитацией святынь и опустошением национальных пантеонов,
оказался дорогой к варварству. Никогда еще волна имморализма и все-
дозволенности с такой силовой не накрывала общество и не угрожала
его духовному здоровью, как сегодня. Общество лихорадочно ищет ре-
зервы для отпора. Православие, бесспорно, является таким резервом. Но
для этого предстоит осуществить гигантскую творческую работу внутри
самого православия.
НА ПУТИ К ПРАВОСЛАВНОМУ ЗАПАДНИЧЕСТВУ
Этот путь касается идентичности самого православия. Со времен па-
дения Византии православие "эмигрировало" на Восток, в Москву. Его
натурализация в России, сопровождаемая нещадной идеологической
эксплуатацией государственной властью, постепенно создала ему репу-
тацию не столько мировой, сколько "русской" религии. Сегодня, если
православие в самом деле желает участвовать в духовном реформирова-
нии человечества, ему необходимо вернуть экуменический, вселенский
кругозор. Иными словами, необходимо реактивировать византийскую
память, приглушенную после победы осифлян над "нестяжателями".
Требуется новое подтверждение великого принципа мировых религий:
независимости от любой "местной", национальной власти, свободного
духовного авторитета и творчества.
В этом смысле "греческая" идентичность православия несомненно
более продуктивна, чем "русская" его идентичность, ибо в первом слу-
чае демонстрируется зависимость от одной только великой письменной
традиции, но независимость от власти, во втором это становится спор-
ным. Власть не должна путать свое земное величие с духовной горды-
ней. Президент Франции и добрый католик генерал де Голль не стес-
нялся склониться перед кардиналом Вышинским, потому что видел в
нем не представителя Польши, а представителя Великой Церкви. Труд-
но представить себе российского президента в аналогичной позе. Ска-
занное здесь - не деталь, оно касается самого статуса церкви, а в ее
лице — статуса духовного, неполитического авторитета в современном
мире. Российской власти и церкви необходимо усвоить христианский
парадокс: истинное духовное возвышение идет не через гордыню, а че-
рез самоуничижение. Но это самоуничижение не перед обладателями
земных благ — в отношении их российские власть и церковь сегодня
демонстрируют неприличную искательность, — а перед символами выс-
ших истин. Идя в сторону атлантического Запада, власть и церковь
унижаются перед земной силой. Идя в сторону греческого Запада, они
совершают подвиг христианского самоуничижения.
369
Итак, византийская идентичность России позволяет ей осуществить
высокий творческий парадокс: сохранить в антитоталитарном устремле-
нии путь России на Запад, но не тот Запад, который олицетворяет зем-
ные соблазны и культ успеха, а тот, который со времен принятия хри-
стианства является духовной родиной России.
Как известно, сегодняшний раскол восточно-славянской семьи про-
изошел по законам, диктуемым вестернизацией атлантического образца.
Это был путь к чужому Западу, который ставил свои условия перед
восточным и южным славянством. Главным из этих условий был анти-
русский национализм (сепаратизм). Вестернизация вела к антирусскому
национализму, а национализм - к вестернизации. "Восточная" альтерна-
тива этому курсу вряд ли будет убедительной для славян в обозримом
будущем. Альтернатива возможна на другом пути: к своему, православ-
ному Западу. Славянству предстоит, подобно рассеянным по миру евре-
ям, найти свой путь в землю обетованную, в незримый Иерусалим. И
только на этом новом пути из варяг в греки может открыться перспек-
тива реинтеграции восточного славянства.
Сегодня разговоры о реинтеграции ведутся на сциентистском языке,
использующем, в основном, экономические аргументы. Они в самом
деле весомы: без восстановления единого экономического пространства
невозможно остановить разрушительный в хозяйственном, профессио-
нально-квалификационном и научно-образовательном отношении про-
цесс деиндустриализации постсоветского пространства. А "деиндустриа-
лизация ведет из "второго мира" не в "первый", как обещали отечест-
венные "западники", а в "третий" или даже "четвертый".
Но роковые цивилизационные и геополитические сдвиги, равно как
и стоящие за ними соблазны "единого потребительского общества", не-
возможно остановить, не совершив революции в сфере ценностей. Про-
блемы реинтеграции должны быть осмыслены в первую очередь как
духовные, экуменические.
ВОЗМОЖНОСТИ ДУХОВНОЙ РЕИНТЕГРАЦИИ
ВОСТОЧНО-СЛАВЯНСКИХ СТРАН
Вестернизация, приведшая к нашему расколу, связана с разрушени-
ем культурной памяти, с подменой творчески продуктивного анамнеси-
са (припоминания себя в своей духовной подлинности) эпигонским ми-
мезисом (подражанием западным образцам). Российскому народу требу-
ется, напротив, чрезвычайная активизация культурной памяти. Но при
этом необходимо уточнить понятия. Сегодня понятие "культурной памя-
ти" неутомимо эксплуатируют силы этноцентризма и национализма.
370
Поощряемая ими "реанимация памяти" ведет в варварство, к отказу от
великих достижений культуры и цивилизации под предлогом их
"чуждого происхождения". Необходимо исходить из понятия великой
письменной традиции, связанной с мировыми религиями. Великая тра-
диция — это способ интеграции этносов в цивилизационную общность,
создающую большое пространство (общность ареала) и большое время
(общность исторической судьбы). Цивилизационная теория ориентирует
на "золотую середину" культуры, преодолевающую и крайность узкого
национализма и противоположную крайность обезличивающего вселен-
ского униформизма. Как писал Н.С. Трубецкой, "между чересчур кон-
кретным народом и чересчур отвлеченным человечеством лежит поня-
тие "особый мир". Совокупность народов, населяющих хозяйственно
самодовлеющее (автаркическое) месторазвитие и связанных друг с дру-
гом не расой, а общностью исторической судьбы, совместной работой
над созданием одной и той же культуры или одного и того же государ-
ства..."1 Хотелось бы при этом уточнить, что решающим интегративным
фактором, во многом предопределяющим общность исторической судь-
бы, является единая письменная традиция, зафиксированная в Великой
книге (тексте мировой религии). Наряду с внешней необходимостью
обстоятельств существует внутренняя необходимость - поведенческая
канва, или гепггальт-воспроизводящаяся в истории по логике великого
культурного завета. Формами такого завета и являются мировые рели-
гии (или их мощные внутренние ответвления, как, например, католиче-
ство и православие внутри христианства). Российским заветом должна
стать великая греко-православная, или византийская, традиция. Только
она способна удержать Россию на опасной развилке современной исто-
рии и открыть путь из "второго мира" (бывшего социалистического) во
"второй Рим" ("второй Запад"), минуя провал в "третий мир". "Второй
Рим" означает не только путь консолидации православного славянства,
которому сегодня угрожает натиск и со стороны Запада, и со стороны
мусульманского Востока. Он означает также удержание того великого
цивилизационного наследия, идущего от греческой античности и хри-
стианства, которое только и может обеспечить творчески самостоятель-
ное продвижение в постиндустриальное общество - не в качестве зави-
симой и используемой периферии, а в качестве одного из автономных
мировых центров.
Сегодня славяно-православному миру угрожает опасность двойной
подмены: подмены собственной великой письменной традиции чужой,
романо-германской или подмены великой традиции малой — в духе
"почвеннического" этноцентризма. О подменах вестернизапии уже го-
1 Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М., 1995. С. 441.
371
ворилось выше. Остановимся на проблемах другой подмены, которые
хорошо иллюстрируют события на Украине.
Всем известно, что ее левобережное большинство, сосредоточенное
в промышленных районах Харьковщины, Донбасса и Преднепровья,
настроено "пророссийски" и в свое время проголосовало за сохранение
СССР. Меньшинство, лидером которого выступает Галиция (Львов-
шина), напротив, снабдило официальный Киев идеологией "самостий-
ности" и оказало решающее влияние на государственную политику.
Почему же большинство оказалось политически безъязыким и не
сумело четко сформулировать свой альтернативный проект? В этом
факте обнаружилась старая истина культуры, замутненная большевист-
ской пропагандой: сегодня, как и всегда, культура ведет себя по модели,
заданной церковью: она добивается большего влияния, если адресуется
к духу, а не к желудку, к высшим ценностям, а не к одним только
"материальным интересам". Промышленное большинство под влиянием
культурной революции большевизма разучилось говорить на языке ду-
ховных ценностей и апеллирует преимущественно к интересам. Такие
апелляции всегда менее вдохновительны и не способны обеспечить по-
настоящему высокое воодушевление, мобилизовать волю и породить
мощные духовные притяжения. В политике Левобережье представляют
хозяйственники и "командиры производства", на Львовщине - гумани-
тарии, адресующиеся к ценностям, "поруганным национальным святы-
ням". Словом, одни наследуют "культуру церкви", тогда как другие -
"культуру предприятия".
Но имеем ли мы здесь дело с подлинной церковью или с этноцен-
тричной ересью? Анализ становления идеологии украинского национа-
лизма показывает, что в основе его лежат попытки отсоединения Ук-
раины от России и "присоединения ее к Галиции". Националистов более
всего беспокоила "досадная близость" украинцев и русских и они за-
мыслили проект выстраивания особой украинской идентичности, на-
правленный на разрушение общих праоснов нашей культуры.
Во-первых, их мишенью стало церковное единство. Они хотели и
хотят как можно дальше увести украинскую церковь в сторону от об-
щей религиозной традиции и сблизить ее тем или иным образом с уни-
атской церковью. Проблема для них состоит в том, что униатская цер-
ковь служила на отражающем нашу общую великую религиозную тра-
дицию церковно-славянском языке. В свое время именно он спас гали-
чан от окончательной колонизации. "Вот почему вожаки украинства
так ненавидели и ненавидят "церковно-славянщину"1. Поэтому-то и был
1 Ульянов Н.И. Происхождение украинского сепаратизма. М., 1996. С. 211.
372
замыслен отказ от великой письменной традиции, объединяющей наши
народы в пользу малой, местной. Задуман был проект создания нового
языка на основе простонародной речи, почти сплошь сельской. И по-
скольку эта малая устная традиция не располагает лексикой, способной
обозначать события большого мира, то приходится сочинять язык, чем и
занимаются столь активно украинские националисты. Дело доходит до
того, чтобы даже церковь перевести с великого письменного языка на
местную "мову". Греко-римские и библейские имена святых заменяются
обыденными простонародными кличками - Тимошь, Василь, Гнат, Гор-
пина, Наталка, Полинорка1.
Галилейская программа сводится к трем пунктам:
а) отлучить русских от славянства, объявив их монголо-финским
гибридом, а государство их - татаро-азиатским;
б) монополизировать киевское наследие, вытравив ее православно-
византийское ядро;
в) приписать российской культуре сугубо этнический статус.
На последнем пункте стоит остановиться особо. Современная науч-
ная филология доказала, что русский литературный язык не является
этническим языком великороссов, а воплощает великую письменную
традицию, общую для русских, украинцев и белорусов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75