Тотали-
тарные движения XX в. - это результат соединения технократической
идеологии всеохватывающего "рационального планирования" с массо-
вым антибуржуазным движением — "партизанщиной" улицы. Разгадать
секрет этого соединения столь разнородных начал - значит разгадать
тайну тоталитарного искушения. Парадигма модернизма никогда не
приобрела бы такого влияния, если бы ее источником выступала одна
только технократическая субкультура. Основной персонаж политиче-
ского модернизма - Великий Организатор - появился и завоевал поли-
тическое пространство с помощью необычного приема: он противо-
поставил буржуазной "стихии рынка" стихию пролетарского дна. Этим
он не только необычайно расширил свою социальную базу, но и сни-
скал сочувствие левого авангарда, соединяющего в себе революционную
богему с художественной и пуще всего ненавидящего "пресный" буржу-
азный порядок.
Таким образом, революционаризм XX в. является гибридным образо-
ванием, сочетающим технократическую идеологию общества как единой
фабрики с низовыми анархическими стихиями. Следовательно, либе-
ральный принцип экономически самодеятельного и самоорганизующего-
ся общества отрицается с двух сторон: со стороны технократии, проти-
вопоставляющей самодеятельным импровизациям автономных рыночных
предпринимателей идею вездесущего планирования, и со стороны рево-
люционной "улицы", противопоставляющей продуктивной экономике^
перераспределительную утопию. Н
Все эти метаморфозы можно описать и на языке новой парадигмыЯ
сегодня обретшей особое влияние в нашем обществоведении, - цивили-Я|
зационной. Сторонники цивилизационного подхода являются скорее
диффизионистами, чем эволюционистами: появление новых социальных
форм они связывают не столько с внутренней эволюцией того или иного
общества, сколько с внешними влияниями и заимствованиями.
С этих позиций отмеченные выше сдвиги могут быть поняты как де-
формация пивилизационной классики атлантического Запада по мере
168
смещения границ мира политического на Восток - сначала в Централь-
ную и Восточную Европу, затем в Россию и дальше, вглубь Азии. В
частности, различие двух путей развития капитализма - американского,
связанного с массовой гражданской самодеятельностью третьего сосло-
вия, и прусского, связанного с номенклатурным вариантом юнкерской
"власти-собственности", могут восприниматься соответственно как чис-
то западная и "не совсем" западная (истернизированная) модели. Циви-
лшационная аналитика помогает нам оценить различия между развити-
ем как имманентным процессом и модернизацией как разновидностью
внутреннего или внешнего колониализма. Одно дело - развитие как
саморазвитие. Оно совпадает с духом либеральной эпохи, с демократи-
ей, потому что в целом соответствует принципу самодеятельности. Чем
свободнее развертывается массовая гражданская самодеятельность (в
том числе в области предпринимательства), тем быстрее и успешнее
совершается процесс развития. Совсем другое дело - модернизация. Она
означает деление общества на модернизаторов и модернизируемых. Мо-
дернизаторское меньшинство ведет за собою, преобразовывает и пере-
воспитывает традиционалистски настроенное, "неадашированное" к
духу времени большинство. Ясно, что в модернизаторской парадигме
демократия вряд ли имеет шансы на утверждение. В самом деле: демо-
кратия есть власть, избираемая и направляемая волей электорального
большинства. Но если предполагается, что это большинство образует
косную традиционалистскую среду, то реформаторское меньшинство
вряд ли может положиться на его волю и идти на риск свободных выбо-
ров. Модернизаторское недоверие в отношении архаичной культуры
большинства объясняет нам, почему столь часто модернизаторы говорят
о "несвоевременности" демократии и уповают на авторитаризм. Этот
прием прогрессистского недоверия к большинству использовали боль-
шевики для разгона демократически избранного Учредительного собра-
ния. Подобный же прием сегодня используется для дискредитации сво-
бодных выборов в России и оправдания сползания к режиму ЛИЧНОЕ
власти.
Итак, классика представительской демократии характеризовалась
"усыновлением" капитализма в национальной культуре - восприятием
его как широкого национального дела. Модернизм знаменуется иным
видением: здесь новое посттрадиционное общество выступает как про-
ект, навязанный просвещенной элитой и потому требующий авторитар-
ных методов внедрения. Модернизация предполагает определенную
денационализацию элиты, отождествляющую себя не столько с собст-
венным народом, сколько с заимствованной у передовых стран прогрес-
сивной моделью. Отсюда миссионерско-воспитательское отношение к
собственному народу как к "туземному" населению, подлежащему пе-
169
рековке в "новых людей". Ясно, насколько меняется при этом поведе-
ние и менталитет политических акторов. В рамках представительской
парадигмы политический субъект выступает как бы с заполненным
мандатом: он видит свою задачу в скрупулезном выполнении наказан
своих избирателей и воли групп, делегирующих его в систему власть
Его сознание, психология и этика соответствуют традициям англосак-
сонского эмпиризма: ведь он представляет в политике не утопию
"светлого будущего", а достаточно четко очерченные, связанные с на-
стоящим групповые интересы и потребности.
Совсем другую политическую философию и мораль исповедуют
субъекты модернизационного процесса. Они столь же тяготятся наказа-
ми избирателей, как и эмпирическими требованиями сегодняшнего дня.
Они ориентируются не на настоящее, а на будущее, не на националь-
ную культуру, а на заемные передовые -образцы, не на волю избирате-
лей, которых предстоит перевоспитывать, прежде чем признать их дос-
тойными демократии. Представительская парадигма, основанная на при-
знании действительности и доверии к избирателям, заменяется мобили-
зационной парадигмой, требующей изменения и самой действительности,
и сформированных ею людей. Не случайно наступление XX в. озна-
меновалось милитаризацией политики, равно как и всего духа общест-
венной жизни. Модернизационные политические субъекты- - великие
организаторы массовых действий - меняют онтологический статус всего
окружающего мира: спонтанный мир как бытие в себе (самоценное и
самодостаточное) сменяется бытием для другого, служебным, ангажиро-
ванным бытием. Женщины превращаются в "работниц", интеллигенция -
в служащих, природа - в мастерскую, культура - в средство воспитания
"нового человека". Существование в модусе затребованности и мобили-
зованности, становясь универсальным, породило особую, лихорадочную
ритмику модернизационных обществ XX в.
Щадящий пространственно-временной континуум классической эпо-
хи - все эти ниши бытия, где беззаботная, неангажированная приват-
ность находила свое убежище, теперь исчез начисто.
Характерно, что этот новый, мобилизационный принцип бытия, сна-
чала явившийся миру как "немецкий порядок", "советский порядок" и
т.п., бумерангом ударил и по атлантическому Западу, сначала в виде
военного вызова со стороны тоталитарных империй, а затем и в виде
собственной организационной модели - достаточно вспомнить "новый
курс Рузвельта" или даже программу "великого общества" Кеннеди -
Джонсона, основанную на растущем вмешательстве государства в обще-
ственную жизнь. Структурно-функциональный подход, возобладавший в
170
американской общественной науке (в первую очередь в социологии) с
50-х годов, а затем перекинувшийся в Европу, в известной степени мо-
жет быть понят как "либеральный тоталитаризм" (так его впоследствии
и оценили идеологи нового левого движения). В самом деле, его главные
принципы: функциональность и адаптированность. Основной проблемой
современных обществ признаны так называемые "неадаптированные" -
многочисленные выходцы из деревни, национальные меньшинства, им-
мигранты, и даже гуманитарная интеллигенция, не желающая усваивать
язык и нормы технократического "всеобщего порядка". Перспективы
человека в горизонте технократической идеологии - уподобиться жест-
кой машине, подчиниться ритмике индустриальных обществ и преодо-
леть, выкорчевать в себе все, относящееся к нефункциональным
"рудиментам", к тому, что не затребовано "технической средой". Было
развернуто беспрецедентное наступление на "витальное" начало челове-
ческой природы и "декоративное" начало культуры. Техническая циви-
лизация воспринимается как оазис "порядка" в хаотичной среде мар-
гиналов. Эти марпшалы подлежат жестким процедурам перековки.
Молодежи предстоит социализация, понимаемая как преодоление ин-
фантильного своеволия; выходцам из доиндустриальной и доурбани-
стической среды - адаптация, понимаемая как приобщение к механиче-
ской ритмике промышленного предприятия; лицам свободных профес-
сий и гуманитарной богеме - интеграция, т.е. усвоение господствующей
утилитарной этики и других базовых ценностей технократического об-
щества. Социология структурно-функционального анализа на Западе
выполняла едва ли не ту же роль, что и научный коммунизм в бывшем
СССР: воспитания и перевоспитания большинства авангардом - носите-
лем новых норм. Как писал один из теоретиков "индустриального об-
щества" Ж.Фурастье, "не основана ли вся наша цивилизация на невиди-
мом, но непреодолимом конфликте между прагматическим, рапионали-
стическо-материалистическим мышлением правящих классов и сопро-
тивляющимся ему магическо-утопическом, иррациональным мышлением
класса рабочих и крестьян"1.
Это отношение модернизаторской методологии к низовой нацио-
нальной культуре как к "маргинальной" и "неадаптированной" объеди-
няет вчерашних адептов технократической идеологии на Западе с пра-
вящими сегодня "демократами" в России и составляет основу устано-
вившегося консенсуса двух элит.
1 Fourastie J. Idees majeures. P., 1966. P. 75-76.
171
Глава Ш.
КРИЗИС МОДЕРНИЗАЦИОННОЙ СИСТЕМЫ.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ СУКЬЕКТЫ
В ПОСТМОДЕРНИСТСКУЮ ЭПОХУ
Все, что есть хорошего в жизни, либо не-
законно, либо аморально, либо ведет к
ожирению.
Первый постулат Парда
Кризис модернизационной парадигмы в культуре и порожденной ею
технократической идеологии на Западе пришелся на вторую половину
60-х годов. Возникли новые социальные движения, воплощающие про-
тест определенных слоев и групп населения против технократической
мобилизации. Технократическому "порядку" они противопоставили
этику демобилизации. Эту этику на языке теории обосновывает неофрей-
дизм (фрейдо-марскизм), сыгравший в формировании самосознания но-
вых движений протеста ту же роль, которую некогда сыграл марксизм в
формировании революционаристского пролетарского самосознания.
Кто же такие эти "пролетарии неофрейдизма", сменившие пролета-
риев Маркса? В первую очередь это женщины и молодежь". Неофрейт
дистская теория выдвигает свое понятие "базиса", альтернативное поня-
тию экономического базиса Маркса. Главной проблемой для Маркса
выступали экономическая эксплуатация и обнищание, поэтому он изу-
чал капиталистическое предприятие в качестве основной ячейки обще-
ства. Главной проблемой неофрейдистов выступает технократическая
мобилизация личности, искажающая ее природу и эксплуатирующая
более тонкие материи, нежели способность к физическому труду. Речь
идет не столько об эксплуатации в собственном смысле, сколько о по-
давлении и манипуляции. Ибо технократические общества второй поло-
вины XX в. представляют собой не накопление капитала, а в первую
очередь накопление власти над природой и самим человеком. Поэтому
и мишенью движения протеста является уже не та "ячейка" общества,
где производится капиталистическая прибыль, а та, где формируется
особый менталитет приниженной и отчужденной личности. "Наше об-
щество, - писал А.Турен, - есть общество отчуждения - не в том смыс-
ле, что оно обрекает на нищету или прямой полицейский террор, но в
том, что оно совращает, манипулирует и интегрирует"1. Поэтому и его
внутренние конфликты обрели другую природу: "они не столько выра-
1 Tourain A. La socie^epostindustrielle. P., 1969. P. 14-15.
172
жают противоречие труда и капитала, сколько противоречие между
технократической системой принятия решений и теми, кого она обрека-
ет на роль безгласных винтиков"1. Не экономическая система как тако-
вая, а система производства самого человека отныне должна стать
предметом напряженной критической рефлексии. В основании же этой
системы лежит патриархальная семья. Поэтому не политэконом, а ан-
трополог и психоаналитик могут выступать в качестве теоретиков но-
вых движений протеста. Психоаналитическая теория ищет тот истори-
ческий момент, когда совершилось технократическое грехопадение че-
ловечества, отделившее и противопоставившее два мира: "мир внешний,
публичный, маскулинизированный, где царствует сила, и мир внутрен-
ний, домашний, женский, где царит забота"2. Образ Женщины служит
той великой метафорой, которая обозначает и поруганную, осквернен-
ную природу, и поруганную, претерпевшую насилие личность, и стра-
дающие от насильственных модернизаций и внутреннего колониализма
народы, сгоняемые в индустриальное гетто то под наганами большеви-
стских комиссаров, то по указке комиссий по планированию новых тер-
риториально-производственных комплексов. Технократическая власть
олицетворяет собой мертвящую бюрократическую рациональность, цель
которой - подавить жизнь и подчинить ее вездесущей производственной
машине. Поэтому и движения протеста выступают под знаком взбунто-
вавшейся чувственности - органики человеческой природы и культуры,
вырывающихся из состояния "мобилизованности".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75