Гото Денго при виде одного-ед
инственного бруска едва не стошнило мраморным мясом. В глазах Эберхарда
Фёра (сейчас он лениво плавает на спине в бухточке) золото Ч материально
е воплощение денежной стоимости, которая для него, как и для большинства
эпифитовцев, по большей части математическая абстракция Ч прикладной
случай такого-то подподподраздела теории чисел. Оно интересно ему с чист
о научной точки зрения, как кусок лунной породы или зуб динозавра. Том вид
ит в нем воплощение неких политических принципов, почти таких же абстрак
тных и оторванных от реальности, как теория чисел. К этому примешивается
некоторое чувство личной защищенности. Для «морского цыгана» Леона зол
ото Ч просто груз, который надо доставить из точки А в точку Б и получить
за это что-то более практичное. Для Ави Ч неразделимая смесь святого и са
танинского. Для Рэнди (если бы кто-нибудь узнал, он бы страшно смутился и с
ам посмеялся бы над собственной гнилой сентиментальностью) оно Ч единс
твенная физическая связь с любимой, которая доставала слитки с субмарин
ы всего несколько дней назад. Во всех остальных смыслах оно ему глубоко п
о барабану. С тех пор как несколько дней назад он решил заплатить Леону и т
айком переправиться через море Сулу на Южный Лусон, ему пришлось не раз н
апоминать себе, что истинная цель путешествия Ч Голгофа.
После того как золото выгружено, а Леон затарился кое-какими припасами, Т
ом достает бутыль односолодового виски, отвечая тем самым на вопрос Рэнд
и, кто же делает покупки в магазинчиках дьюти-фри. Все собираются в кружок
. Рэнди немного не по себе; он не знает, за что пить, если его попросят сказат
ь тост. За раскопки Голгофы? За это он пить не может. Тогда между Ави и Гото Д
енго как будто проскочила искра Ч внезапная, ослепительная, немного пуг
ающая Ч и как вольтовой дугой высветила их общее понимание, что все это з
олото в крови, что Голгофа Ч могила, которую они собираются осквернить. Т
ак что тема для тоста неподходящая. Может, выпить за какой-то абстрактный
символ?
На этот счет у Рэнди тоже есть пунктик; пока он стоял под бетонной крепост
ью Тома Говарда, до него постепенно дошло: безграничная свобода, которую
Том обрел на Кинакуте, Ч срезанный цветок в хрустальной вазе, прекрасны
й, но мертвый. Мертвый потому, что его вырвали из родной почвы. Что это за по
чва? В первом приближении можно сказать «Америка», но все немного сложне
е. Америка Ч лишь самый заметный образчик философской и культурной сист
емы, которую можно видеть и в некоторых других местах. Не во многих. Точно
не на Кинакуте. До ближайшего форпоста рукой подать; филиппинцы, при всех
их недостатках в области прав человека, глубоко впитали западную концеп
цию свободы и в итоге экономически значительно отстали от других азиатс
ких стран, где на права человека кладут с прибором.
Зря он дергался. Дуглас Макартур Шафто предлагает выпить за успешное пла
вание. Два года назад это показалось бы Рэнди банальным и узколобым. Сейч
ас он воспринимает тост как кивок в сторону моральной неоднозначности м
ира и одновременно упреждающий маневр с целью пресечь всякую высокопар
ность. Рэнди выпивает виски одним глотком и говорит: «Ну, поехали», что тож
е до ужаса банально, но все это собирание в кружок на берегу его нервирует
. Он вступал в деловое предприятие, а не в клику заговорщиков.
Четыре дня они плывут на прао. Лодка пыхтит днем и ночью с постоянной скор
остью десять километров в час, держась прибрежного мелководья по перифе
рии моря Сулу. Погода благоприятствует. Дважды останавливаются на Палав
ане и один раз на Миндоро Ч заправиться топливом и что-то на что-то выменя
ть. Груз укладывают в корпус, люди ходят над ним по палубе из уложенных поп
ерек досок. Так одиноко Рэнди чувствовал себя разве что в бытность школь
ным «ботаником», но его это ничуть не печалит. Он много спит, потеет, пьет в
оду, прочитывает пару книжек и возится с новой джи-пи-эской. Самая ее выдаю
щаяся черта Ч грибообразная антенна для приема слабых сигналов, полезн
ая вещь в трехъярусных джунглях. Рэнди ввел в ее память широту и долготу Г
олгофы; теперь, нажав пару кнопок, он может получить азимут и оставшееся р
асстояние. От бухточки была почти тысяча километров. Когда прао утыкаетс
я в песок у Южного Лусона, и Рэнди на манер Макартура спрыгивает в воду, ра
сстояние всего сорок км. Однако впереди высятся вулканы, черные, окутанн
ые облаками, и он по опыту знает, что сорок километров по бездорожью будут
труднее, чем первые девятьсот шестьдесят.
Неподалеку над кокосовыми пальмами вздымается колокольня старой испан
ской церкви, сложенная из вулканического туфа; ее уже красит розовым оче
редной до тошноты красивый тропический закат. Прихватив несколько буты
лок воды и попрощавшись с Леоном и его семьей, Рэнди берет курс на церковь
. По пути он стирает координаты Голгофы из джи-пи-эски на случай, если ее ко
нфискуют или сопрут.
Следующая мысль Рэнди явственно говорит о состоянии его ума: когда смотр
ишь на гроздь разбухших молодых кокосов в темном волосатом паху пальмы,
отчетливо понимаешь, что они Ч гениталии дерева. Удивительно, как испан
ские миссионеры не приказали вырубить их под корень.
По дороге Рэнди приобретает эскорт из полуголых филиппинских детишек, я
вно не привыкших к появлению белых людей. Он не паникует, но надо будет поз
аботиться, чтобы никто не вызвал полицию.
Перед церковью стоит спортивный японский автомобиль с пугающе смещенн
ым вверх центром тяжести. Вся деревня сбежалась полюбоваться на это диво
. Да уж, конспирация на уровне. Немолодой водитель оперся на передний бамп
ер, курит и болтает с деревенской знатью: священником и, черт возьми, полиц
ейским, вооруженным берданкой. Практически все курят «Мальборо», которы
м, надо думать, угостил их шофер. Рэнди надо настроиться на филиппинский о
браз мыслей: чтобы тайно проникнуть в страну, не нужно вползать на берег п
о-шпионски, безлунной ночью, в матовом черном гидрокостюме. Люди не дурак
и, они тебя увидят Ч их надо просто к себе расположить.
Рэнди закуривает. Он в жизни не курил, пока несколько месяцев назад не пон
ял, что это Ч ритуал, что некоторые люди обижаются, когда ты отказываешьс
я от предложенной сигареты, и что несколько затяжек точно его не убьют. Ме
стные жители, за исключением шофера и священника, ни слова не говорят по-а
нглийски, и это для него Ч единственный способ общения. И вообще, учитыва
я все прочие перемены, почему бы уж заодно не стать курильщиком? Может, на
следующей неделе он начнет колоться героином. Для смертельной отравы си
гареты на удивление приятны.
Водителя зовут Мэтью: как выясняется, он не столько шофер, сколько харизм
атический утрясатель, умасливатель и сглаживатель всевозможных острых
углов. Рэнди пассивно наблюдает, как он шутками и прибаутками вытаскива
ет их с импровизированной сельской сходки. Вероятно, это было бы невозмо
жно, если бы не очевидная поддержка священника. Полицейский смотрит на т
ого, словно спрашивая, как быть; священник взглядами и жестами выражает к
акую-то сложную мысль, после чего Рэнди пробирается на пассажирское сиде
нье, а Мэтью садится за руль. Уже в темноте они выезжают из деревни по отвр
атной грунтовой дороге. Местные ребятишки бегут, держась рукой за машину
, как секретные агенты в кино, и отстают только через несколько километро
в, когда дорога становится чуть получше и Мэтью может наконец переключит
ься с первой передачи.
Это не та часть мира, где разумно колесить по ночам, но Мэтью явно не хотел
застрять на ночь в деревне. Рэнди неплохо представляет, что будет дальше:
многочасовая езда окольными дорогами, препятствия в виде свежесобранн
ых кокосов и досок, уложенных поперек на манер «лежачих полицейских», чт
обы машины не разгонялись и не давили детей и собак. Он откидывается на си
денье.
Яркий свет заливает кабину, и Рэнди думает: блокпост, полицейские, прожек
торы. Свет заслоняет черный силуэт. В стекло стучат. Рэнди поворачиваетс
я и видит, что шоферское место пусто, ключей в зажигании нет. Мотор выключе
н. Он выпрямляется и трет лицо, отчасти спросонок, отчасти Ч поскольку, ве
роятно, разумнее держать руки на виду. Стук в стекло становится более нет
ерпеливым. Окна запотели, видны только размытые очертания. Рэнди хватает
ся за ручку, чтобы опустить стекло, но окно автоматическое и не открывает
ся при выключенном двигателе. Он еле-еле находит, как открыть дверцу Ч и к
то-то забирается в машину.
В следующий миг она у Рэнди на коленях, боком, головой у него на груди. «Зак
рой дверцу», Ч говорит Ами. Рэнди повинуется. Она изворачивается к нему л
ицом, ее тазовый центр тяжести безжалостно трется о ту область между пуп
ком и ляжками, которая за последние месяцы превратилась для Рэнди в один
огромный половой орган. Ами двумя руками стискивает его шею и вцепляется
в подголовник. Он полностью обездвижен. Очевидно, за этим должен последо
вать поцелуй; Ами делает рывок в сторону Рэнди, но передумывает, видимо, ре
шив, что задача номер один Ч хорошенько его рассмотреть. Целую минуту он
и смотрят друг на друга. Это не томный взгляд и уж точно не сияющий, скорее
он означает: «Во что мы, черт побери, вляпались?» Обоим по-настоящему важно
, что каждый понимает всю серьезность происходящего. Эмоционально, да, но
и с правовой и, за отсутствием лучшего термина, с военной точки зрения. Как
только Ами убеждается, что ее парень все просекает, она позволяет себе чу
ть скептическую усмешку, которая постепенно расползается до ушей, а зате
м смешок, который у девушки более мирных наклонностей можно было б назва
ть хихиканьем. Потом, просто чтобы прекратить смех, она изо всех сил тянет
за стальные опоры подголовника и прижимается лицом к лицу Рэнди. Десять
сердцебиений она трется о его щеки, потом находит губы. Это целомудренны
й поцелуй, проходит долгое время, прежде чем ее губы приоткрываются, в пол
ном согласии с осторожно-скептическим подходом Ами ко всему, и гипотезой
, которую Рэнди высказал в Уитмене, что она девственница.
По сути, жизнь Рэнди в эти мгновения достигла наивысшей точки. Он наконец
осознал, что свет за окном Ч заря, а не прожектор, и теперь пытается прогн
ать мысль «хорошо умереть в такой день» , поскольку ясно: он
может разбогатеть, прославиться, что угодно, но ничего важнее этих минут
с ним уже не произойдет. Ами тоже это понимает и длит поцелуй, пока у нее не
заканчивается дыхание, а потом приникает лбом к ключицам Рэнди: изгиб ег
о горла и линия ее головы повторяют друг друга, как побережья Африки и Южн
ой Америки. Рэнди почти не в силах удерживать ее тяжесть. Он упирается ног
ами в пол и пытается сдвинуться на сиденье.
Ами резко и решительно хватает левую штанину его свободных шортов и зади
рает почти до пупка вместе с боксерскими трусами. Рэнди, ощутив свободу, у
стремляется вверх, к ней; он пульсирует с каждым ударом сердца и пышет здо
ровым (без ложной скромности) жаром. На Ами какая-то легкая запашная юбка,
которую она бросает Рэнди через голову, так что на мгновение он оказывае
тся как в палатке. Однако Ами уже сдергивает трусики; не успевает Рэнди по
верить своим ощущениям, как она уже садится на него, резко, пробуждая почт
и электрический шок. Тут она замирает, передавая инициативу ему.
Рэнди упирается ногами так, что трещат суставы, поднимает себя вместе с А
ми и чувствует некую синэстетическую галлюцинацию вроде знаменитого «
гиперпространственного прыжка» в «Звездных войнах». А может, внезапно р
аскрылась подушка безопасности?.. Тут из него выбрасывается примерно анг
лийская пинта семени. В бесконечной череде эякуляций каждая следующая п
орождается лишь безумной верой в свое приближение; а потом, как всегда в ж
изни, вера и надежда подводят, и Рэнди долго сидит неподвижно, пока не осоз
нает, что уже очень долго не вдыхал. Он вбирает воздух полной грудью, распр
авляя легкие, и это почти так же хорошо, как оргазм, потом открывает глаза.
Ами смотрит на него с изумлением, но (слава богу) без ужаса или отвращения.
Он опускается на сиденье, мягкая обивка, прогибаясь, легонько ласкает яг
одицы. Между сиденьем снизу и Ами сверху ему никуда не хочется двигаться,
только немножко страшно, что она скажет Ч уж ехидством ее бог не обидел. А
ми упирается коленом, привстает и вытирается полой его гавайки. Потом то
лкает дверцу, дважды хлопает Рэнди по щетине, говорит: «Побрейся» и выска
льзывает из машины. Теперь Рэнди видит, что подушка безопасности не раск
рылась. Тем не менее у него то же чувство кардинальной перемены в жизни, ка
кое бывает у выживших в автомобильной катастрофе.
Все мокрое. По счастью, сумка на заднем сиденье, в ней есть запасная рубашк
а.
Через минуту Рэнди наконец вылезает из запотевшего автомобиля и огляды
вается по сторонам. Он в поселке, выстроенном на наклонном плато. Между до
миками торчат несколько редких, очень высоких кокосовых пальм. Южнее и н
иже Ч растительность, в которой Рэнди узнает трехъярусные посадки: анан
асы на земле, кофе и какао на уровне головы, кокосы и бананы вверху. Особен
но заманчиво выглядят желтовато-зеленые листья банановых пальм, такие б
ольшие, что на них хочется вытянуться и позагорать. На севере джунгли пыт
аются сровнять гору.
Поселок новый; видно, что его размечали настоящие геодезисты, проектиров
али образованные люди и финансировал кто-то, кому по карману гофрированн
ая жесть, стандартизованная канализация и нормальная электропроводка.
Общее с обычным филиппинским поселком то, что он выстроен вокруг церкви.
В данном случае церковь маленькая; Рэнди и сам увидел бы, что ее строили по
следователи финской школы, даже если бы не слышал это раньше от Еноха Роо
та.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79