Они не стреляют в Уотерхауза, но и внутрь его не пускают.
Два дня он торчит у входа и всем надоедает, пока случайно не сталкивается
с Абрахамом Синковым. Синков Ч ведущий американский криптоаналитик; он
помогал Шойну взламывать «Индиго». Они не то чтобы друзья, но мозги у них у
строены одинаково. В силу этого они члены одной семьи, насчитывающей все
го несколько сот рассеянных по всему миру представителей. Это в некоторо
м смысле тоже допуск, и получить его труднее, чем «Ультра-Мега». Синков вып
исывает Уотерхаузу новые бумаги с допуском высоким, но не настолько, что
бы его нельзя было показывать.
Уотерхауза ведут на экскурсию. Голые по пояс мужчины сидят в жестяных ба
раках, горячих от раскаленных докрасна радиоламп. Они ловят в эфире япон
ские сообщения и передают легиону молодых австралиек. Те набивают перех
ваты на перфокарты ЭТК.
Часть офицерского корпуса составляет отдел «Электрикал Тилл корпорейш
н», в полном составе переведенный сюда из Америки. Как-то в начале 1942 года о
ни переложили нафталином рубашки и синие костюмы, надели военную форму и
взошли на корабль до Брисбена. Ими командует подполковник Комсток, и он п
олностью автоматизировал процесс. Плотные стопки перфокарт загружают
в машины, расшифровки вылетают из печатающих устройств и отправляются в
соседний корпус нисеям Ч американцам японского происхождения и белым,
знающим японский язык.
Меньше всего здесь нужен Уотерхауз. Он начинает понимать, что сказал май
ор. Водораздел пройден. Шифры взломаны.
Это заставляет вспомнить Тьюринга. С самого возвращения из Нью-Йорка Ала
н дистанцировался от Блетчли-парка. Он переехал в радиоцентр Хэнслоп в С
еверном Бекингемшире Ч значительно более военизированное учреждение
, состоящее из бетона, антенн и проводов.
Тогда Уотерхауз недоумевал, почему Алан расстался с Блетчли. Теперь поня
тно, что тот испытал, когда процесс расшифровки поставили на поток. Вероя
тно, он чувствовал, что битва выиграна, а с ней и война. Для таких, как Генера
л, впереди Ч череда блестящих побед, но для Алана и теперь для Уотерхауза
Ч нудные будни. Увлекательно открывать электроны и находить формулы, оп
исывающие их движение; скучно применять эти принципы для создания элект
рических консервных ножей. Все дальнейшее Ч консервные ножи.
Синков отводит Уотерхаузу стол в борделе и начинает отправлять ему сооб
щения, которые не смогло расшифровать Центральное бюро. Несколько десят
ков японских кодов еще не взломаны. Может быть, расколов пару-тройку и нау
чив машины ЭТК их читать, Уотерхауз сократит войну на день или спасет одн
у жизнь. Это благородное дело, за которое он берется с энтузиазмом, но по с
ути оно мало отличает его от армейского мясника, который спасает жизни, с
облюдая в чистоте разделочные ножи, или инспектора шлюпок на флоте.
Уотерхауз разгадывает японские коды один за другим. Как-то даже летит в Н
овую Гвинею, где флотские водолазы достали кодовые книги с затонувшей яп
онской подлодки. Две недели живет в джунглях, пытаясь не умереть, потом во
звращается в Брисбен и принимается за нужную, но скучную работу с этими к
нигами. В один прекрасный день то, что работа скучна, отходит на задний пла
н.
В этот день он возвращается вечером с работы, поднимаете в свою комнату и
видит, что на верхней койке храпит здоровенный мужик. По комнате разброс
аны одежда и снаряжение, от которых идет густой серный запах.
Сосед спит двое суток, на третьи спускается к завтраку, обводит комнату ж
елтыми от хины глазами и представляется Смитом. У него странно знакомый
акцент, однако слова разобрать трудно потому что зубы беспрерывно стуча
т. Он садится и негнущейся, в свежих ссадинах рукой кладет на колени полот
няную салфетку. Миссис Мактиг так хлопочет вокруг него, что остальным му
жчинам хочется ее треснуть. Она наливает Смиту чая с большим количеством
сахара и молока. Он выпивает несколько глотков, просит прощения и выходи
т в сортир, где коротко и вежливо блюет. Потом возвращается, съедает яйцо в
смятку из рюмочки костяного фарфора, зеленеет, откидывается на стуле и д
есять минут сидит с закрытыми глазами.
Когда Уотерхауз вечером возвращается с работы, он ненароком забредает в
гостиную, где миссис Мактиг потчует чаем юную леди.
Гостью зовут Мэри Смит; она кузина его соседа, который лежит наверху, дрож
а и обливаясь потом.
Когда их знакомят, Мэри встает, что вообще-то не обязательно, но она не сал
онная барышня, а девушка из австралийской провинции. Мэри миниатюрна и о
дета в военную форму.
Это единственная женщина, которую Уотерхауз видел в жизни. И вообще един
ственный человек во Вселенной; когда она встает, чтобы пожать ему руку, пе
риферическое зрение отключается, как будто его затянуло в трубу. Черный
занавес сходится перед серебристым задником, сокращая космос до вертик
ального луча, колонны света, небесного софита, направленного на Нее.
Миссис Мактиг, зная свою партитуру, приглашает Уотерхауза сесть.
Мэри маленькая, светлокожая, рыженькая и очень стеснительная. Когда она
смущается, то отводит глаза и сглатывает; на шее выступает жилка. Это подч
еркивает разом беззащитность самой Мэри и белизну ее кожи Ч не мертвенн
ую бледность, а белизну совершенно иного рода. Уотерхауз не понял бы этог
о до поездки в Новую Гвинею, где все либо мертвое и разлагающееся, либо ярк
ое и опасное, либо скрытое и незаметное. Теперь он знает, что такая нежная
прозрачность слишком уязвима в мире яростно конкурирующих хищников. Он
а не могла бы просуществовать миг (не говоря уже о годах), если бы не заключ
енная внутри жизненная сила. Здесь, в южной части Тихого океана, где силы р
азрушения так сильны, это повергает в трепет. Кожа гладкая, как вода в озер
е, Ч свидетельство бьющей через край животной энергии. Лоуренсу хочется
прикоснуться к ней языком. Изгиб шеи, от ключицы до мочки уха, создан спец
иально, чтобы зарыться в него лицом.
Мэри ловит на себе его взгляд и снова сглатывает. Жилка напрягается, на мг
новение растягивая живую кожу, и тут же прячется, оставляя незамутненную
гладь. С тем же успехом можно было огреть его камнем по башке и завязать е
му член морским узлом. Наверняка это просчитанный ход. Однако очевидно, ч
то она еще ни с кем другим такого не проделывала, не то бы у нее на белом без
ымянном пальчике сияло золотое кольцо.
Уотерхауз начинает раздражать Мэри Смит. Она подносит чашечку к губам и
поворачивается, так что свет падает под другим углом. Последние остатки
его благоразумия рушатся в прах.
Наверху слышен грохот; видимо, ее кузен пришел в сознание.
Ч Простите, Ч говорит Мэри и выходит, оставив на память о себе лишь чаше
чку костяного фарфора.

ЗАГОВОР

Доктор Рудольф фон Хакльгебер немногим старше сержанта Бобби Шафто, но,
даже раздавленный горем, держится с определенной степенностью, которой
люди в окружении Шафто если и достигают, то годам к сорока. Его очки Ч кру
глые окуляры без оправы, словно вынутые из снайперского прицела. За ними
целая палитра ярких цветов Ч белесые ресницы, голубые глаза, красные жи
лки, веки черные и опухшие от слез. Тем не менее он чисто выбрит. Свет, прони
кая в крохотное окошко церковного подвала, подчеркивает крупные поры, ра
нние морщины, старые дуэльные шрамы. Он пытался прилизать волосы, но они н
е слушаются и все время падают на лоб. Поверх белой рубашки на нем очень дл
инное теплое пальто Ч в подвале холодно. Шафто несколько дней назад воз
вращался с ним в Норрсбрук и заметил, что долговязый фон Хакльгебер впол
не сносный спортсмен. Понятно, что грубые игры вроде регби исключаются. Ф
риц или альпинист, или фехтовальщик, или лыжник.
То, что фон Хакльгебер Ч педераст, удивило, но не смутил Шафто. Некоторые
морпехи в Шанхае держали дома куда больше китайских мальчиков, чем нужно
для чистки обуви, а Шанхай Ч не самое диковинное и далекое место, куда их
закидывало между войнами. Беспокоиться о морали можно в личное время, но
если все время думать, чем другие занимаются в спальном мешке, запросто п
рохлопаешь момент, когда пора стрелять по нипам из огнемета.
Анжело, пилота, похоронили две недели назад, и только сейчас Рудольф фон Х
акльгебер хоть немного оправился. Он снял домик за городом, однако сегод
ня пришел для встречи с Роотом, Шафто и Бишофом сюда, отчасти из страха пер
ед немецкими шпионами, которые якобы наблюдают за его домом. Шафто прине
с бутылку финского шнапса, Бишоф Ч буханку хлеба, Роот открыл банку рыбн
ых консервов. Фон Хакльгебер принес информацию. Все принесли сигареты.
Шафто курит много, пытаясь отбить запах плесени. Запах напоминает о том в
ремени, когда он сидел тут взаперти с Енохом Роотом, избавляясь от тяги к м
орфию. Как-то раз пастор спустился и попросил его не кричать, потому что на
верху пытаются провести венчание. Шафто и не знал, что кричит.
Рудольф фон Хакльгебер в некоторых отношениях говорит по-английски луч
ше, чем Шафто. Своим выговором он неприятно напоминает Бобби учителя по ч
ерчению, мистера Йегера.
Ч Перед войной я работал под началом Деница в Beobachtung Dienst кригсмарине. Мы взло
мали часть самых секретных кодов британского адмиралтейства еще до нач
ала боевых действий. Мне принадлежит определенный прорыв в этой области
, включая использование механических счетных устройств. Когда с началом
войны произошла значительная реорганизация, из-за меня передрались нес
колько больших начальников. В конечном счете я попал в Referat* [Сектор (
нем. ).] IVa группы IV, «Аналитический криптоанализ», которая входила в
Hauptgruppe* [Главная группа ( нем. ).] В, «Криптоанализ», находившуюся в
непосредственном подчинении у генерал-майора Эриха Феллгибеля, шефа
Wehrmachtnachrichtungenverbindungen*. [Управление военной контрразведки ( нем. ).]
Шафто оглядывается на остальных. Никто не смеется, даже не улыбается. Не р
асслышали, наверное.
Ч Еще раз можно? Ч просит Шафто, словно убеждая робкого приятеля повтор
ить у барной стойки классную шутку.
Ч Wehrmachtnachrichtungenverbindungen, Ч произносит фон Хакльгебер очень медленно, словно разучи
вая с ребенком стишок. Он смотрит на Шафто, несколько раз моргает и говори
т, посветлев: Ч Наверное, надо объяснить, как устроена иерархия немецкой
военной разведки.
Начинается КРАТКАЯ ОЗНАКОМИТЕЛЬНАЯ ЭКСКУРСИЯ В АД С ГЕРРОМ ДОКТОРОМ ПР
ОФЕССОРОМ ФОН ХАКЛЬГЕБЕРОМ.
Шафто слышит только первую пару фраз. Примерно когда фон Хакльгебер выры
вает листок из блокнота и начинает рисовать схему Тысячелетнего Рейха, с
Der Fьhrer'ом во главе, глаза у Шафто стекленеют, тело обмякает, уши глохнут, а сам
он стремительно несется вверх по глотке кошмара, словно не принятый жел
удком наркомана полупереваренный хот-дог. Ничего подобного с ним прежде
не случалось, но он точно знает, что именно такой должна быть экскурсия в а
д: никакой поездки на прогулочном пароходе по живописному Стиксу, никако
го спуска банальной туристической тропой в пещеру Плутона, никаких оста
новок по дороге, чтобы купить лицензию на ловлю рыбы в Озере Огня.
Шафто не умер (хотя должен был умереть), значит, это не ад. Но очень похоже. Ч
то-то вроде декораций из толя и брезента, примерно как в тренировочном ла
гере, где их обучали приемам уличного боя. На Шафто накатывает головокру
жительная тошнота, и он знает, что остальные ощущения будут только хуже. «
Морфий отнимает у тела способность испытывать удовольствие, Ч гремит г
олос Еноха Роота, его назойливого Вергилия, который для этого конкретног
о кошмара принял обличье известного комика. Ч Может пройти некоторое вр
емя, прежде чем ты почувствуешь себя физически здоровым».
Организационное древо данного кошмара начинается, как у фон Хакльгебер
а, с Der Fьhrer'a, но дальше причудливо ветвится. Есть целый азиатский отдел, возгл
авляемый Генералом и включающий, помимо прочего, Hauptgruppe исполинских плотоя
дных ящериц, Referat китаянок с голубоглазыми детьми на руках и несколько Abteilung'о
в* [Подразделений ( нем. ).] пьяных японцев с мечами. В центре их
владений расположен город Манила, где на картине, которую Шафто определи
л бы как босховскую (если бы в старших классах ходил на уроки рисования, а
не тискал девчонок за школой), тяжелобеременную Глорию Альтамира принуж
дают сосать сифилитичной японской солдатне.
Из ниоткуда возникает голос мистера Йегера, учителя по черчению и самого
большого зануды, какого Шафто мог вообразит до сего дня: «Организационн
ая структура, которую я описал, полностью изменилась с началом боевых де
йствий. Некоторые отделы перешли в другое подчинение и были переименова
ны...» Шафто слышит треск вырываемого блокнотного листа и видит, как мисте
р Йегер рвет чертеж крепежной скобы для ножки стола, над которым Шафто тр
удился неделю. Все реорганизуется. Генерал Макартур по-прежнему высоко н
а дереве, выгуливает свору исполинских ящериц на стальных поводках, но т
еперь у него в подчинении ухмыляющиеся арабы с комьями гашиша в руках, за
мороженные мясники, мертвые и обреченные лейтенанты и долбаный мудрила
Лоуренс Притчард Уотерхауз в черном одеянии с капюшоном, во главе целого
легиона радиоразведчиков, тоже в черных балахонах, с разнообразными ант
еннами на головах, бредущих сквозь снеговерть долларов на старых китайс
ких газетах. Глаза у них сигналят морзянкой.
Ч Что они говорят? Ч спрашивает Бобби.
Ч Перестань вопить, пожалуйста, Ч просит Енох Роот. Ч Хоть ненадолго.
Бобби лежит на койке в тростниковой хижине на Гуадалканале. Дикие шведы
в набедренных повязках бегают вокруг и собирают еду. То и дело в проливе С
лот рвутся суда; шрапнель из рыбы падает сверху и повисает на ветвях вмес
те с оторванными человеческими руками и частями черепа. Шведы не обращаю
т внимание на человеческие куски, собирают рыбу и в стальных бочках гото
вят из нее лютефиск*.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79