Я недавно в Москв
е и совершенно никого не знаю.
Ц Здесь? Я вам скажу, кто здесь и что здесь, Ц отвечал молодой человек, Ц
я сейчас только об этом думал.

Здесь суета бессмысленной т
олпы,
Здесь не поэты, а рабы,
Здесь много глупых, много чванных,
Здесь много призванных, да нет избранных.

Ц По крайней мере в вас я вижу уже поэта.
Ц Покорно благодарю, Ц отвечал поэт с улыбкой, покручивая усы, Ц но для
кого и для чего быть поэтом? никто и ничто не одушевляет.
Рамирский посмотрел внимательно на молодого человека, зараженного уже
разочарованием. Он был недурен собою, в глазах было много огня и вместе пр
остодушия.
Ц Как для кого писать! Для прекрасного пола; и что ж лучше одушевляет поэ
та, как не красота?
Ц Но не бездушная красота.
Ц Например, вот эта, хорошенькая дама, Ц продолжал Рамирский, Ц скольк
о можно почерпнуть из нее вдохновений для поэзии.
Ц Вот эта? Хм! она недурна собою, но глупа; я просто был от нее в отчаянии: на
писал ей акростих:

Я не люблю своей свободы,
Своей сердечной пустоты…

Ц Извините, кажется вы писали этот акростих для Софи Луговской, Ц сказа
л Рамирский, посмотрев с удивлением на творца знакомого ему акростиха.
Ц Ах, да, в самом деле, я и забыл.

Я не люблю красот природы.
Что ж я люблю? Поймешь ли ты,
Что я люблю?

Ц Бесподобно! против таких стрел поэзии нельзя устоять: я это тотчас поч
увствовал; знаете ли, что Софи без памяти от вас?
Ц Неужели? Однако ж эти стансы слабо вылились, Ц продолжал поэт, пришед
ший в восторг от собственных стихов и не обращавший внимания на предметы
, внушающие их, как на ненужные орудия, как на подмостки, которые отбрасыва
ют после совершения поэтического здания, Ц я вам прочитаю написанные в
альбом одной черноокой, чернобровой:

Черноокая, чернобровая,
Моя душечка, жизнь сердечная!
Не пленит меня ветвь лавровая,
Дай колечко мне подвенечное!

Ц Помилуйте, у вас целый гарем очаровательных существ, которым вы предл
агаете не только вечную любовь в стихах, но даже и руку.
Ц Хм! Ц произнес поэт с самодовольствием и хотел было что-то сказать; но
вдруг послышался быстрый однозвучный поток слов. Большая часть гостей д
винулась в другую комнату, где подле стола сидел уже какой-то смиренный п
овествователь и читал свое произведение. От душевного волнения он был бл
еден; от невольного движения руки густые длинные волоса его стали копром
, глаза стремительно мчались по строчкам, как вагон по рельсам, слова слив
ались в гул поезда, предметы описания неслись мимо, как окрестности желе
зной дороги в глазах несущегося по ней путешественника.
Как будто пригнанные на поденную работу, без присмотра, слушатели сидели
задумавшись, зевали или попарно перешептывались.
Поэт не давал и Рамирскому слушать; как будто надумавшись, что сказать на
слова Рамирского, он прошептал ему:
Ц Поэт должен любить всех, и все должны любить поэта. Поэт свободен! Ц и н
ачал декламировать вполголоса:

Свободен я, но нет мгновений,

Вполне свободных для меня.
Я жрец богини вдохновений,
Я страж священного огня!

Ц Но это жестоко: насчет спокойствия несчастных сердец скопить том сти
хотворений, Ц сказал тихо Рамирский.
Ц Поэт, как пчела, собирает мед со всех цветов, Ц сказал поэт равнодушно,
не затрогиваясь упреками.
Ц Бедная Софи Луговская! Как она должна страдать! Вы соблазнили ее чувст
ва.
Ц Я соблазнил?

Нет, никогда с притворным чув
ством
Ни в чьи глаза я не смотрел,
И средством низких душ Ц искусством
Ничьей душой не овладел!

Ц Это все прекрасно; но вы погубили ее своими стихами. Она изнывает.
Ц А я? Я спокоен? Когда она уезжала, я написал…
Ц Браво, браво! прекрасно! Ц крикнули несколько голосов, как будто спро
сонок, когда повествователь, запыхавшись, достиг, наконец, до размаха пер
а, которым заключалась повесть, в виде закорючки.
Ц Я написал, Ц продолжал поэт:

Прощай! с тобой я все утрачу,

И благо дней и мир ночей
О, как я плачу, плачу, плачу!
Какая грусть в душе моей!

Ц Я, однако ж, недоволен этими стихами. А вот, послушайте романс, который я
написал Нильской на заданный сюжет: «Любила я, он не любил».
Сердце Рамирского замерло.
Ц Нильской? Ц спросил он.
Не успел еще поэт отвечать, как хозяин подошел к Рамирскому с каким-то пож
илым человеком.
Ц Иван Карпович желает познакомиться с вами, Ц сказал он ему и, довольн
ый, что сжил с своих рук неотвязчивого говоруна, а вместе с тем доставил но
вому гостю собеседника, без дальнейших церемонии пошел занимать более з
начительных гостей своих.
Ц Очень приятно, что имею удовольствие познакомиться с вами, Ц прогово
рил торопливо реченный Иван Карпович с каким-то не терпящим отлагательс
тва побуждением окончить течение своей речи, которую он начал изливать п
еред хозяином дома. Ц Изволите ли видеть, вы, верно, согласитесь с моим мн
ением, что на русскую литературу надо смотреть особенными глазами; потом
у что, надо вам сказать, это не то, что литература западных народов, Ц поло
жим французская, Ц совсем не то: другие начала, другое развитие, другие с
редства, другие побуждения, другой дух… например:

О ты, что в горести напрасно
На бога ропщешь, человек…

Возьмем что-нибудь во французском… например, сатира Vauquelin de la Fresnaye
[275] Vauquetin de la Fresnaye (1535
Ц 1607) Ц Воклен де ля Френе Ц французский поэт, автор идиллий и сатир.
:

Connais tu ce fаcheux qui contre la fortune
Aboie imprudemment, comme un chien а la lune…
[276] Знаешь ли ты таких несносных, которые бессмысленно лают на судьбу,
как собака на луну (франц.).


Ц Изволите ли видеть, какая разница? Здесь бог, там судьба, фортуна… ясно?
То же положение, но здесь обращение к богу, там к судьбе; оно кажется ничег
о, а на поверку совсем не ничего: тут только ропот, там исступление. Заметь
те: aboie comme un chr'en а la lune
[277] Лает, как собака на луну (франц.).
… Извольте понять… Не правда ли? Различие ужасно. Вследствие чего ж
е оно родилось? Вследствие чего француз развязен, свободен, летуч в движе
ниях и в речах? Вследствие того, что он не привязан ни к прошедшему, ни к буд
ущему… а! понимаете? Ц И с этими словами оратор уставил палец кверху и, по
смотрев значительно в глаза Рамирскому, повторил: Ц Ни к прошедшему, ни к
будущему! Словом… вследствие религиозного ?mancipation
[278] Свободомыслия (фра
нц.).
!
Произнеся торжественно эти слова, как тайну великого открытия, он поднял
еще выше указательный палец и молча не сводил выпученных глаз с Рамирск
ого, как будто давая ему время прийти в себя от удивления.
Рамирский действительно был поражен потоком слов навязанного на него И
вана Карповича и не знал, как отделаться от беды. Глаза его следили за поэт
ом. К счастию, какая-то звезда, ходившая по комнате как будто с подставкой
под бородой, вдруг подошла и спросила:
Ц О чем рассуждаете, Иван Карпович?
Ц А вот, изволите ли видеть, Ц начал Иван Карпович, то к звезде, то к толст
ой особе, которая также подставила внимательное ухо и которой необходим
о было привязаться к кому-нибудь, чтоб не казаться ничтожным человеком д
о партии в преферанс, Ц изволите ли видеть…
Рамирский, не теряя времени, отступил шаг, другой от оратора; далее, далее;
отыскал в толпе поэта, хотел у него что-то спросить, но поэт декламировал
какому-то внимательному слушателю целую поэму наизусть.
«Мучитель!» Ц думал Рамирский, выжидая с нетерпением конца поэмы.
Ц Пойдем к дамам, mon cher, Ц шепнул ему Дмитрицкий, Ц спросим у них, кто прево
сходнее пишет: Сю или Занд? Это будет забавнее.
Ц Сейчас, сейчас, Ц отвечал Рамирский.
Ц О, да тебя можно кормить стихами! Ц оказал Дмитрицкий.
Поэт был в восторге, что нашелся добровольный слушатель. Он вышел из себя
и начал громко декламировать.
Ц Что это такое? Ц раздалось со всех сторон. И все двинулось с места «обс
тупило его.
Ц А, вот это дело другое! Ц сказал Дмитрицкий, Ц на человека, который бе
снуется, любопытно смотреть, и я не прочь от других.
Разгоряченный поэт, кончив какой-то ропот на людей стихами:


В который день вас создал бог
?
Вы человеки или звери? Ц

окинул мрачным взором всех слушателей и стал стирать пот с своего лица.
Ц Браво! Ц вскричал Дмитрицкий.
Ц Это глупый сюрприз! Ц проговорила тихо хозяйка, пожимая плечами.
Ц Charmant! [279] Вели
колепно (франц.).
Ц повторил Дмитрицкий, Ц посмотри, mon cher, как все допрашивают друг др
уга взорами: «В который день вас создал бог?…» Однако же не довольно ли на
первый раз, не пора ли? Я думаю еще проехать отсюда в английский клуб.
Ц Сейчас, сейчас! Ц отвечал Рамирский, подходя к юному поэту, которого е
ще допрашивали некоторые, что он читал.
Но к нему не было доступа. Он снова начал декламировать стихи.
Ц О боже мой! о чем я хлопочу. Поедем! Ц сказал, наконец, Рамирский.
Ц Тебя, кажется, свел с ума этот пиит своими стихами.
Ц Ах, да, они мне напомнили…
Ц Что такое?
Ц Не спрашивай теперь, Ц грустно!
Ц Ну, перед тобой; будем говорить о посторонних вещах. Каков литературны
й вечер? Мы, впрочем, рано уехали. Там один заслуженный поэт, как мне сказал
а хозяйка, будет читать стихотворение под заглавием «Горы» или «Горе», о
на еще сама наверно не знает. По обычаю, всех потребителей литературы заг
адят за преферанс, а производители сами себя слушают и, по системе взаимн
ого восхваления и должного приличия, вслух кричат: «Какой дар!», а про себя
: «Господи! что за бездарность!» Таким образом ты видел образчики произво
дителей и потребителей литературных: у одних дар даром, а другие пользую
тся даром… Ты, однако же, все молчишь, mon cher, не слушаешь моих острот. Спишь?
Ц Ах, нет!
Ц Полно, не отрекайся. Грусть, mon cher, то же сновидение, в котором, как ни одева
йся, все гол. Ну, до свидания!
Ц До завтра? Ц сказал Рамирский, выходя из кареты.
Ц Уж, конечно, я ворочусь поздно.
Войдя в переднюю номера, Рамирский заметил стоящего у дверей отставного
офицера жалкой наружности.
Ц Что вам угодно?
Ц Вы изволили приказать явиться к себе! Ц робко отвечал офицер.
Ц Я?… Я не имею чести знать вас.
Ц Так я ошибся-с…
Ц Впрочем, здесь стоит также господин Волобуж.
Ц Так точно-с, они, верно, и приказали.
Ц Но он возвратится поздно. Вы пожаловали бы завтра поутру.
Ц Очень хорошо-с! Ц сказал офицер, кланяясь.
Но вдруг на лестнице раздался звучный напев: «Ла, ла, ла, ла!» Магнат обыкно
венно, проходя крыльца, сени, передние, подавал о себе голос какой-нибудь
итальянской арией.
Ц А! это вы, Ц сказал он, заметив офицера, Ц очень рад! Что ж вы ждете меня
в передней? Я ведь не такой большой господин, у которого для людей, имеющих
в нем нужду, нет другого места, кроме как у порога. Милости просим! Так вам н
ужна помощь? У вас жена, дети?
Ц Жена, дети-с…
Ц Жена и дети? скажите пожалуйста!… Здравствуй, mon cher!… Я раздумал ехать в кл
уб. Забыл взять деньги, а это худой знак… Куда ж вы?
Ц Может быть, я беспокою? Ц сказал офицер.
Ц Э, нисколько. Так у вас жена и дети? Кажется, трое детей?
Ц Трое-с.
Ц Да нет, у вас четверо.
Ц Виноват, так точно-с!
Ц И жена на сносе?
Ц Так точно-с.
Ц А велики дети?
Ц Старшей девочке так уж лет шесть-с.
Ц Вы на службе женились?
Ц Нет, уж вышедши-с.
Ц Да вы, кажется, и в отставке-то недавно?…
Ц Не так давно-с, другой год…
Ц Другой год! а! И женаты, следовательно, также другой год. Стало быть, на п
ервый же случай бог вам дал тройни, да и не то чтоб грудных младенцев, а уж т
ак на возрасте… лет по пяти, не правда ли?
Ц Как-с? Ц проговорил офицер, смутясь.
Ц Да уж так, не иначе! Поверьте мне, что так! Вот, mon cher, как бедных людей пресле
дует судьба: богатым совсем не дает детей; а тут человеку, который не знает
, как сам себя прокормить, вдруг залпом троих подросточков… Э-эх, Федор Пе
трович,.стыдно! Вот уж этого-то не ожидал от вас!
Офицер побледнел, задрожал как лист, приподнялся со стула как уличенный
в преступлении.
Ц Стыдно, господин Яликов, промышлять таким обманом!
Ц Не погубите-с! Ц проговорил Яликов, готовый упасть на колени.
Ц Полноте, что вы это! Как ты думаешь, mon cher: y человека было огромное состояни
е, была жена, Ц образованная дама высшего тона, Ц все с рук спустил! И вот
теперь в каком положении!
Ц Кто, я с рук спустил? Ц проговорил жалобным голосом 'Х 1.чиков, Ц непра
вду вам сказали-с, ей-ей неправду! Вот вам Христос, что я ни душой, ни телом н
е виноват!
Ц Где ж ваше состояние? где жена? а?… Да отвечайте же!
Ц Не могу-с!… Горько-с!… Бог с ней! Ц проговорил Яликов, зарыдав и закрыв л
ицо шляпой.
Сначала Рамирский смотрел с презрением на бедняка, которого обман Дмитр
ицкий вывел на чистую воду, но когда он горько зарыдал, сожаление глубоко
проникло в душу Рамир-» кого.
Ц Если б ты знал, топ cher, жену его, Ц вот истинный ангел! Не правда ли, Федор
Петрович? Ц сказал Дмитрицкий.
Ц Да-с, ангел, точно ангел! Ц отвечал Яликов, отирая глаза.
Ц Я думаю, вам ужасно как жаль Саломеи Петровны? Ц Какже-с… жаль!…
Ц Нельзя и не жалеть. Представь себе, mon cher, роскошнейшую женщину, красавицу
, блестящего воспитания, полную чувств, музыкантшу, певицу Ц ну, просто оч
арование… вышедшую по любви замуж… вот за них. Великолепный дом на лучше
й ноге, прислуга, экипажи, ну, словом все Ц роскошь! Не правда ли, Федор Петр
ович?
Ц Действительно так-с! Ц отвечал Яликов, вслушиваясь с грустью в описа
ние своего прошедшего счастия.
Ц Не понимаю, каким же образом все это рушилось? Ц спросил Рамирский.
Ц Да поди, спрашивай виноватого; пожалуй, обвинят и зайца, который перебе
жал дорогу Федору Петровичу; а если посудить глубже, так вся беда-то, как г
оворится, в колыбели выкачана, на материнских руках вынянчена, родительс
ким попечением взлелеяна, добрыми людьми откормлена. Отчего, например, я,
Волобуж, иностранец, а не русский, не какой-нибудь Дмитрицкий?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90