«Странно! не хочет, чтоб ей даже напоминали ее имя!… Во Франции… замужем… к
огда ж это?… Ц допрашивал сам себя и рассуждал сам с собою Платон Василье
вич. Смутные думы роились в голове его, как пчелы, прожужжали всю голову; н
о ничего не мог он решить. Ц Саломея… предложение Петру Григорьевичу, ож
идание… и вдруг Саломея не Саломея, а Эрнестина де Мильвуа… Нет, это сон!»

Ц Борис! что эта дама, там? в доме? Ц спросил Платон Васильевич, не доверя
я сам себе.
Ц В доме, ваше превосходительство.
Ц Стало быть… это действительно… И одна ведь, одна?
Ц Действительно так, ваше превосходительство.
Ц Хорошо; постой!… она, кажется, на креслах сидела? в уборной?
Ц В уборной, в уборной, ваше превосходительство.
Ц Хорошо; ступай!… Нет, это не сон, Ц сказал довольный и счастливый Плато
н Васильевич по выходе Бориса и начал снова обдумывать, чего еще недоста
ет в доме для полного хозяйства, а главное, для полного довольствия Салом
еи. Ему хотелось, чтоб все, все так ей понравилось, так приковало ее к себе у
добством и изящностью, что невозможно бы было ей ни с чем расстаться, ниче
го не желать лучше. Ревизуя в голове расположение комнат, мебель, вещи и вс
е принадлежности дома, до тонкости, входя во всё, как говорится
, сам, он более и более чувствовал недостаток волшебства. Если б
волшебный мир существовал еще, то Платон Васильевич пригласил бы не арх
итектора, а чародея перестроить в одну ночь и убрать весь дом совершенно
по вкусу Саломеи Петровны, так, чтоб не стукнуть, не разбудить ее, не трону
ть с места ее ложа.
Припоминая ревниво даже кресла, на которых сидела Саломея, склоня голову
на спинку, Платон Васильевич, вздохнув, привязался к неудобству этих кре
сел. «Что это за нелепые кресла! Ц подумал он, Ц подушка как пузырь, к сте
нке прислониться нельзя, не чувствуя ломоты в костях… Саломея Петровна,
верно, проклинала их в душе!» И Платон Васильевич мысленно строил для Сал
омеи Петровны кресла из самого себя. Ему хотелось, чтоб в этих креслах ей т
ак было хорошо, как на коленях милого, чтоб эти кресла ее обняли
, а она обвила их руками.
Вздохнув еще раз, Платон Васильевич очнулся от сладкого усыпления, велел
кликнуть повара, переспросил, что он готовит кушать, наказал, чтоб все был
о изящно изготовлено и подано, чтоб впредь он являлся для получения прик
азания к даме, которая живет в доме.
Борису также было повторено, что всем в доме распоряжается впредь Эрнест
ина Петровна и что всё в доме в ее распоряжении, люди, кухня, экипажи, всё бе
з исключения.
Ц Слышишь? Ц спрашивал Платон Васильевич в подтверждение своих прика
заний, двигаясь по комнате с озабоченной наружностью и покашливая. Пальц
ы его, как дети участвуя в общих хлопотах всех членов, вертели табакерку, з
ахватывали щепоть табаку и, не спросясь носа, набивали его без милосерди
я.
Ц Где прикажете накрывать стол? Ц спросил его Борис.
Ц Где? Разумеется в столовой.
Ц На сколько кувертов прикажете?
Ц На сколько кувертов? Ц повторил Платон Васильевич. Этот вопрос смути
л его и заставил задуматься.
Ц На сколько кувертов?… Это зависит от ее желания: одна она будет кушать
или за общим столом… Поди, доложи Эрнестине Петровне, как ей угодно.
Ц Ну, нажили барыню! Ц проворчал Борис, отправляясь в девичью.
Одна из субреток, Юлия, русская француженка, знала очень хорошо по-русски
. Она съездила в отечество свое, занялась было делом в Париже; но там показ
алось ей тесно после раздолья русского, жизнь слишком разменена на дрянн
ую мелкую монету. Ей не нравились ни cy, ни франки, ни п
оложенная на все такса. Долго со слезами вспоминала она сладчайшее удово
льствие назначать за toutes sortes des douceurs
[148] Всякого рода услаждения (франц.).

цену какую угодно душе и находить в русских не только щедрых потре
бителей, но даже пожирателей всех живых и механических продуктов au regards fins и а
la vapeur [149] С нежны
ми взорами и под парами (франц.).
, всего что doubl?e, tripl?e и quad-rupl?e
[150] Удвоено, утроено, учетверено (франц.).

. Наконец, скопив маленький капиталец усиленным трудом, Юлия возвра
тилась в благодатную Русь, страну бессчетных рублей и безотчетной, довер
чивой, жертвенной любви к Франции.
Ц Жули, Ц сказал Борис, Ц спросите, пожалуйста, как по-вашему, барыню, чт
о ли, Ц угодно ей кушать с генералом или не угодно?
Ц А кто эта такая дама? Ц спросила в свою очередь Юлия, Ц генеральша?
Ц Как же, генеральша! Ц отвечал Борис, Ц француженки небойсь бывают ге
неральши?
Ц Вот прекрасно! какой ты глупый, Борис, Ц сказала, захохотав, субретка,
Ц важная вещь генеральша. Завтра влюбится в меня генерал, и я буду генера
льша.
Ц Конечно! Так и есть! Держи шире карман! Нет, сударыня моя, быть генеральш
ей, так надо уж быть сперва по крайней мере госпожой; а вы-то что?
Ц Ты дурак, вот что!
Ц Ну, ну, ну! Извольте-ко идти к своей барыне да сказать, что генерал будет
с ней кушать.
Ц Сперва ты скажи мне, кто такая эта дама, а потом я пойду.
Ц Вот этого-то и не будет; а все-таки извольте идти.
Ц И не подумаю идти!
Ц Ну, не думайте, мне что: я исполняю господский приказ; взял, сел, да и сижу,
покуда получу ответ.
Ц Фу, медведь какой, право! Ни за что не пойду замуж за русского, даже и за б
арина! Уж если слуга такой деревянный, что ж должен быть барин? никакого сн
исхождения к дамам.
Ц Небойсь, не женюсь на вас, Ц отвечал Борис вслед за Юлией, которая отво
рила уже дверь, чтоб идти для доклада.
Ц Не женишься? Ц вскричала она, воротясь, Ц ты не женишься на мне, если я
только захочу?…
Ц Ну, ну, ну! Не блажи, сперва службу служи!
Ц У-у! медведь!
Ц Да, да, медведь! да не твой, не ручной.
Ц Дама приказала сказать, что она не может принять генерала, Ц сказала
живая субретка, воротясь из будуара.
Ц Давно бы так; продержала даром с полчаса!
Ц Я хотела доставить тебе удовольствие своей беседой.
Ц Покорно благодарю!
Ц Постой, постой, Борис! Что ж, хочешь на мне жениться?
Ц Покорно благодарю! слишком много чести: того и гляди, что к господам в р
одню попадешь.
Ц У-у! какой!
Ц Да, такой, Ц отвечал Борис, уходя.
И он доложил Платону Васильевичу, что госпожа дама не желает обедать с ег
о превосходительством.
Ц Не желает? Ц повторил тихо Платон Васильевич, Ц так и сказала, что не
желает?
Ц Так точно; сказала, что не может.
У Платона Васильевича как будто отлегло на сердце.
Ц Не может, это дело другое; так бы ты и говорил: это большая разница… дура
к ты!
Ц Ведь я по-французски не знаю, ваше превосходительство, так они изволил
и сказать или иначе. Я посылал спросить Жули. От этого народу толку не добь
ешься.
Ц Поди переспроси! Ты, верно, переврал.
Ц Что ж тут переврать-то, ваше превосходительство. Я еще доложил вам поу
чтивее; она просто сказала, что эта госпожа дама не может принять генерал
а к себе. Я так и подумал, что если уж не может, так, стало быть, не хочет; и дол
ожил вашему превосходительству как следует.
Ц Пошел вон!
Ц Как же изволите приказать: здесь или в столовой накрывать для вашего п
ревосходительства?
Ц Так там еще не накрывали на стол?… По сию пору не накрывали?… Пошел! Чтоб
сейчас же подавали кушать Саломее Петровне!… Нет, не Саломее, Эрнестине П
етровне… Слышишь?
Ц Слушаю-с.
Ц Да смотри за всем сам, и доложить мне, когда откушают.
Борис пошел исполнять приказание; а Платон Васильевич начал опять ходит
ь по комнате, тревожимый беспокойным чувством боязни, что скверные людиш
ки не будут уметь угодить Саломее.
Ц Ну, что? Ц спросил он с нетерпением, когда возвратился Борис.
Ц Изволили откушать. В столовой не захотели, а приказали подать к себе в
комнату; там и кушали.
Ц Все было в исправности?
Ц Все как следует.
Ц Ты сам был при столе?
Ц Я докладывал вашему превосходительству, что они изволили кушать в св
оей комнате, а кушанье подавали девушки. Жули сказала, что они желают, чтоб
и фортепьяны поставить в их комнату; а какие фортепьяны, я не знаю.
Ц Фортепьяно? Ах, боже мой! Ц вскричал Платон Васильевич, Ц у меня совсе
м из головы вышло!… В целом доме нет ройяля! Запречь карету! да скорей! сию м
инуту! Ай-ай-ай! какое упущение! просто затмение ума! Забыть такую необход
имую пещь в доме… И тем еще более, что Саломея Петровна играет и поет!…
Насилу дождался Платон Васильевич кареты: откуда взялась молодеческая
бодрость; лакеи не успели догнать его и подсадить в карету, он сам прыгнул
в нее и крикнул, чтоб скорее ехать на Кузнецкий мост, в музыкальный магази
н. Сидя нетерпеливо в карете, он, казалось, напрягал все силы, чтоб подмога
ть лошадям, и сдвинул под собою подушку.
Вбежав по лестнице в магазин, он едва мог произнести от одышки:
Ц Самый лучший, новейшей конструкции… ройяль… Самый лучший, слышите? И с
ейчас же перевезти ко мне…
Ц Этого невозможно.
Ц Как невозможно?
Ц Его надо разобрать, уложить, перевезти, уставить, настроить, сегодня уж
е поздно.
Ц Как хотите, но сейчас же, сейчас, непременно сейчас!
Ц Как вам угодно; этого нельзя сделать, его теперь некому разобрать.
Ц Так прощайте, я куплю в другом магазине.
Ц Как вам угодно; такой конструкции ройялей ни у кого нет, кроме меня.
Ц Это ужасно! Ц проговорил Платон Васильевич, Ц так завтра чем свет чт
об ройяль был уже у меня!
С отчаянием в душе отправился он домой, но уже ослабел от напряжения сил. Б
ез помощи людей не мог уже ни сесть в карету, ни выйти из нее.
Борис спросил было: не угодно ли его превосходительству кушать; но ему бы
ло не до пищи: его как будто убило раскаяние, что в числе необходимых вещей
для Саломеи Петровны забыт ройяль. Страшное невнимание! Что подумает он
а?
С этими горестными размышлениями Платон Васильевич прилег, думал отдох
нуть до десяти часов Ц до чаю; но забылся, заснул беспокойным сном: казало
сь, что за вину свою перед Саломеей Петровной он сам обратился в ройяль но
вейшей конструкции, а она бесчеловечно играла на нем какую-то демонскую
фантазию. Все члены его как молотки подскакивали и ударяли в нервы. Душа е
го всеми силами старалась звучать; но Саломея Петровна с неудовольствие
м повторяла: «Это барабан, а не ройяль! Ужас, как расстроен!»
Так прошла вся ночь. На другой день Платон Васильевич очнулся как больно
й в бреду горячки.
Ц Привезли из магазина фортепьяны, Ц доложил ему Борис.
Ц А! Другие?… Хорошо! Ц проговорил он, Ц те не нравятся!… Поставить их… д
а доложить, довольна ли будет Саломея Петровна… Постой! я ошибся… Эрнест
ина Петровна де Мильвуа… За стихотворца!… Велика слава подбирать рифмы?
Ройяль… жаль… Месяц… месяц… Как же это месяц… луна… Нет!… месяц…
Платон Васильевич повторял то про себя, то вслух слово месяц, подбирая к н
ему рифму, покуда, снова истомясь, забылся. В продолжение двух суток он реш
ительно не мог навестить своей гостьи. А между тем Эрнестину де Мильвуа н
авестил ее благодетель Далин: он приехал к ней с своим знакомцем Чаровым
… Это был молодой светский человек, наследовавший огромное состояние, де
мон гостиных, эпикуреец, возведенный в высшую степень современности, жив
ший среди разливанного моря, в вихре страстей, не связанный, не обузданны
й ни душой, ни телом. Он видел мадам де Мильвуа в доме Далина как жертву гор
естной судьбы, восхитился ею, ахал, слушая рассказ ее несчастий, проклина
л несправедливость судьбы ее вслух и благодарил эту же судьбу мысленно,
что она так умно распорядилась насчет ее и привела в Москву, где он может з
аняться таким прекрасным существом, оценить и выкупить его из зависимос
ти глупой судьбы. Узнав, что Далин хлопочет о приискании ей места, он подсе
л к ней с сердечным участием, насказал тьму успокоительных вещей, утоляю
щих горе бальзамов, возбуждающих дух эликсиров, и между прочим изъявил с
ожаление, что она хочет отдать себя в зависимость капризов какой-нибудь
пошлой светской бабы.
Ц Это ужасно! Ц воскликнул он, Ц с вашей красотой, с вашими достоинства
ми жить в зависимости, в неволе!
Ц Что ж делать! Ц отвечала Саломея.
Ц Послушайте, Ц сказал он, Ц вы без сомнения женщина с характером и, как
француженка, не имеете предрассудков… Я богат; я предлагаю вам свои услу
ги, свой дом, содержание и все что угодно…
Самолюбие и гордость Саломеи вспыхнули; она бросила презрительный взгл
яд и отвечала:
Ц Ваше предложение так велико, что за одно это предложение я уж не знаю, ч
ем вас благодарить, и должна пожертвовать своей честью!…
«О-го! Ц подумал Чаров, Ц она действительно из Сен-Жерменского предмес
тья!…» Ц Очень жаль, что мое предложение не велико, как вы говорите, а так н
ичтожно, что вы презираете его!
И Чаров оставил Саломею, как говорится, в покое. Но узнав от Далина об опре
делении ее в доме к Туруцкому, ему захотелось взглянуть на нее, и он упроси
л взять его с собою.
Платон Васильевич был в забытьи. Борис не принимал никого, и потому Далин
спросил у подъезда:
Ц А где та француженка, которую от меня привезли третьего дня?
Ц Она, сударь, живет в большом доме, Ц отвечал лакей.
Ц А сестра Платона Васильевича приехала?
Ц Сестрица? Никак нет-с, она уже лет пять не выезжает из своего поместья. К
уда ж ей приехать: стара и больна.
Ц Какая же госпожа будет жить в доме? Ц спросил Далин, вспомнив слова Пл
атона Васильевича о молодой хозяйке дома.
Ц Да вот эта госпожа дома и будет жить.
Ц Какая эта?
Ц Да вот что третьего дня, сударь, изволила приехать. Его превосходитель
ство отдал весь дом в ее распоряжение. Она уж все и приказывает в доме.
Ц О-го! неужели?
Ц Да как же, сударь; как следует на полном пансионе, все равно что госпожа.

Далин и Чаров захохотали на замечание слуги.
Ц Поди же, доложи ей, что приехал Далин.
Ц Пожалуйте к большому подъезду, там официант доложит.
Ц Ты, mon cher [151] М
ой милый (франц.).
, доставил ей выгодное место, Ц сказал Чаров, продолжая хохотать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90