).
, она пристроена; все-таки богатый человек, имеет средства жить прил
ично званию. Как досадно, что он не говорит по-французски! Как это много зн
ачит в свете: он совсем бы другой человек был, совсем бы другой человек!
Ц Да! Ц отвечал муж, Ц конечно; ну, да что ж за беда!
Ц Ах, нет, беда. Я воображаю, когда Маша приедет с ним с визитом к княгине: я
не знаю, о чем она будет с ним говорить?
Ц Да, конечно; ну, да что ж за особенная беда, Ц отзывался отец Мери, задум
чиво похлопывая пальцами, Ц по крайней мере Маша хорошо пристроена; он д
ает мне деньги на уплату долга в Опекунский совет: все-таки именье уцелее
т, и можно будет как-нибудь жить.
Ц Да! Ц прибавляет задумавшись мать Мери, Ц можно будет выкупить и мои
брильянты.
И вот Мери выдана замуж, пристроена; но надежды родителей ее не исполнили
сь. Ни радости, ни выгод.
Когда отец напомнил превосходительному зятю своему о выкупе именья из О
пекунского совета, Степан Ануфриевич отвечал, что он непременно это испо
лнит.
Ц Только вы потрудитесь сперва переписать именье на мое имя или хоть на
имя Машеньки.
Ц Для чего же это? Не все ли равно, после меня именье достанется дочери.
Ц Э, нет, не все равно: во-первых, Ц долг чуть не превышает стоимости имен
ья… так уж лучше я куплю именье по вкусу; а во-вторых…
Ц Во-вторых, Ц прервал отец Мери, Ц об этом нечего уже и говорить! Проща
йте!
Тут только понял он, что за человек Степан Ануфриевич и что за судьба ожид
ает Мери, которая слышала все и, безмолвная, бледная, вышла из другой комна
ты проститься с отцом.
Степан Ануфриевич, с своей стороны, почитая себя вправе негодовать на те
стя и считать, что он поступил с ним бесчестно, перестал к нему ездить в до
м; с знатной родней жены он не мог сойтиться по причинам понятным и очень е
стественным. Обманувшись сам в надеждах на связи, Степан Ануфриевич отст
ранил от дому своего всех родных, всех знакомых Мери.
Она осталась одна в новом для нее свете, как белая среди черных.
Какие-то политипажные чиновные лица
[255] В данном случае политипажные то же, что ор
динарные, стандартные.
, сослуживцы Степана Ануфриевича, являлись в дом, то на обед, то на ве
чер, на преферансик; знакомились с нею, просили позволения познакомить ж
ен; жены приезжали с визитом, и Мери должна была, по настоятельному требов
анию мужа, принимать всех и каждую; но никак не могла угодить Степану Ануф
риевичу, который понимал приличие подобострастием пред высшими и высок
омерием пред низшими и приходил в исступление, смотря на жену свою, сохра
няющую истинное достоинство женщины.
Ц Вы, сударыня, гордыня! Ц твердил он ей, Ц тайная советница делает вам
честь своим посещением, а вы… обращения не знаете-с! аттенции не имеете-с!
Думаете, что так важна ваша родня, что все прочее дрянь!… А вы-то сами что-с?
Дочь надворного советника и больше ничего-с! Я вам доставил вес в обществ
е не с тем, чтоб вы нарушали мои отношения с людьми-с!… Да-с! Вы думаете, эман
сипация будет у меня в доме? Нет-с!… Никогда-с!
Ц Я вас не понимаю, Ц произнесла смиренно Мария.
Ц А я вас понимаю-с! Вы думаете, что все равны-с: и ее превосходительство А
нна Григорьевна, которая вас удостаивает своим знакомством, и какая-ниб
удь Варвара Павловна, которая обязана изъявлять супруге начальника сво
его мужа достодолжное уважение?… страм, сударыня: с женой моего секретар
я вы за панибрата! прибежит Варвара Павловна, женщина без всякого прилич
ия, болтунья, дерзкая, та-та-та, та-та-та, вы и сами вне себя, так и ходите за н
ей хвостом!… А тут приедет какая-нибудь значительная особа, ни малейшей а
ттенции!… А чуть Варвара Павловна Ц и угощения, и разговоры, и господи, бо
же мой!… Придет, кивнет без всякой пристойности головой: «Здравствуй, Сте
пан Ануфриевич!» Ц а потом та-та-та, по-французски, и плюх за фортопьяны; н
ачнет барабанить, орать во все горло… Невежа! Я не для нее купил фортопьян
ы! Дерзость какая! Вдруг вздумала мне выговаривать, что я не даю балов!… Вч
ера приехал Авдей Васильевич, сенатор, а она не только что с места не встае
т, да и поклониться не хочет: заняла, шлюха, первое место в гостиной, да и сид
ит! Почтенный человек, вельможа, должен был сесть на стуле! Дрянь! Я не для н
ее завел диваны!… Нет, уж она мне надоела! Попробуй еще, та-та-та, потатакат
ь у меня!
Горьки были для Марии эти нападки на Варвару Павловну, которая одна из вс
ех знакомств и служебных отношений мужа пришлась и по образованию и по н
раву ей по сердцу. Она не утерпела, чтоб не заступиться за нее.
Ц Что сделала вам эта добрая, милая, полная достоинств женщина? Ц сказа
ла Мария.
Ц О! высоких достоинств! Секретарша! Это очень видно, что она высоко о себ
е думает: кричит как у себя дома: человек! подай мне воды!… приказывает мои
м людям! Для нее я держу людей!… Пусть кто-нибудь попробует вперед исполня
ть ее приказания!… Приведет целую ватагу своих девчонок, добро бы у нас бы
ли дети, так для компании; а то для чего, чтоб их здесь кормили да лакомили!

Мария отвечала на эти слова глубоким вздохом, но и вздох не остался без уп
реку.
Ц Можете вздыхать по ней-с! Ц сказал злобно и значительно Степан Ануфр
иевич.
Через несколько дней Варвара Павловна прибежала вся в слезах, с мольбой
упросить Степана Ануфриевича пощадить ее мужа, не отрешать от должности
, не лишать куска хлеба.
Не нужно было спрашивать о причине. Нильская поняла ее, поняла в первый ра
з и тяжкое чувство ненависти к мужу за вопиющую несправедливость, котора
я только ей одной была известна и которую она обязана была таить от всех. Н
о долг велел ей чтить и любить этого человека.
Чтоб любить воистину, говорят, надо любить всеми способностями бессмерт
ной души и тленного тела; и надо любить взаимно умом, сердцем и всеми пятью
чувствами. Только при этих условиях все существо человека здравствует и
благоденствует; каждый атом, составляющий его, счастлив, каждый пор, как у
ста, впивается жарким поцелуем в сочувствующий ему. Это сочетание двух к
райностей природы, это стихия духа, проникающая стихию материи и рождающ
ая воистину жизнь, а не просто существование на белом свете.
Но это тримурти
[256] Троица (санскрит).
любви, говорят, мечта. Мечта ли? Оно только распалось на три свои сво
йства Ц на союз по рассудку, на союз по сердцу и на союз по увлечению чувс
тв. Для Нильской ни то, ни другое, ни третье не существовало. Что ж было ей де
лать? Надо было или проникнуться миром, или рассеяться в мире.
Соблазны света были ей не по душе, она не любила рассеянности, ей нужна был
а спокойная, согласная семейная жизнь, если и без счастливой взаимности
чувств, то по крайней мере без притязаний. Но Нильская и дома ни хозяйка, н
и гостья, как многие. Распоряжаться ей не дозволяли, не обходились и прили
чно, на условиях светской утонченной вежливости, которая не иначе называ
ет жену, как мадам. Нильская не могла посвятить время по произволу никако
му занятию. Займется ли она от скуки и тоски чтением, ей говорят: «У вас, суд
арыня, в голове только романы!» Ц «Это не роман, это историческая книга».
Ц «А! вы в ученые хотите попасть, в академию-с!» Займется ли шитьем по канв
е: «Что здесь, фабрика, что ли-с, наставили своих пяльцев!» Ц «Где ж мне сес
ть шить?» Ц «Да это глупое дело-с вышивать ваши ковры, тратить только ден
ьги на шерсть-с, по четырнадцати рублей фунт, да фунтов двадцать; а что вый
дет? попона! Покорно вас благодарю! У меня нет такого богатства, чтоб плати
ть несколько сот за попону; а в комнате я не позволю расстилать такую дрян
ь!»
Чем же заняться Нильской?
Покуда горе таилось в ней, она терпеливо изнывала пол тягостью его. Но едв
а свет узнал о ее судьбе, все родные и знакомые занялись рассеянием ее гор
я, вырвали ее из этого онемения, влили насильно в душу ее опиум, учили нахо
дить в светском рассеянии замену счастия.
В доме княгини, тетки своей, она встречала известного уже нам Чарова. Моло
д, наследник богатого состояния, он только что вступил в общество, со всем
и задатками паркетного честолюбия добиться до звания хищного зверя гос
тиных. Несмотря, однако же, на желание быть львом, он скорее по складке сво
ей и приемам походил на кабана. Встретив Нильскую, хорошенькую, как газел
ь, он тотчас же решился зарезать ее. По неопытности своей она не предвидел
а этого страшного намерения, но уклонилась от преследований по простому
чувству своего достоинства.
Чаров не способен был затрагивать самолюбие, волновать душу. Нильская бы
ла вполне женщина: ей хотелось не покорять, а самой покоряться.
Между тем с Чаровым был знаком по дружеским отношениям отцов лейтенант Р
амирский; очаровательный собой моряк, страстная, но вместе и глубокая ду
ша, каких мало; умен, образован; чудак по движениям сердца, он не понимал во
локитства; чем более нравилась ему женщина, тем благоговейнее было в нем
чувство к ней, тем дальше становился он от нее, как будто боясь открыть нед
остатки. Но сердце его еще не было затронуто любовью.
Однажды пришел он к Чарову, закурил сигару и задумался. Чаров торопился е
хать в Павловское, но не на столько был короток с ним, чтоб сказать без цер
емоний: ты, брат, кури и думай себе о чем хочешь, а я поеду. Он предложил ему е
хать вместе.
Ц Поедемте, но что ж я буду там делать?
Ц Вот прекрасный вопрос? разумеется, делать любовь.
Ц Терпеть не могу.
Ц Ну, а я могу терпеть; потому что это очень хорошо, почтенно и благородно,
питает ум и сердце, возвышает дух и, словом, бесподобное, самое лучшее дело
.
Ц Ну, делайте вы это дело, а я буду просто зрителем.
Ц Так едемте же скорее, а не то я опоздаю на службу, могу получить выговор;
вы еще не знаете, что значит миленький, капризный начальник.
Ц А вы на действительной службе? Ц спросил Рамирский улыбаясь, Ц изви
ните нескромный вопрос.
Ц Хм! конечно, не сверх комплекта.
Приехав в Павловское, Рамирский и Чаров пустились по течению гуляющих во
круг филармонической беседки. Взоры Чарова суетливо перебегали по встр
ечающимся лицам, но напрасно; вставной в глаз лорнет не помогал.
Ц Что за черт! Пойдемте-ка в галерею. И там нет кого-то.
Ц Пойдемте-ка к подъезду. И там нет.
Ц Пойдемте-ка опять к беседке.
Ц Это ужасная должность! Ц сказал Рамирский, уставший ходить за бросаю
щимся во все стороны Чаровым.
Ц А! Ц вскричал, наконец, Чаров, встретив двух дам, подле которых шагало к
акое-то официальное, важно вздутое и пренеуклюжее эзопское лицо
[257] Эзоп Ц гречески
й баснописец, живший в VI веке до н. э. Предания изображают его человеком без
образной наружности
.
Рамирский взглянул на молоденькую даму, которая очень скромно, мановени
ем головы, отвечала на поклон Чарова, окинув и его быстрым взором.
Ц Уурод! Черт его принес! Ц проговорил Чаров с досадой, Ц allons, mon cher, в галере
ю пить чай.
Ц Я сейчас приду, Ц сказал Рамирский, Ц мне хочется послушать оркестр
Германа; я сяду.
Ц Ну, я не филармон, Ц отвечал Чаров, уходя.
Рамирский несколько раз обошел круг, несколько раз встретил молоденьку
ю даму, которая поразила его своей наружностью; ему казалось, что она явил
ась посреди людей из другого, лучшего мира.
«Это должны быть отец и мать ее, Ц думал Рамирский, смотря на чиновное ли
цо и пожилую женщину, Ц неужели Чаров женится на ней?»
Стало смеркаться; незнакомка исчезла, и Рамирский задумчиво пошел в гале
рею, где Чаров бушевал уже в кругу приятелей.
Ц Кто эта девушка, которую мы встретили и которой вы кланялись? Ц спрос
ил Рамирский.
Ц Какая девушка? это не девушка, Ц отвечал Чаров, раскинувшись на диван
е с улыбкой самодовольствия.
Ц Не девушка? Ц проговорил Рамирский, взглянув на Чарова и невольно сод
рогнувшись.
Ц Какая же девушка! дама en forme
[258] По всей форме (франц.).
. Вот эта тухлятина, что с ней шел, ее муж… у-урод!…
Толпа молодежи захохотала. Подобные выходки Чарова тешили всех.
Рамирский невольно припомнил отвратительную наружность, высказывающу
ю явно нечистую душу официального лица, представил себе судьбу молодень
кой незнакомки, и ему стало страшно за нее.
Ц Правда, Ц сказал он на слова Чарова, Ц посягать на счастие жизни то же
преступление, что посягать на самую жизнь. Поражать кинжалом и напоять м
едленно действующим ядом Ц то же убийство.
Ц Ага! Ц крикнул Чаров, Ц что, правду я сказал?… Поедем.
Во всю дорогу Чаров с досады и нескольких бокалов шампанского заносился
на словах, и как ни желал Рамирский узнать его отношения с Нильской, но ник
ак не мог извлечь смыслу из его апофегм
[259] Изречений (греч.).
.
Ц Не правда ли, что чудо? а?… У-урод, черт его носит!…
Ц Премиленькая женщина, Ц задумчиво отвечал Рамирский.
Ц Воплощенная, братец, добродетель!… а во всем прочем, чудо, братец, как бы
тебе сказать… цветок, который посажен в навоз… Воплощенная добродетель
… ничего с ней не сделаешь… Это ужасно как бесит каждого порядочного чел
овека… Надо непременно пересадить ее.
«Тебе и пересадить, Ц подумал Рамирский, Ц на бесплодную свою почву».
Как ни отстранилось в нем внезапное чувство от быстро мелькнувшей надеж
ды и прав на любовь, но он не мог отказаться от предложения Чарова познако
миться в доме княгини, тетки Нильской.
Стоит только прикоснуться друг к другу двум каплям воды Ц и они сольютс
я непременно.
Без всякой цели, без всякого умысла привлечь к себе душу Нильской, Рамирс
кий невольно вдавался в желание сблизиться с ней. Отношения ее с Чаровым,
которых он не понимал, тревожили его.
«Я по крайней мере отвлеку ее от соблазна», Ц думал он с чувством ревност
и к Чарову.
Быстрое сочувствие Нильской показалось ему странно, подозрительно: «Дл
я нее все равны!» Ц подумал он.
Между тем Степан Ануфриевич заболел и волею божиею помре. Нильская свобо
дна. В Рамирском родилась мысль о благе владеть этой женщиной;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90