Дарья Ивановна, п
редчувствуя решительную минуту, также была смущена и тяжело дышала.
Ц Дарья Ивановна, Ц начал, наконец, Фирс Игнатьич, Ц я столько вам обяза
н, что уж и не знаю как благодарить.
Ц Помилуйте, Фирс Игнатьич, какая благодарность, вы как родной у меня, Ц
отвечала Дарья Ивановна.
Фирс Игнатьич глубоко вздохнул.
Ц Если б я был так счастлив, Ц начал он; но на беду Дарья Ивановна чихнула
.
Ц Желаю здравствовать!
Ц Покорно благодарю! Вот видите ли, что правда? Покойный мой муж необыкно
венно как… Ах, дура, что это я? Ц прибавила про себя Дарья Ивановна, спохва
тившись.
Ц Что изволили сказать? Ц спросил Фирс Игнатьич.
Ц Ничего… так, я вспомнила… Ах, ты господи! Ц И Дарья Ивановна смутилась.

Приятная наружность Фирса Игнатьича вдруг обратилась в суровую. Это зам
етила Дарья Ивановна. «Ах, дура я, дура! Ц подумала она, Ц все дело испорт
ила!»
И на глазах ее невольно выступили слезы.
Фирс Игнатьич посмотрел и вздохнул.
Ц Не угодно ли в пикет? Ц сказала Дарья Ивановна, желая отвлечь разгово
р от всех возможных воспоминаний.
Ц Если прикажете!
Но о предложении Фирс Игнатьич уже ни слова.
Ц Нет, брат, Ц сказал он на другой день Андрею Павловичу, Ц какое тут пр
едложение, когда по сию пору только что вспомнит о муже, тотчас и слезы на
глазах.
Ц Ей-ей, вы ошибаетесь!
Ц Нет, любезный друг!
Ц Ну, позвольте мне за вас объясниться с Дарьей Ивановной.
Ц Нет, это неловко! Спасибо, брат, у меня у самого язык есть, да дело не в том!

После усильных просьб и убеждений Фирс Игнатьич согласился, наконец, что
б Андрей Павлович был его сватом. Дело решилось; однако же и тут, в минуту о
бъяснений, Дарья Ивановна дала промаху: некстати упомянула о муже и запл
акала; но по простоте души тотчас же призналась, что она плачет не об нем, а
с досады на себя.
Когда душа в человеке расцветает, все вокруг него начинает цвести. Домик
Дарьи Ивановны как будто снова оделся цветом: крыша покрылась железным л
истом, стены законопатились, снаружи обились новым тесом, внутри обклеил
ись обоями. Помолодели и Фирс Игнатьич и Дарья Ивановна, точно как будто к
то обшил их новым тесом, обклеил алыми обоями Ц весело смотрят, как все пр
иходит в порядок, строится по обшей их мысли. О Наташеньке и Андрее Павлов
иче нечего и говорить. Наташенька тралла-ла, тралла-ла по комнате от радо
сти, а Андрей Павлович то и дело: голюпцик мой, потялуй меня! Словом Ц
День веселия настал, все утехи прилетели, птички громче все запели.

А в городе не одна уже, а все дамы говорят: «Я говорила, что Фирс Игнатьич не
даром стоит на квартире у Дарьи Ивановны!»
Вот уж назначен и день свадьбы. Вдруг почтальон приносит Дарье Ивановне
повестку: письмо со вложением двадцати тысяч, У Дарьи Ивановн
ы подкосились от ужаса ноги. «Господи, боже мой, откуда такой клад?» Ц пов
торяет она, торопясь в почтовую экспедицию.
Там сам почтмейстер встречает и принимает ее под руки, помощник провожае
т, а почтальоны почтительно кланяются.
Ц Изрядная сумма! из Шклова! Ц сказал почтмейстер, разрезывая толстое п
исьмо с пятью печатями и вручая ей.
Ц Господи, боже мой! от кого ж это из Шклова?… «Любезная тетушка… с год наз
ад вы писали ко мне… просили прислать… тогда у меня, ей-ей, ничего не было…
Теперь очень рад служить вам…» Ц Вася!… ах дорогой мой Вася! Ц проговори
ла Дарья Ивановна, едва переводя дыхание.
Ц Верно, вам на свадьбу подарок?
Ц От племянника, Ц отвечала Дарья Ивановна.
Ц Наташа, Наташа! Ц вскричала она, прибежав домой. Ц Смотри-ко! читай!
Наташа стала читать письмо.
Ц Голубчик мой! Ц вскричала Дарья Ивановна, когда Наташенька прочла: «В
ы да Наташенька Ц только и родных у меня!» Ц кто бы подумал, что из такого
повесы выйдет порядочный человек? ну?
Ц «Наташеньке я везу жениха…» Черт с ним! Ц вскричала Наташенька, Ц во
т еще!
Ц Ах, да читай, Наташа, навязывать не буду!
Ц «Моего приятеля, графа…»
Ц Графа! Ц вскричала Дарья Ивановна, Ц вот тебе раз!… Ах, голубчик мой! г
рафа!… скажи, пожалуйста!… вот, кто бы ожидал!
Ц Черт с ним, маменька, с графом! Ц сказала Наташенька, бросив письмо и за
плакав.
Ц Что ты это, с ума сошла! Ц вскричала Дарья Ивановна, подняв письмо с пол
у. «Пожалуйста наймите богатый дом, со всей роскошью, да нашейте моей сест
ричке, будущей… графине… модного платья… и разных уборов… чтоб все было
на знатную ногу…» Голубчик мой! слышишь, Наташа?… «На расходы посылаю два
дцать тысяч…» На расходы двадцать тысяч! «…а сам привезу все приданое, ша
лей, материй… драгоценных вещей…» Господи! да он, верно, в миллионщики поп
ал!… Слышишь, Наташа, везет тебе какое приданое?… шали, бральяи-ты… ах, ты, м
ой отец!… «Поторопитесь все устроить… недели через две непременно буду…
» Через две недели! да можно ли в две недели справиться!…
Наташенька, вслушиваясь в слова матери, вдруг зарыдала.
Ц Что ты это, моя милая, воешь?
Ц Как же мне не плакать… Бог знает, что это такое будет!… дали слово Андре
ю Павловичу… все готово к свадьбе… а тут вдруг…
Наташенька не могла кончить, всхлипыванья стеснили ей дыхание, она закры
ла лицо руками, бросилась ничком на диван и разливалась горючими слезами
. Мать испугалась.
Ц Наташа, Наташа, душа моя! Ц вскричала Дарья Ивановна, Ц ах, дура я, в сам
ом деле! у меня ведь и из головы вон… крестная с нами сила!… Ах, господи! что
ж я буду делать?… прислал двадцать тысяч на приданое… везет графа в жених
и… что я буду делать?… Вот не было горя, пришел мат! Наташа, да хоть скажи ты
словечко!
Ц Что ж буду я говорить? просили братца мешать моему счастию!…
Ц Ну, кто просил его? я просила, что ли?
Ц Черт просил!
Ц Так бы ты и говорила; подлинно не вовремя такое счастие… Граф! что ж мы б
удем делать, как он приедет? ведь нельзя же не приготовиться!
Ц Приготовляйтесь как хотите, маменька, а я умру!
Ц Это что такое? ты думаешь, что я взяла да так тебя и отдам графу?… да мне б
удь он хоть разграф, я ему скажу: «Извините, ваше сиятельство, за счастие б
ы почла иметь такого зятя, да уж дочка сговорена, а слово не берут назад!»
Ц Конечно, не берут, Ц сказала Наташенька, приподнявшись с дивана и оти
рая слезы, Ц мало ли графов да князей, не за всех же выходить замуж… пусть
себе ищут графиню; а я не графиня, да и ничего в свете не возьму, чтоб быть гр
афиней-то.
Ц Не знаю, что делать мне с этими тысячами, что прислал Вася?
Ц Бросьте их, маменька, да и только!
Ц Скажи пожалуйста! а Вася приедет, скажет: «Что ж это, тетенька, вы в лачуж
ке живете?»
Ц Что братцу за нужда, в чем бы мы ни жили, хоть в курятнике?
Ц Какая ты глупая! ведь ему стыдно будет показать графу нас… в таком наря
де… в каких-нибудь ситцевых платьишках.
Ц Пусть его стыдится, а нам не стыдно, Ц сказала Наташенька, Ц где ж нам
взять лучше?
Ц Так для этого-то он и прислал двадцать тысяч, чтоб мы пристойно, как сле
дует по моде принарядились.
Ц Ни за что! Ц вскричала Наташенька, Ц я и не выйду к нему.
Ц Скажи пожалуйста! коли прикажут, так выйдешь!
Ц Ни за что!
Ц Как? ослушаться матери? Так такова ты дочь?… Хорошо! прекрасно! за мои тр
уды и попечения! спасибо!
Наташенька залилась снова слезами, опять зарыдала.
Ц Я чувствую, Ц сказала она, Ц что вы меня хотите выдать за графа, бог с в
ами!
Ц Господи! Ц вскричала и Дарья Ивановна прослезясь, Ц в этих тысячах ч
ерт сидит!… Нет, бог с ними! запру их до приезда Васи и отдам назад!… Не хочу
я их, проклятых! не нужны они мне!
И Дарья Ивановна спрятала конверт с деньгами в комод, приласкала Наташу
и помирилась с ней.
До Фирса Игнатьича и Андрея Павловича дошли слухи, что Дарья Ивановна по
лучила двадцать тысяч от племянника; но они ни слова об них. И Дарья Иванов
на молчит.
Через несколько дней совершилась свадьба матери и дочери.
Ц Фирс Игнатьич, голубчик, Ц сказала Дарья Ивановна, Ц возьмите, пожал
уйста, спрячьте к себе двадцать тысяч, деньги «моего племянника, Васи.
Ц Он к вам, душа моя, прислал их на сохранение?
Ц На какое сохранение! прочитайте письмо, бог знает что пишет, да я… бог с
ними!… Приедет, пусть возьмет назад.
Фирс Игнатьич прочитал письмо и покачал головою.
Ц Что ж вы, голубчик, ничего не говорите? неужто я худо поступила?
Ц Нет, вы, душа моя, поступили как следует быть: бог с ними, приедет, пусть в
озьмет назад.
Прошли две недели, три недели, месяц, год; а племянник Дарьи Ивановны не яв
ляется с графом.
Об нем почти забыли и думать, а деньги лежат в сохранности в шкатулке у Фир
са Игнатьича.
И Фирс Игнатьич и Дарья Ивановна посмотрят иногда, тут ли пакет с надпись
ю «двадцать тысяч В. П. Дмитрицкого», и скажут: «Бог с ним, приеде
т, возьмет назад».
А Наташенька так счастлива за Андреем Павловичем, что позавидовать не гр
ех.
Она уж нянчит миленькую Леночку на руках; а братца ее нет как нет. Иногда о
на говорит Андрею Павловичу, целуя его и дочь:
Ц Когда братец приедет, я спрошу его: что лучше: графство и богатство или
вот эта радость?… Агу! Леночка! агушеньки-агу!
Ц Дай-ко мне ее на руки, Ц скажет Андрей Павлович.
Ц Извини, не дам! пошел прочь! нянчись с своими бумагами!

Часть третья

I

Какие же противные судьбы помешали Дмитрицкому приехать на родину? Вот к
акие: он уж был на пути к Путивлю; но дорога лежала как раз через тот самый г
ород, где Щепиков был городничим и где бедная заключенная Саломея привед
ена была в дом его благородия для шитья белья. Сначала посадили было ее ра
ботать в так называемую девичью, а правильнее бабью;
потому что Катерина Юрьевна никогда не держала у себя в доме девок, з
ная, что этот народ балуется; но когда сама Катерина Юрьевна вышла в девич
ью и взглянула на Саломею, то тотчас же отдала приказ посадить ее работат
ь в мезонине.
Щепиков, возвращаясь из полиции домой, вошел к себе не с парадного подъез
да; но, считая необходимым заглянуть по хозяйственной части в конюшню, в с
арай и в людскую, вошел со двора через кухню и девичью. Тут он приостановил
ся и спросил у старой Маланьи:
Ц А где ж колодница, которую привели из острога шить белье?
Ц Барыня приказала посадить ее в мезонине, Ц отвечала Маланья.
Ц А! а для чего?
Ц Да кто ж здесь будет стеречь ее? А там запер дверь снаружи и стеречь неч
его.
Ц Да, конечно, Ц сказал Щепиков, подумав что-то.
Этот мезонин был не что иное, как светелка на чердаке, ход из сеней. Здесь о
быкновенно вешали сушить белье. Окно светелки выходило не на улицу, а на с
торону к каменной высокой стене, которая разделяла деревянный одноэтаж
ный дом, занимаемый городничим, с заездным двухэтажным домом. Против све
телки были два окна, и расстояние так было близко, что обитатель светелки
мог разговаривать шепотом с постояльцем, занимающим на постоялом дворе
комнату для ночлега проезжих, откуда можно было наслаждаться видом и све
телки и крутой деревянной крыши, которая проросла мохом и уподоблялась з
еленому лугу на скате горы.
По приказу барыни, Маланья, что-то вроде ключницы и ларечницы в доме, отве
ла Саломею наверх и омеблировала светелку стулом с перевязанными ногам
и и старым матрасом, который за негодностью, съеденный молью, валялся на ч
ердаке.
Ц Работай себе, мать моя, тут тебе будет хорошо; уж все не то, что в тюрьме. К
ак смеркнется, я тебе и поужинать принесу.
Поселив таким образом Саломею, Маланья вышла, приперла дверь, наложила п
робой и заткнула колышком.
Среди людей человек самый несчастный как-то всегда спокойнее: наружные
впечатления чувств развивают думы, которыми питается горе. В кругу весел
ых печальный смотрит на них, или удивляется с сожалением нелепой их радо
сти, или завидует им, или презирает их, забывая самого себя; в кругу заботл
ивых, хлопотливых, суетливых, дорожащих каждым мигом жизни, человек, поте
рявший цену жизни, опять-таки смотрит на суету сует, думает: «Чего эти люд
и хотят, чего ищут?» Ц и забывает себя. Но в уединении все чувства сосредо
точены в самом себе, нет для них развлечения; нет пищи взору видеть, уху сл
ышать, нет настоящего; куда ж скрыться от пустоты, как не в прошедшее и не в
будущее? В прошедшем пища Ц горе воспоминания, в будущем Ц тоска ожидан
ия.
Оставшись наедине, Саломея не могла приняться за работу, она бросилась н
а матрас с отчаянием и лежала как беспамятная. Настал вечер, дверь отвори
лась, вошла Маланья с чашкой.
Ц А ты уж спишь? На-ко щец.
Ц Благодарствуй, мне не хочется есть.
Ц Ну, как изволишь, спи себе. Маланья вышла и приперла дверь.
Саломея рада была бы забыться, но не могла; ей душно, она мечется, срывает с
головы платок, открывает окно, садится подле, и мысли ее полны отчаяния, гл
аза вымеряют высоту. Посреди тишины послышался колокольчик, все ближе и
ближе, и вот коляска остановилась подле заездного дома. Поднялся говор и
шум; это развлекло Саломею, она прислушивалась; но вскоре все снова утихл
о, кругом тишина; Саломея снова предалась мыслям; облокотясь на окно и скл
онив на ладонь голову, она смотрит на яркую луну, которая, кажется ей, быст
ро катится по волнам облачков. Вдруг одно окно заездного дома против све
телки с шумом растворилось, и отдернулась занавеска.
Ц Фу, жара, духота какая! скверность! Ц раздался голос в окне.
Саломея вздрогнула. Этот голос был очень знаком ей.
Ц Фу! Что за гадость эти городишки с своими растеряциями! Хоть бы из окна
окатило свежим воздухом! Ц продолжал, высунувшись из окна, какой-то мужч
ина, в котором трудно было не узнать Дмитрицкого. Он сдернул с головы пари
к и начал им прохлаждать себя как веером.
Саломея устремила на него глаза, и вдруг взор ее дико загорелся, бледное л
ицо жарко вспыхнуло, из взволновавшейся груди готово было вырваться вос
клицание; но она как будто подавила в себе женскую слабость, задушила зву
к и сжалась, припала как тигрица, чтоб одним прыжком прянуть на близкую же
ртву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90