; около стен лавки и столики, подле столиков кожаные стулья.
Распивающих на этот раз было мало. У одного стола сидел хмурно сонный лак
ей, в модной ливрее Ц в гороховом фраке, в красных штанах и штиблетах. Важ
но сложив руки узлом, вытянув ноги, развесив губы и моргая глазами, он вооб
ражал, что сидит на козлах новомодной коляски своей барыни и раздосадова
н, что «по сю пору в рот ничего не брал».
Подле другого столика уселся отставной сюртук, отирая пот с лица.
Ц Ну-у! пойдемте! Ц сказала женщина, взяв полуштоф от целовальника, Ц ч
то засели?
Ц Нет уж, я выпью меду: мочи нет как хочется.
Ц Что-о! Вот тебе раз! Тратить деньги на мед! Легко ли! Пойдемте! А не то мне
черт с вами!
Ц Нет уж, ей-богу, мочи нет! Я сейчас, Палагея Ивановна. Выпейте стаканчик.

Ц Мед пить? Нашли вкус! Знаете, что я его терпеть не могу.
Ц Ну, пивка. Подай бутылочку пивка.
Ц Пивка! Ну, ин подай бутылочку. Право, ни на што не похоже, Федор Петрович!

Ц И мне бутылочку пива, Ц сказал Прохор Васильевич, присев к столу в сос
едстве с Федором Петровичем и Палагеей Ивановной.
Ц Гордец, щипаная борода! Ц заговорил вдруг ливрейный лакей, Ц подико-
сь! лошадей нельзя оставить!… А у меня, не-бойсь, нет ничего на руках?… И бар
ынин манто на руках, и платок барынин на руках… да и сама барыня-то на рука
х: кто подаст салоп-то да наденет теплые сапоги, как выйдет с балу-то? а? А кт
о сведет с лестницы-то? Да и экипаж-то кто, кроме меня, найдет? Сам черт не на
йдет! Вишь загнали куда!… а?
Ц Только-то сегодня и понабрались, небойсь? Ц ворчала вполголоса Палаг
ея Ивановна под непрерывный разговор с самим собою лакея.
Ц Ей-ей, только, Ц отвечал тихо Федор Петрович.
Ц Так и поверила! А куда изволили прогуливаться вместе с Матреной-то Кар
повной?
Ц Когда, Палагея Ивановна? Давича-то? Она шла к раздаче па бедных, и я туда
же шел.
Ц Уж конечно! Шли по дороге! Чай, и угощенье Редком было по дороге!
Ц Ей-ей, нет! С какой же стати, Палагея Ивановна.
Ц И не извольте говорить! знаю я: пошли к князю, да очутились в богоугодно
м заведении.
Ц У князя я был, ей-богу был!
Ц А что князь-то дал?
Ц Всего-то полтинничек.
Ц Так и поверила! Поди-ко-сь! Князь дал синенькую; а вы изволили ее на меду
пропить!… По дороге шли вместе, нельзя не угостить!… Да я не потерплю этого
!… У меня будете стол держать, а угощать других? нет, уж этого не дозволю!… Из
вольте держать стол у своей Матрены Карповны, в подвале, на полатях!
Ц Ц Помилуйте! Ц начал было Федор Петрович, но его прервал лакей.
Ц Чего изволите, сударыня? Ц вдруг крикнул он спросон-ков на возвысивш
ийся голос Палагеи Ивановны, Ц к Карповым? Слушаю-с! Ступай к Карповым!…

Снова все утихло; и снова Палагея Ивановна накрыла сурдиной с
вой резкий скрипичный голос
[143] То есть приглушила, ослабила голос. (
Сурдинка Ц приспособление, приглушающее звучание музыкальных ин
струментов).
и начала напевать Федору Петровичу. Но Прохор Васильевич ничего уж
е не слыхал. Утолив жажду пивом, утомление его перешло в изнеможение, и он
забылся, заснул под журчащий поток упреков Палагеи Ивановны. Чета, однак
о же, скоро убралась; ливрейный лакей также очнулся, провел рукой по лицу к
верху, против шерсти, встал, пошатнулся, наметил было в дверь, да ударился
в косяк, посердился, как Ванька, «что в свете так мало дверей», и ушел.
Было уже поздно, целовальник не ждал новых гостей. Он толкнул Прохора Вас
ильевича и крикнул:
Ц Эй! господин! Пора запирать!
Ц Что?… Ц отозвался, очнувшись, Прохор Васильевич.
Ц Известное дело что: за две бутылки пива да за полштофика ерофеичу.
Ц Ерофеичу? Ц спросил с недоумением Прохор Васильевич.
Ц А как же! Чай, тут свидетели были.
Ц Когда ж я пил ерофеич?…
Ц Память маненько поотшибло! Опохмелишься, так оно и ничего.
Ц Голова болит, мочи нет! Ц проговорил Прохор Васильевич, взявшись за г
олову.
Ц Уж это так: выпей-ко покрепче настойки, я тебе поднесу. Подать, что ли?
Ц Нет, не могу!
Ц Так расплатись да ступай, брат… Э, да ты совсем обессилел! Ты послушай м
еня, выпей мерочку, а то не дойдешь до Дому, на дороге ляжешь; заберут еще в ч
асть.
Холод пробежал по членам Прохора Васильевича, он чувствовал, что не в сил
ах был идти; тошно было на душе.
Ц Ну, дай чего-нибудь погорчее, Ц сказал он.
Ц Изволь. Э! глотка и в рот не бери! Выпей разом; посмотри, как окуражит.
Целовальник почти насильно влил в Прохора Васильевича мерку эрфи
ксу, который, вместо того чтоб поднять его на ноги, Ударил в голову.
Но онемение чувств показалось ему сладко. Отхлынувшая кровь от сердца, и
стомленного горем и боязнью, подавила расстроенное воображение, облила
собою мрачные, черные картины настоящего и будущего, Ц все осветилось к
ак будто розовой зарей.
Ц Что, брат, хорошо?… Эх ты, молодец! раскис! да здесь не место спать, ступай!

Голова Прохора Васильевича скатилась на грудь; на лицо выступил румянец
и какое-то внутреннее довольствие.
Ц Да ступай же! Ц повторил целовальник.
Ц Нет! ей-ей, не пойду! Ц проговорил Прохор Васильевич.
Ц Скажи пожалуйста, нашел ночлег! За ночлег деньги платят… ступай!
Ц Не пойду, ни за что не пойду, Лукерья Яковлевна, Ц продолжал Прохор Вас
ильевич в бреду, Ц не пойду к тятеньке!… Тятенька убьет меня!… спросит, ку
да девал пятьдесят тысяч… Мне что его наследье… тьфу! и знать не хочу… я те
бя только и знаю…
«Э-ге! прогулял пятьдесят тысяч! Ц подумал целовальник, Ц молодец-то, ве
рно, знатной… Слышь!»
Ц Ну, ну, изволь… для тебя… пожалуй, поеду… Ц заговорил опять Прохор Вас
ильевич, Ц поеду!…
Ц Да уж оставайся, оставайся, пожалуй, Ц сказал целовальник. Ц Оно же и
тово… на улице подберут; а тебе, чай, не приходится…
Ц Пойду!… Ц повторил решительно Прохор Васильевич.
Ц Полно, куда тебе идти; я запру, а ты приляг себе; я и подушку подам.
Целовальник запер изнутри двери распивочной; потом принес подушку, поло
жил на лавку подле Прохора Васильевича и без больших затруднений свалил
его на это ложе.
Настало утро. Почти с рассвета прохаживались уже около капища побродяжк
и. Это первые прихожане. Целовальник слышал впросонках и говор, и шепот, и
брань; но долго не вставал, бурча с досадой:
Ц Вишь, скареды! принесло спозаранку! Добро бы праздник какой!
Но в двери стали нетерпеливо постукивать; и он вскочил-с сердцем, протер г
лаза и отпер. Толпа ввалилась в распивочную.
Ц Что ж это ты, милостивец, вздумал маять нас у своих дверей! Ц крикнула о
дна старуха в отрепьях, с гневом, Ц раннюю обедню прогулять для тебя, что
ли?
Ц Поспеешь еще к концу, к подаянью-то! Ц отвечал целовальник, Ц небойсь
, не пропадет твоя денежка.
Ц Ах ты неумытой! По-твоему, не перекрестясь руку протягивать.
Ц Ну, ну! Протягивай!
Ц Ах ты безбожник! Да что ты думаешь, что только и вина, что у тебя? Так вот, п
левать же на твою милость! Куковинка- то недалеко… Пойдемте, бр
атия, туда!
Ц Давно я говорил, что там лучше, Ц сказал один нищий, похожий на длинног
о кривого черта, в истрепанном сюртуке и повисший на костылях, Ц там и ме
ра-то в меру и вино-то вино, а не гусиное пойло с перцем!…
Ц Пойдем! Ц повторила старуха.
Ц Напрасно, Кирбитьевна, напрасно порочишь! Ц сказал целовальник, стру
сив, что вся братия нищих оставит его приход, Ц мера-то у меня для вас чере
з край, а вино-то полугар. Сама всегда хвалила.
Ц Да, хвалила, как время было; а теперь вздумал томить нас да подносить
похмельного. Нет, подноси-ко ты его похмельным!
Ц Кто? я? Напрасно! Изволь откушать, отведай, небойсь, пей! Я и денег не беру,
пей на пробу! Да что!… давай свой кувшинчик, я налью Ц по целой Москве таки
м тебя не угостят. Ей-ей, денег не возьму!
Ц Вишь, гладкой какой! Ну, добро; только ссориться не хочу, за то что по пра
здникам угощаешь.
Ц Эк голова-то свесилась, затечет, Ц сказал нищий, похожий на кривого дл
инного черта, поставив костыли в угол и подходя к Прохору Васильевичу.
Ц Не тронь, не тронь, не щупай, брат, его, не твое дело, ступай прочь! Ц крик
нул целовальник.
Ц Не мое дело! Твое небойсь? Аль сродни? Ц отвечал нищий.
Ц Сродни.
Ц То-то так заступаешься!
Ц Сродни, да не мне, а сыщику, Ц прибавил целовальник.
Длинный кривой черт схватил свои костыли, подставил под руки и заковылял
от Прохора Васильевича.
В это время он очнулся. На плечах голова как гиря. Приподнялся, посмотрел в
округ и не понимал, что за толпа страшных призраков окружает его.
Нищие оглянулись, примолкли и стали выбираться вон.
Ц Что, приятель, как тебя звать, верно пудовик в голове? Ц сказал целовал
ьник.
Ц Сколько тебе? Ц спросил Прохор Васильевич, взявшись обеими руками за
голову.
Ц А вот сочтем: за две бутылки пива, за полштофа ерофеичу, да еще… да за ноч
лег надо положить что-нибудь, Ц отвечал целовальник, выкладывая на счет
ах. Ц Всего-то пять рублев двадцать Ц давай синенькую.
В кошельке Прохора Васильевича оставалось серебра рубля на три не более.

Ц Ты поверишь мне остальные? Не сегодня, так завтра сам принесу.
Ц Да кто ты такой, верить-то тебе? Нет, брат, оставь что-нибудь п
од заклад.
Ц Что ж мне оставить? у меня ничего нет, Ц отвечал Прохор Васильевич жал
остно.
Ц Что? А вот хоть жилетку; а я тебе, так и быть, поднесу на похмелье.
Ц Нет, спасибо, не хочу! Ц сказал Прохор Васильевич; но какой-то огонь же
г внутренность его и точно как будто сама душа, требуя утоления, намекала,
чем утолить ее, жадно обоняя спиртуозную атмосферу распивочного подвал
а. Ц Или уж дай, Ц торопливо прибавил он.
Ц Изволь. Что ж, в заклад или совсем? Если совсем, так я уж и буду знать, что з
а мной полштофика. Получай!
Небольшая мера зеленого оживила Прохора Васильевича. Расплатившись ба
рхатной своей жилеткой, которой износу не было, он вышел на улицу и бодро п
ошел к отцовскому дому.
Но эта бодрость при повороте в переулок снова исчезла. Украдкой, торопли
во прошел он мимо дома и, как испуганный, продолжал идти, ускоряя шаг и не о
глядываясь. Казалось, что он бежал от прошедшего: какой-то призрак гнал ег
о от дома, покрикивая вдогонку: «Проваливай, брат! Вишь какой Прохор Васил
ьевич взялся! Прохор Васильевич был знатный малый, не такой лодырь, как ты
! Прохор Васильевич не ночевал в кабаках, не опохмелялся сивухой! Провали
вай, брат!…»
Нет ничего хуже, как бежать за своей мыслью и бежать от своей собственной
мысли: одну сам держишь за хвост, а другая тебя держит за хвост.
В продолжение дня много можно уйти вперед. Но для Прохора Васильевича Мо
сква была как лес: леший кружил его на одном месте. Измученный, голодный, ж
аждущий, он очутился к вечеру близ той же распивочной, из которой вышел по
утру.
Ц А, здорово! Что, долг принес или за долгом?
Не обращая внимания на распивающих гостей, Прохор Васильевич присел на л
авку близ стены, перевел дух и попросил ломтик хлебца.
Ц Здесь, брат, нет продажи съестного; вот если выпить Ц дело другое; а зак
усить Ц извини! Получай полштофа. Прикажешь раскупорить?
Не на чем приклонить голову Ц и в грязь ляжешь. Прохор Васильевич утолил
и голод и жажду стаканом горькой настойки.
Ц Что уж, если говорить, Ц рассуждал подле него какой-то поварчук в колп
аке и фартуке, Ц так, так-так, а не так, так так под красным соусом!… вот и вс
ё!… Что ж такое, сказать примерно: ну, я виноват, положим… что ж, сердись, пож
алуй! Экя беда!… А все-таки сердце-то пройдет… ей-богу, пройдет! Как хмель п
ройдет!… Вот, дело другое, злая скотина… у той не сердце… а что бы тебе сказ
ать… ну, да не сердце… да и не говядина от филе… а так, потроха… да и не потро
ха… а знаешь, что в рубцах… тьфу!… право! Неопрятная вещь, да как быть, к слов
у пришлось… а не то, чтобы я сказал, да и не подумал, что сказал… нет, подумал
… ей-богу, подумал… не подумавши ничего не скажешь…
Философ с кухни долго рассуждал таким образом, и это рассуждение не было
бесплодно, имело влияние на Прохора Васильевича.
«В самом деле, Ц подумал и он, Ц сердись, пожалуй; а сердце-то все-таки про
йдет… Эх, пойду! Ей-богу, пойду!»
И он налил еще стакан, выпил, хлопнул по столу, крикнул: «Прощай, брат!» Ц и
вышел.
Бодрее, чем поутру, шел он к отцовскому дому. Храбро заворотил в переулок,
смело приближается, заломя картуз набекрень. И видит он издали яркий све
т во всех окнах; на тротуаре, по пенькам плошки, улица заставлен
а экипажами, толпа народу подле ворот.
«Господи, что это такое?» Ц подумал Прохор Васильевич.
Ц Послушай, голубушка… Что это там такое? Ц спросил он у бежавшей к дому
девушки.
Ц Чай, сговор али свадьба, Ц отвечала она.
Ц Свадьба?… Чья?… Послушай, брат, чья это свадьба?
Ц Купеческая. Эх, дом-то какой!… И у господ-то мало таких бывает… Смотри-к
о, внутри-то словно пожар.
«Господи!… Неужели тятенька вздумал жениться?…» Ц подумал Прохор Васил
ьевич, перебираясь через улицу на тротуар, против озаренного дома.
Ц Послушай, бабушка, неужели Василий Игнатьич Захолустьев женится?
Ц Вот тебе раз! Сына женит!
Ц Сына? Какого сына?
Ц Как какого? Чай, у него сын есть.
Ц Какой сын? У него один только сын и есть.
Ц Да один же, один; кто говорит, что два.
Ц Быть не может! Ц вскричал Прохор Васильевич, Ц откуда взялся другой
сын!
Ц А вот, что недавно приехал; такой знатный молодец.
Ц Приехал?… откуда приехал?… Черт разве приехал, а не сын!… Какой там сын у
Василия Игнатьича!
Ц Эй, послушай-ко, Ц сказала старуха, обращаясь к глазевшему подле меща
нину с острой бородкой, Ц как зовут жениха-то?
Ц Прохором Васильевичем, Ц отвечал он оглянувшись.
Ц Прохором Васильевичем?… Что?… Ц крикнул Прохор Васильевич, Ц Прохор
ом Васильевичем?… Не может быть!… Лжешь ты! У Василия Игнатьича только оди
н сын Прохор…
Ц Да один же, один, вот что женится, Ц отвечала старуха.
Ц Женится? Черт женится! Ц вскричал опять Прохор Васильевич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90