какие бледны
е лица с впалыми щеками, какой «мутный взор, губы синие… Это ужасно! Ц отв
ечала Саломея Петровна «тихо. Ц Но как здесь чисто, опрятно, Ц продолжа
ла она, осматривая комнату и потом входя в другую.
Ц Позвольте вас, сударыня, хоть чайком попотчевать.
Ц В угождение тебе я выпью чашку, Ц сказала Саломея Петровна, садясь на
стул и заводя разговор с Дмитрицким об отчаянных положениях, в которые л
юди могут впадать.
Между тем как старуха и девушки хлопотали о самоваре, бегали в лавочку, то
за водой, то за сухарями, то за сливками, Саломея Петровна могла свободно в
ести с Дмитрицким разговор, никем не нарушаемый.
Ц Что страдания бедности, Ц говорит Дмитрицкий, Ц ничего! Эти люди жив
ут все-таки посреди своих грязных привычек, сыты и счастливы; истинные не
счастия не посереди этого класса людей, а в высшем сословии, посереди дов
ольствия животного… там истинная бедность Ц бедность духа, и недостатк
и Ц недостаток сочувствия, недостаток любви.
Ц Ах, как вы знаете сердце человеческое! Ц сказала вне себя Саломея Пет
ровна, Ц и этим недостаткам ничем нельзя помочь!
Ц Да, кто слаб душой, о, тот не вырвется из оков, в которые его могут бросит
ь обстоятельства… Но знаете ли… я буду с вами откровенен, как ни с кем в ми
ре… но, между нами.
Румянец довольствия пробежал по лицу Саломеи Петровны.
Ц О, верно, во всяком случае эта откровенность будет вознаграждена взаи
мной, Ц сказала она.
Ц Я искал любви и сочувствия; но отец и мать требовали, чтоб я женился на д
евушке по их расчетам Ц я женился…
Ц Вы женаты?
Ц Да, я женился; но у меня нет жены, ну, просто нет! Есть какое-то существо, к
оторое ест, пьет, спит, ходя и лежа ничего не чувствует, ни об чем не мыслит;
я уехал и изнываю без пристанища сердцу! Кто теперь достоин более сожале
ния Ц я или эти всепереваривающие желудки?…
Ц О, я вас понимаю! Ц произнесла Саломея Петровна, едва переводя дыхани
е и подавая руку Дмитрицкому, Ц я вас понимаю, и никто вас так не поймет!
Ц Как дорого это сочувствие! Ц сказал Дмитрицкий, прижав крепко руку Са
ломеи Петровны к устам.
Ц Ах, теперь я не в состоянии; но в следующий раз, когда мы увидимся, я откр
ою вам и мои сокровенные тайны и мои страдания.
Ц У вас в доме наш разговор не может переходить в излияние откровенност
и, Ц сказал Дмитрицкий задумчиво.
Ц Ах, да! вы это поняли.
Ц Понял. Здесь, сочувствуя угнетенным несчастиями, мы можем сочувствов
ать и друг другу.
Ц Ах, это правда, Ц произнесла Саломея, вздохнув глубоко и остановив то
мный взор на Дмитрицком.
Допив чашку чаю, она встала.
Ц Завтра я посещу вас опять; я позабочусь об вас. Не утомляйте себя, милые,
трудами, отдохните.
Бросив прощальный взгляд на Дмитрицкого, она вышла.
Ц Фу! свалилась обуза с плеч! Ну, прощайте, и мне пора! Ц сказал Дмитрицки
й потягиваясь.
Ц Конечно, чего ж еще более! Ц сказала горделиво отвергнувшая честь поц
еловать руку Саломеи Петровны.
Дмитрицкий вышел.

II

Дмитрицкий Ц разбитная голова; об этом и спору нет. Большая часть читате
лей, вероятно, уже догадались, для каких причин, пользуясь чувствами вели
кодушия, про которые так много говорила Саломея, возбудил он в ней состра
дание к несчастному семейству, погруженному, как говорится, в пучину бед
ности. Может быть, догадливые читатели полагают, что он, пленившись Салом
еей, желал сам воспользоваться ее великодушием? Нисколько. С первого взг
ляду он ее возненавидел и, осмотрев с головы до ног, назвал по-латыни звер
ем. Когда же она заговорила о великодушии, которое так свойственно челов
еку и которого ни в ком нет, разумеется, кроме ее, тогда, вы помните, он воскл
икнул: «Великодушие? о! это пища души! Я не знаю ничего лучше этого! я понима
ю вас! Вы должны сочувствовать всему, сострадать о человечестве!» Саломе
я скромно отвечала: «Да, я очень чувствительна».
«Ах ты, великодушный, чувствительный демон!» Ц подумал Дмитрицкий.
Ц Скажите, пожалуйста, что за человек муж этой прекрасной дамы, с которой
вы меня познакомили? Ц спросил Дмитрицкий у Михаила Памфиловича по око
нчании литературного вечера.
Ц Федор Петрович очень добрый, прекраснейший человек, Ц отвечал Михай
ло Памфилович, Ц он из военных.
Ц Неужели? открыто живет?
Ц О, как же!
Ц Она меня звала завтра к себе, да людей моих нет; а мне нельзя же свиньей я
виться в гостиную.
Ц Попробуйте, не впору ли будет мой фрак.
Ц В самом деле. Может быть, чуть-чуть узок; но ведь портные говорят, что вс
е, что широко Ц ссядет, а что узко Ц раздастся.
Ц Поедемте вместе.
Ц Вместе? нельзя: мне надо завтра сделать несколько визитов, и потому не
могу определить именно время, когда попаду к ней.
Ц Будете у кого-нибудь из здешних литераторов?
Ц Разумеется.
Ц Вы знакомы с Загоскиным
[54] Загоскин M. H. (1789 Ц 1852) Ц известный
русский писатель, автор популярного в свое время, романа «Юрий Милославс
кий».
?
Ц Вчера только первый раз видел его у вас.
Ц Ах, нет, вы ошиблись, Ц сказал Михайло Памфилович покраснев, Ц он обещ
ал быть, но не был.
Ц А кто ж это такой из известных литераторов московских был у вас, причес
ан а ла мужик, и все читал стихи о демоне?
Ц Ах, это Зет; это его поэтическая фамилия, он подписывает Z под стихами св
оими. Как понравились вам стихи его? Я хочу их поместить в альманахе, котор
ый издаю.
Ц Не дурны, очень не дурны.
Ц Не правда ли», что много огня?
Ц Тьма! да и нельзя: демон без огня Ц черт ли в нем.
Ц Я хочу обратиться и к вам с моей просьбой; я уверен, что вы не откажете ук
расить своим именем мой альманах: все литераторы участвуют в нем… что-ни
будь, хоть маленькую повесть.
Ц Пожалуй, пожалуй, извольте; какую вам угодно повесть?
Ц Да какую-нибудь.
Ц Нет, для чего же какую-нибудь, вы просто скажите, какую вам хочется?
Ц Что-нибудь в русском духе.
Ц Пожалуй, с величайшим удовольствием, отчего ж не сочинить.
Ц Какие условия угодно вам будет назначить? Я на все согласен,
Ц Какие условия?
Ц С листа ли угодно будет назначить цену, или за все сочинение?
Ц Разумеется, за все. Загоскин, кажется, взял за роман сорок тысяч,
Михайло Памфилович побледнел.
Ц Ведь это роман, Ц сказал он.
Ц Да, я роман вам и напишу.
Ц Ах, нет, в альманах нельзя поместить романа: какую-нибудь маленькую по
весть… листа в три печатных.
Ц Ну, за повесть можно взять дешевле, за повесть можно взять половину.
Ц Нет, уж, сделайте одолжение, по листам; мне иначе нельзя.
Ц Вы что ж полагаете за лист?
Ц Двести рублей.
Ц Только? Двести рублей за целый лист кругом? Вы думаете, что легко испис
ать целый лист? Да я не возьму тысячи рублей.
Ц Как это можно, я не могу столько заплатить.
Ц Вы не можете? Позвольте не верить! Составляет ли это счет для вас! Неуже
ли вы перебиваетесь?
Самолюбие Михаила Памфиловича затронулось словом перебиваетесь;
он ужасно боялся, чтоб про него не только не сказали, но и не подумали,
что он бедный человек.
Ц Помилуйте, Ц отвечал он с выражением, что ему нипочем деньги, Ц я не п
отому говорю, чтоб мне составляло это какой-нибудь особенный счет, но…
Ц Ну, вот видите ли, Ц прервал Дмитрицкий, Ц я уверен, что вы сам не решит
есь иначе за перо взяться. Не правда ли?
Если б Михайло Памфилович был уже сам лично сочинитель и если б он помест
ил уже какую-нибудь статейку в какой-нибудь ежемесячник, то, верно бы, под
умал с значительной улыбкой: «Да, я Ц это дело другое»; но он только еще пи
сал разные проекты и мнения об разных улучшениях по разным частям челове
колюбия, писал, как пишут великие люди», поручая писать за себя людям, умею
щим писать и знающим дело. Проекты эти он читал сперва своему родителю, уд
ивлял его всеобъемлющим умом своим и брал с него деньги на переписку про
ектов отличной рукой для представления высшему начальству.
Ц Помилуй, братец, Ц говорил родитель его, Ц неужели ты платишь за пере
писку так дорого?
Ц Да как же, папенька, ведь этого нельзя поручить какому-нибудь писарю; м
не переписывает чиновник.
Ц А, это другое дело, Ц говорил папенька и выдавал ему на переписку како
й-нибудь тетради ту сумму, за которую сочинялся проект, например, о том, ка
к искоренить нищих.
Написав проект, Михайло Памфилович давал обед, приглашал всех своих сосл
уживцев и всех сочленов и читал проект. За прекрасный обед и предварител
ьные угощения все находили проект вообще очень замечательным; но в частя
х один советовал то исправить, другой Ц другое, третий Ц третье; а Михайл
о Памфилович находил, что замечания каждого очень справедливы, что проек
т действительно по мнению одного должно исправить, по мнению другого поп
олнить, по мнению третьего сократить, по мнению четвертого пояснить и ра
спространить. Но свести эти мнения было гораздо труднее, нежели выдумать
новый проект; и потому все проекты Михаилы Памфиловича после обеда, данн
ого сочленам, поступали в портфель для хранения.
Все это было причиной, что Михайло Памфилович умел ценить чужие сочинени
я и был необыкновенно как доволен замечанием известного петербургског
о литератора, который, будучи известным литератором, взял его в сравнени
е с собою.
Ц Я ничего еще не издал в свет, Ц отвечал он скромно, Ц я писал по больше
й части проекты и мнения, которые, я уверен, пойдут в ход, особенно проект о
распространении просвещения во всех сословиях народа.
Ц О, я понял тотчас, что вы государственный человек: проект о распростран
ении просвещения во всех сословиях Ц это не шутка! это все равно, что одно
сословие вылечить от куриной слепоты, другому снять с глаз катаракты, тр
етьему спустить темную воду, и так далее, Ц это не шутка! Так мы дело кончи
ли?
Ц Я согласен; по напечатании книги я немедленно вам доставлю, что будет с
ледовать.
Ц Э, нет, лучше вперед; так я уж и присяду.
Ц Мне, впрочем, все равно; но теперь у меня налицо нет столько денег; покуд
а позвольте отдать половину.
Ц Хорошо; повесть в четыре листа; так четыре тысячи.
Ц Нет, не более двух листов; потому что уж и так альманах слишком велик.
Ц Полноте, пожалуйста! Книга чем толще, тем лучше; это известное дело. Так
четыре тысячи.
Михаил Памфилович не умел отговориться.
На другой день он объявил отцу, что купил для своего альманаха у петербур
гского известного литератора чудесную повесть за пять тысяч рублей, и чт
о ему тотчас же надо заплатить.
Ц Помилуй, Миша, что ты это, с ума сошел? За повесть пять тысяч рублей! да ты
меня разорил совсем!
Ц Что за дорого, папенька; вы знаете, что значит имя известного литератор
а; я напечатаю тысячу двести экземпляров, по десяти рублей Ц вот вам и две
надцать тысяч; да я еще думаю напечатать два завода Ц их тотчас расхвата
ют; а это составит двадцать четыре тысячи!
Ц Ой? Правда ли?
Ц Ей-богу!
Ц То-то, брат, в таком случае пять тысяч не брошенные деньги; да у меня теп
ерь налицо только и есть, что три тысячи; разве билет Опекунского совета.

Ц Это все равно.
Получив деньги-, Дмитрицкий, как вы помните, отправился обозревать Москв
у в наемном фаэтоне, распорядился богатой экипировкой в магазине готово
го платья на Тверской, завился на великой фабрике париков, расспросил из
возчика кое о чем, съездил кое-куда и познакомился с семейством, погружен
ным в бездну нищеты, и наконец, часу в третьем, прибыл, как вы помните, с визи
том к Саломее Петровне.
Супруг ее, Федор Петрович, ему очень понравился.
«Эх, брат, черт тебя женил на Саломее Петровне, Ц думал он, слушая рассказ
ы его про службу, Ц я готов прозакладывать голову, что ты с удовольствием
проиграл бы мне в банчик тысяч десяток, если б не помешала жена. Худо, брат,
сделал, что женился. Жаль! Эта баба изведет тебя, так изведет, что умирать н
ечему будет… Нет, друг, уж извини, я этого сносить не могу! Я ее приберу к рук
ам, я ее вышколю!…»
Эти мысли прервала приходом своим Саломея Петровна, и вы помните, как и ку
да направил он ее благодетельное, великодушное сердце. После первого сви
дания с ней у несчастной матери, имеющей на руках пять дочерей, Дмитрицки
й имел второе свидание. На втором свидании назначено было третье; но уже н
е у несчастного семейства. Отправляясь домой, Дмитрицкий был вне себя от
досады.
«Негодная бабенка! Ц говорил он, Ц ну, глуп, брат, ты, Федор Петрович! имет
ь такой капитал и положить его вместо Опекунского совета в Саломею Петро
вну! Лучше бы поставить на карту, по крайней мере риск благородное дело; а
то черт знает что: Саломея Петровна!… Нет, душа моя, Саломея Петровна, этог
о я не перенесу; это просто бесит меня, взбунтовало всю желчь!… Извини, теб
я поздно учить, а надо проучить! едем со мной, едем, непременно едем!… В Моск
ве нам делать нечего, я тебя прокачу на юг… Там, радость моя, чудо что за при
рода: какие там дыни-мелоны, что за виноград, роскошь!… Скажи, пожалуйста! В
полгода от двухсот пятидесяти тысяч не осталось и половины. Каково? Дура
к, Федор Петрович! в остальные полгода она похерит и остальные! Нет, мечта!
не позволим!… Денег Федору Петровичу, так или иначе, а уж не видать в своем
кармане; но по крайней мере у него останутся души в целости. Едем, Саломея
Петровна, едем!»
Рассуждая таким образом, Дмитрицкий распорядился насчет дорожного дор
меза [55] Спаль
ная карета (франц.).
, найма лошадей, а, главное, верного и надежного человека, непременно
из иностранцев.
Ц Вы уезжаете? Ц спросил его Михайло Памфилович.
Ц Да, мне давно пора ехать, насилу дождался моего камердинера с экипажем
. Повесть вы получите в скором времени по почте.
Распростившись с Михаилом Памфиловичем, Дмитрицкий, подобно Федору Пет
ровичу, в один прекрасный вечер подъехал к галицынской галерее, подал у п
одъезда руку какой-то даме в вуали, подсадил ее в карету, сел сам и Ц наши п
оехали.
Ц Не забыла ли ты, душа моя, подорожную? Ц спросил он прежде всего у дамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90