и тут должна быть стачка с женщиной, с колодницей
… она ему помогала… это уж верно; я уж теперь понимаю!…
Ц С какой женщиной?
Ц С одной-с, нам она известна.
Ц Так сделайте одолжение, надо скорей в погоню; мошенник ограбил меня, хо
тел убить, унес бумаги мои и деньги…
Ц За кем в погоню-с?
Ц За этим разбойником, Матеушом.
Ц Не беспокойтесь, пойман-с.
Ц Как пойман?
Ц Пойман вместе с женщиной; они и городничего хотели обокрасть, да подра
лись, извольте видеть, и произвели шум; а дозорная команда и нагрянула… По
йхмали-с! Извольте, ваше сиятельство, подать в полицию объявление…
Ц Объявление? Ц проговорил Желынский, не понимая, что за благодетельна
я судьба вытащила Дмитрицкого в окно прямо в полицию.
Ц Как же-с, Ц продолжал квартальный, Ц объявление, что вот так и так, о че
м градскую полицию и объявить честь имею… Просто-с; а уж там наше дело.
Ц Да это протянется бог знает сколько времени, а мне надо завтра чем свет
ехать!… Нельзя ли теперь же отобрать у него бумаги и деньги…
Ц Все отобрано-с, хранится у господина городничего; уж до завтра; теперь
невозможно.
Ц Ах, досада какая!
Ц Никак нельзя, ваше сиятельство.
Ц Так позвольте, я сейчас же напишу объявление; только я не знаю формы.
Ц Да не угодно ли, я напишу, ваше сиятельство.
Ц Сделайте одолжение; вот вам бумага и чернила.
Ц Извольте сказать приметы вашего человека или, лучше всего, пожалуйте
паспорт его.
Ц Паспорт? Паспорта нет.
Ц Как же, ваше сиятельство, беспаспортного держать у себя?
Ц Нет, не то, я хотел сказать, что и паспорт он унес вместе с моими бумагами
.
Ц Так позвольте приметы, имя и прозвище.
Ц Имя Ц Матеуш, то есть Матвей, а прозванье его я не упомню… я в самый день
отъезда нанял его в Киеве.
Ц Без прозванья нельзя-с.
Ц Кажется… Дмитрицкий… именно! Матвей Дмитрицкий, лет тридцати, белоку
р, чист лицом, глаза серые, нос правильный…
Ц Нос правильный… росту… кажется, среднего; теперь что именно снес со дв
ора?
Ц Бумаги, паспорт и подорожную на имя мое, то есть на имя графа Яна Черном
ского; пачку денег около трех тысяч… да в кошельке золотом червонцами бо
лее тысячи…
После долгих переспросов и повторений объявление было написано, Желынс
кий подписал его и вручил квартальному с просьбою поскорее доставить ем
у бумаги и деньги.
Ц Это, ваше сиятельство, зависит от господина городничего, Ц сказал ква
ртальный и удалился.
Все это происшествие Желынскому казалось сном; он простирал глаза, смотр
ел на себя в зеркало, отворял несколько раз шкатулку, при малейшем шуме хв
атался за пистолеты и становился в позицию против дверей и в этом тревож
ном состоянии пробыл до утра. Долго ломал себе голову соображениями», ка
ким образом Дмитрицкий исчез из комнаты и очутился в полиции за воровств
о, Желынский, наконец, решил, что что-нибудь да не так; невозможное дело, что
б Дмитрицкий вылез сам из окна и пойман был в воровстве… пустяки! Верно, во
ры влезли в окно, задушили Дмитрицкого, вытащили вон и куда-нибудь запрят
али, чтоб отклонить подозрение от грабежа и чтоб местное начальство при
исследовании события сделало заключение, что в ночь на такое-то число та
кой-то пан грабе Черномский.неизвестно почему скрылся чрез окно такого-
то постоялого двора и ныне неизвестно н находится; в городе же его по обыс
ке не оказалось.
«Именно так! Ц утвердительно решил Желынский, Ц в полиции не он, а какой-
нибудь из пойманных воров. Но тем лучше, Ц подумал он, Ц лишь бы отыскали
сь бумаги и деньги».
Часов в девять утра явился снова квартальный и просил пожаловать его сия
тельство в полицию для удостоверения по форме, что действительно взятый
под арест неизвестный человек есть его камердинер Матеуш
Со всею важностью вельможного пана Желынский, облеченный в парик грабе Ч
ерномского, отправился в полицию, сопровождаемый квартальным и хожалым
и. Перед ним почтительно отворились двери, и он вошел в переднюю комнату, г
де между просителями, колодниками» и командой стоял и Дмитрицкий с связа
нными назад руками. Взглянув на него, Желынский обробел несколько, но не п
отерялся.
Ц А-га! вот он, молодец! Ц сказал он, приостановясь и смотря прищурясь на
Дмитрицкого, Ц что, попал, любезный? Ну, не надеялся я от тебя такого посту
пка! Ты казался мне добрый малый… не надеялся…
Ц Ах, это ты, мерзавец! пьяница Матеуш, нарядился в мой фрак! Как ты смел, бе
стия! Ц крикнул Дмитрицкий, притопнув ногою и бросившись к нему.
Ц Аи, аи! ратуйте! Ц вскричал Желынский, отскочив от Дмитрицкого и вбега
я в комнату, где присутствовал городничий, Ц помилуйте, этот мошенник уб
ьет меня!… Вы господин городничий?
Ц Так точно, Ц отвечал Щепиков, Ц с кем имею честь говорить?
Ц Я граф Черномский; вам уже известно по поданному объявлению, что слуга
мой Матеуш обокрал меня и бежал, но пойман полицией… Я вас прошу заключит
ь его в кандалы, а мне возвратить украденные вещи.
Ц Так точно, ваше сиятельство; но позвольте сделать ему допрос…
Ц Нет, прошу вас форму суда исполнять как угодно после моего отъезда; я е
ду по важным делам в столицу, что можно видеть из бумаг, которые при мне… Н
е угодно"ли… я вам покажу их.
Ц Мы, ваше сиятельство, удерживать вас не можем, Ц сказал Щепиков, Ц но
каким же образом насчет суммы денег, найденной у него?
Ц Я эту претензию оставляю, пожалуйте мне бумаги и остальные деньги, Ц
сказал Желынский.
Ц Денег нельзя возвращать до окончания дела, Ц сказал заседатель, Ц о
не должны быть при деле.
Ц Так уж извините, ваше сиятельство.
Ц Ну, так пожалуйте бумаги, Ц проговорил дрожа от нетерпения Желынский.

Ц И бумаг нельзя выдать, Ц заметил опять заседатель.
Ц Но я должен ехать сейчас! Ц вскричал Желынский.
Ц Что ж делать, ваше сиятельство.
Ц Но по крайней мере мой паспорт, без него мне нельзя ехать!
Ц Ц Паспорт дело другое. Ц И городничий вручил ему паспорт, пожелав бл
агополучного пути.
Не оглядываясь на Дмитрицкого и ни слова не говоря, Желынский, как говори
тся, шаркнул чрез переднюю, почти бегом добежал до постоялого двора, одни
м прыжком взобрался на лестницу, крикнул:
Ц Хозяин, скорей мне четверку почтовых лошадей! Ц м потом, от
ирая струящийся с лица пот, стал укладываться, сбираться в дорогу…

III

Если» вам в память один из обожателей Саломеи Петровны, старый холостяк
Платон Васильевич Туруцкий, то мы обратимся теперь к нему.
Платону Васильевичу Туруцкому было уже около семидесяти лет, когда его о
днажды на пути к английскому клубу постигла внезапная любовь к Саломее П
етровне.
В давние времена, не имея никакого еще чина, по огромности своего состоян
ия он был избран в какую-то почетную должность, и его величали «превосход
ительством». Его превосходительству невозможно было не быть членом анг
лийского клуба
[103] В Москве Английский клуб возник во времена Екатерины II. Закрытый п
ри Павле, он был в 1802 году восстановлен Александром I. Клуб носил замкнуто-д
ворянский, аристократический характер, избрания в члены клуба удостаив
ались лишь очень немногие дворяне.
. Как холостяк, в какой семье, лучше этой, проводил бы он время. Вследс
твие обычая, звания, должности и имеющегося дома в Москве, он и поступил в
неизменные копья клуба. От должности получил он увольнение; но ни за что у
же не хотел вступить в коронную службу, чтоб не лишиться титула. В клубе пр
ивыкли его величать «его превосходительством», особенно постоянные ег
о партизаны в вист заметили, что когда они величали Платона Васильевича
его превосходительством, тогда Платон Васильевич был занят более своею
важностью, нежели игрою, необыкновенно как рисковал и щедро платил за во
здаваемую ему почесть; просто же Платон Васильевич, без прилагательного
, играл осторожно, скупо и ужасно счастливо.
Живя в большом кругу, Платон Васильевич повсюду был в числе званых и поче
тных гостей; потому что нигде нет столько нужды и крайней потребности в з
аимодавцах, как в большом свете. В хижине пусто, голо, нет куска хлеба; да мо
жно ли это назвать бедностью? Если не подаст на хлеб добрый человек, так по
даст бог, и послезавтра и до скончания века Ц перекрестится и сыт. А вот в
этих отелях, во вкусе перерождения, где все рококо, Ц дело другое: там нуж
да в золоте, бедность великолепно разряжена, крайность рыщет черта ради
Ц за куском хлеба и за копеечкой в карете на английских рессорах, на како
й-нибудь четверке вороных Ц шея дугой, хвост трубой; но светский кусок и
светская копеечка не простые: из куска хлеба можно насушить корабля два
сухарей, а копеечку разменять на золото, на серебро, на ассигнации и на что
угодно; потому что она чертова бесценная копеечка, тратится без счета, бе
рется в долг без отдачи.
Просто Платон Васильевич был скуп и не заимодавец; но у обязательности «
его превосходительства» можно было знатным людям перехватить;
это было причиной, что звание Платона Васильевича осталось при нем
и в обществе, и его особе был нередко такой почет, что иногда можно было по
думать, что он не просто «его превосходительство», а с мазом. Когда родите
ль Саломеи, Петр Григорьевич, почувствовал истощение внешних сил своих,
тогда душа его восчувствовала потребность в Платоне Васильевиче и особ
енное уважение к нему.
Начав волочиться за ним, во-первых, он нашел случай предложить ему очень к
стати понюхать своего табачку.
Ц Прекрасный табак… удивительно хорош! бесподобный! вот это табак! скаж
ите пожалуйста, где вы покупаете его? чудный табак!
Ц Это просто рапе; но я его особенным образом смачиваю; если вашему прево
сходительству угодно, то я открою вам этот секрет.
Ц Ах, сделайте одолжение; я с своей стороны открою вам отличный способ см
ачивать табак; извольте понюхать моего.
Ц Бесподобный! признаюсь вам, ваш превосходнее!
Ц Вам нравится? Секрет состоит в том, чтоб взять лучшего нюхательного ис
панского табаку, настоять его крепче в простой воде, и этим настоем смачи
вать Ц вот и все.
Ц Скажите пожалуйста! я употребляю точно то же средство, только вместо и
спанского русский табак.
Ц Неужели? русский?
Ц Русский.
Слово за слово, знакомство было сделано; очарованный отцом, Платан Васил
ьевич пленился дочерью.
Как ни презирала Саломея Петровна старость, но титул превосходительств
а и привилегия богатства имели на нее какое-то обаяние. Сочувствуя в себе
высокие достоинства, ей унизительно казалось уподобляться пестрой баб
очке, за которой носится стая мотыльков; природа наделила ее какою-то сце
нической важностью, и она любила окружать себя величием и штатом людей з
начительных в свете: посреди их она воображала себя чем-то вроде Семирам
иды [104] Семир
амида Ц легендарная ассиро-вавилонская царица, дочь Истар, Ц богини во
йны и сладострастия.
.
Желая и Платона Васильевича приковать к подножию своему, она очаровала е
го своим вниманием и любезностью до того, что он едва не забыл о своей обяз
анности быть в клубе. Она даже спросила его: «Вы танцуете?» Ц и когда Плат
он Васильевич, несколько смутясь, отвечал, что в его лета танцы Ц анахрон
изм, Саломея очень мило высказала, что лета ничего не значат, что современ
ная молодежь состарелась, одряхлела и съела зубы прежде отцов и что тепе
рь уж юношей нет, юношеского возраста не существует.
Ц Действительно! Ц вскричал Платон Васильевич, Ц совершенная правда!
теперь из анфанов
[105] Ребенок (франц.).
поступают прямо в madame и monsieur!
Ц Чтоб убедиться в этом, стоит только взглянуть вокруг нас, Ц отвечала
Саломея, Ц посмотрите вот на этого monsieur Калякин, который ходит в сапогах с
высокими, с отвалом каблуками, как на рогульках, движется как точеный из д
ерева и обклеенный сукном; носится со шляпой в руках за дамами и гласом ве
личия говорит им глупости, Ц это современный отрок; а вот этот, проживший
уже около двух десятков лет на свете, человек в чинах, лицо подернуто како
й-то важной мыслью, которая пышно развивается в голове, занят также каким
-нибудь преобразованием; а вот эта улитка, которая совсем вылезла из плат
ья, Ц это кокетка в шестнадцать лет.
Саломея очень складно наговорила тьму пошлостей насчет юношей и юных де
в, которые воображали, что они что-то такое экстренное на свете. Разумеетс
я, что все это было сказано также от сознания собственного своего д
остоинства и ничтожества всех других. Саломее Петровне было уже за
четверть столетия, и новый урожай общества, хоть и недоносок, но все-таки
шел впереди ее.
Платон Васильевич в первый раз, вместо того чтоб говорить самому, слушал
ее, подтверждал ее мнения и дивился глубине ее ума и замечаний насчет нов
ого поколения. Платон Васильевич, как богатый человек, окруженный всегда
людьми, оказывающими почтение и мешку, заключающему золото, как атмосфе
рой, не примечал, что за этой атмосферой носятся молодые миры, как кометы,
волосатые, с длинным хоботом, голова пуста, сквозит, но блеску тьма. Платон
Васильевич по природе сам был некогда из числа комет, которые должны обр
ащаться в спутников, в челядь планетную; но количество наследственной ма
териальной магнитной силы Ц словом, злата Ц дало ему самостоятельност
ь в системе планетного мира, титул превосходительства в обществе и звани
е члена в английском клубе. Но эта самостоятельность была бесплодна, нич
его из себя не развивала, не производила, как мир, не возбужденный электри
чеством другого мира. В английском клубе он бы иссяк; но встреча с Саломее
й возбудила в нем деятельность органических сил, и Платон Васильевич на
старости лет вдруг зацвел, и в первый раз после свидания с Саломеей отпра
вился в клуб не по желанию, а по навыку отправляться в известное время в из
вестное место-. В первый раз родилась у него в голове задушевная мысль, но
в чем она состояла, нельзя было догадаться даже по наружности, потому что
мускулы его лица позатвердели в ненарушимом спокойствии, а в глазах затя
нуло уже от времени продушины, чрез которые газы, образовавшиеся в сердц
е, истекая, загораются от прикосновения воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90