Путь на волшебный остров лежал, по маршруту Триши, через Ростов, куда Прох
ор Васильевич в сопровождении своего ментора и прибыл в самый разгул ярм
арки. Здесь началась его самобытная жизнь; молодецкая душа вдруг созрела
, потребовала какой-нибудь питательной страсти и предложила на выбор тр
и пути:
По первому идти Ц в полон прийти, по второму идти Ц мертвую чашу испити;
а по третьему идти Ц нищету обрести.
У первого пути стояли всё красные девушки да молодушки, точно писаные: са
ми песни поют, добрых молодцов зовут: «Ах вы, милые мои, разлюбезные мои, не
пригодно вашей братье мимо терема идти, не заглядывати, не захаживати!»
У второго пути всё разгульной народ, всё похмельной народ; кто прищелкив
ает, кто притопывает, никого не зазывают, никого не манят, а понравится, по
жалуй, от товарища не прочь.
А у третьего пути словно княжеский почет: «Да пожалуйте, сударь, к нам в го
стиные палаты, не приходится к разгульным да к похмельным вам идти!»
Сами под руки ведут, стопу меду подают. «Уж у нас ли здесь раздолья ваша ми
лость не найдет? Жены честные, разлюбезные, в золотой стопе подносят не ка
бацкое вино».
Прохор Васильевич несколько стыдлив был от природы и как-то совестился
подойти к красным девушкам и молодушкам; Триша зазывал его на второй пут
ь; но купеческому сыну не под стать казалось сообщество приказчика; свой
брат купчик как-то более был по сердцу; притом же ему с таким уважением св
идетельствовала свое почтение ростовская купеческая знать, что он не в с
илах был отказаться жаловать на чашку чаю. Здесь ментор его не мог присут
ствовать даже невидимо, и потому Прохор Васильевич был на полной свободе
от его влияний.
Прохор Васильевич знал и в Москве, что такое горка, но не пытал
еще счастия в картах. Для горки также необходимо было быть капиталистом,
потому что это тот же bank
[141] Bank по-английски Ц возвышение, холм, горка. (Прим. автор
а.)
, только времен варяжских.
Первая чашка чаю стоила Прохору Васильевичу десять тысяч рублей; он помо
рщился, но прием, ласки, почтение, угощение Ильи Ивановича и особенно прек
расной его сожительницы так были радушны, любезны, обязательны, что Прох
ор Васильевич забыл о проигрыше и думал только о знатных людях
и о том, чтоб скорее «пожаловать на чашку чаю, а лучше всего откушать
хлеба соли», на другой же день.
Ц Вам, сударь, Прохор Васильевич, надо беспременно поотыграться, Ц гово
рили ему, Ц нам, право, совестно, пренесчастный был день для вас.
Возвратясь домой, Прохор Васильевич ни слова Трифону ни о горке, ни о деся
ти тысячах; похваливает только доброту хозяина и хозяйки.
Ц И хозяйка добрая? То-то, смотрите, Прохор Васильевич, да нет ли еще, подо
брее и их самих, дочки?
Ц Нет, никакой дочки нет.
Ц То-то, знаете, чтоб к хвосту не пришили. Да что ж вы там так долго делали?

Ц Всё разговаривали.
Ц Ой ли? Экие словоохотливые! Так только одна хозяйка? Чай, там в карточки
играют?
Ц Э, нет! Так закормили меня, что по сю пору голова болит, и обедать не пойд
у. Ступай один, гуляй на мой счет.
Ц Да на свои деньги?
Ц Вот тебе сторублевая.
Ц Сторублевая? Ладно. Да, забыл было: Феня просила меня, чтоб подарили ей ш
елковой материи на платье.
Ц Возьми на мой счет в лавке у Ивана Савича.
Ц Нет, в долг не беру: еще припишут, а тут я же отвечай перед вами.
Ц Так вот еще сторублевая.
Отделавшись от Триши, Прохор Васильевич долго думал: обедать ли идти к Ил
ье Ивановичу, или на чашку чаю? Идти обедать казалось ему как-то совестно:
в гостях, за обедом, надо сидеть по-иноземному церемонно, а по-русски чинн
о, а как посадят подле хозяйки, так уж просто неописанное несчастие.
Около полудня однако ж явился от Ильи Ивановича посланец, чтоб пожаловат
ь беспременно откушать. Нечего было делать, Прохор Васильевич
отправился.
Илья Иванович и сожительница его, Лукерья Яковлевна, так приняли гостя, ч
то застенчивость его осталась за порогом. Он чувствовал такую легкость,
свободу и удобство, что казалось, будто хозяин и хозяйка сами за него сиде
ли за столом, кушали и говорили: ему оставалось только глотать и сладкие р
ечи и сладкие куски, подготовленные гостеприимными челюстями.
Ц Почтеннейший Прохор Васильевич, Ц сказал, между прочим, хозяин, Ц вч
ера еще пришло мне в голову: что ж это, вы, сударь, нанимаете квартиру; перее
хали бы к нам, у нас есть знатные упокой для вас, все угодья. Кушать-то также
не приводится по трактирам такому благовоспитанному человеку; уж вы поз
вольте перевезти вашу поклажу.
Ц Ей-богу, не могу! Ц сказал Прохор Васильевич. Ц Добро бы я один был; со
мной тятенька приказчика отпустил.
Ц Приказчика? Так! Стало быть, это не просто прислужник? Странное дело… н
ет веры к такому отличному сынку!
Ц Он только провожает меня, Илья Иванович, Ц сказал Прохор Васильевич в
оправдание своего достоинства.
Ц Провожает? Было то же и со мной раз: тоже, на ярмарку, как будто по охоте п
оехал со мной отцовский приказчик; ан вышло дело-то, что для присмотру. Мо
шенник сам же надувал, а потом, чтоб подделаться к отцу, взвел такие на мен
я небылицы в лицах, что стыдно сказать!
Этих слов достаточно было, чтоб внушить в Прохора Васильевича подозрени
е к тятенькиному приказчику Трише, тем более что он свалил уже не раз раст
раченные конторские деньги на него.
Ц Ей-ей так, Прохор Васильевич; а у нас вы бы как родной пожили, покуда спр
авите здесь свои дела, Ц сказал хозяин, выходя в другую комнату и мигнув
одному из своих приятелей.
Ц Слушай, брат Степа: надо бы угостить его приказчика, подвест
и какое-нибудь дельцо, да препроводить на место жительства, а м
едлить-то нечего.
Ц К чему ж медлить, Илья Иванович.
Ц Так ступай-ко, пообработай тихонько.
Ц Уж знаем!
Степа отправился по поручению, а Прохора Васильевича засадили снова поп
ытать счастия.
Сначала счастие как будто бы и не везло ему; но вдруг, ни с того ни с сего, та
к двинуло с места, что у Прохора Васильевича сердце дрогнуло от радости. И
выиграл он полторы тысячи рублей, точно клад нашел, так глаза и блестят, ра
сходился, давай еще играть, да и только.
Ц Нет, уж разве до завтра, Ц сказал Илья Иванович, Ц что-то голова очень
болит.
В природе ужасная аналогия или, лучше сказать, по-своему, подобие между вс
ем, что движется, действует и имеет влияние на действия посредством побу
ждения души к себе соблазном, приманкой , магнетизмом, а от себя
электричеством, толчком, подзатыльником.
Русская пословица недаром говорит: «Несчастлив в картах, счастлив
в любви», и обратно. Это значит, что играть в карты и играть в любовь Ц
одно и то же, потому что одно заменяет другое. Волнение, страдания, доволь
ствие, утомление сердца Ц одни и те же, ни малейшей разницы. Вечно блуждаю
щее воображение посреди надежд, соображений и выводов Ц одно и то зге; сл
овом, игра Ц ласкательница чувств, кокетка или, перефразируя это чужое с
лово, курочка, которая петушится. Ей дело до всех, кто только протянет ноги
под ее жертвенный стол. Перетасовав свои чувства, как колоду, она, кажется
, раздает всем поровну, нечего друг другу завидовать; но вскрой только Ц к
акая разница! Какая начинается деятельность, какое соревнование между и
грающими: один хочет взять умом, знанием своего дела, другой хитростью, те
рпением, замыслом подсидеть соперников; третий риском Ц пан
или пропал. Но вы думаете, что счастие дается так, зря? Ошибаетесь: и у каждо
й колоды есть свой избранник, мастак, который посвятил себя
игре, за которого соперничают все колоды, который надувает их с
амих, управляя по произволу тасовкой и богатея чужими чувствами.
Это все не касается до Прохора Васильевича, он существовал на сем свете н
е как человек Ц орудие божие, а как человек Ц орудие человеческое. Собст
венно, об нем не стоило бы мыслить, но во всяком случае он мог навести на мы
сль.
Прибежав домой с радостным чувством выигрыша, он долго ждал своего Триши
; но не дождался и лег спать.
Перед рассветом уже кто-то толкнул его и крикнул на ухо:
Ц Прохор Васильевич!
Это был Триша, что-то очень не в себе.
Ц Ох, как ты, Триша, перепугал меня!
Ц Тс! тише! Беда, Прохор Васильевич! давайте пять тысяч, а не то меня скрутя
т, да и вам за меня достанется, если узнают, кто я такой!
Ц Да что такое? Скажи!
Ц Не спрашивайте, пожалуйста, давайте скорей деньги!
Ц Да что такое?
Ц Ах ты, господи! Ну, да черт знает что: приятели попотчевали, а какое-то ры
ло стало приставать, я и своротил его на сторону, да неосторожно. Как следу
ет, связали руки назад, а я пошел на выкуп, с тем чтоб и духу моего не было зд
есь до рассвета… Вот и всё. Давайте деньги да прощайте. Ворочусь к тятеньк
е да скажу, что проводил вас до границы.
Ц Ох, Триша, да как же это я останусь один?
Ц Правда и то; что вам одному делать?… Знаете ли что? Денька два спустя, сту
пайте-ко и вы назад в Москву; а там уж мы подумаем, как быть.
Кто-то стукнул в дверь.
Ц Сейчас, брат, сейчас! Ц подал голос Трифон.
Ц Кто там такой? Ц спросил испуганный Прохор Васильевич.
Ц Кто! разумеется, кто: меня торопят; давайте скорее! Прохор Васильевич д
остал пачку ассигнаций, хотел считать,
но стук в дверь повторился.
Ц Эх, до счету ли теперь! Давайте что есть, после сосчитаемся! Ц сказал Тр
ифон и, схватив пачку из рук Прохора Васильевича, бросился в двери.
Прохор Васильевич остался как на мели.
В страхе и раздумье, он не знал, что делать. Отвага, которую возбудил в нем м
ентор его, ехать за границу, вдруг исчезла.
Ц Как я поеду один-одинехонек? Ц начал допрашивать он сам себя, Ц куда
я поеду?… В чужую землю… один… без Триши… Дорогой еще ограбят… О господи!…
Да как же мне воротиться теперь к тятеньке? Он убьет меня!
До рассвета Прохор Васильевич дрожал от ужаса, повторяя одни и те же вопр
осы. В этом отчаянном раздумье застал его и Илья Иванович.
Ц Ах, почтеннейший, а я полагал, что вы еще почивать изволите? Что ж, сударь
, переезжайте ко мне. Право, вам не приходится в заездном доме стоять. Пожа
луйте хоть с приказчиком; мы и ему место найдем.
Ц Приказчик тятенькин уехал в Москву.
Ц Что так?
Ц Да так; тятенька велел скорее ехать, да и мне также.
Ц А за границу-то, Прохор Васильевич?
Ц Из Москвы поеду.
Ц Вот что; так не угодно ли, пожалуйте покуда чайку выкушать.
Прохор Васильевич долго отнекивался; но Илья Иванович утащил его к себе
и вместе с своей сожительницей возбудил в нем падший дух.
Никак не мог он отговориться и от предложения погостить хоть недельку; о
собенно когда Лукерья Яковлевна сказала ему тихонько:
Ц Уж если вы уедете, так я буду знать, что вы меня не любите!
Ц Уж если вам угодно… Ц проговорил Прохор Васильевич.
Ц Таки очень угодно: как я вас увидела в первый раз… Ох, господи!
Лукерья Яковлевна глубоко вздохнула; Прохор Васильевич смутился, взгля
нул на нее, она на него, и Ц невозможно уже было не остаться.
Ему отвели приютный покой. Ввечеру собралась та же честная компания, гор
ка росла. Прохору Васильевичу снова повезло счастие; подымает все выше и
выше; но вдруг оборвался.
Ц Ну, невзгодье! Ц повторял, вздыхая, Илья Иванович, Ц да не будет ли?
Ц Нет! Ц повторял разгорячась Прохор Васильевич, Ц мне что! Сдавайте!'

Напрасно Лукерья Яковлевна щипала его сзади, стоя за стулом.
Ц Нет, батенька, надо сосчитать, было бы чем расплатиться, Ц сказал, нако
нец, Илья Иванович, Ц не на мелок играть!
Ц Отвечаю! Ц крикнул Прохор Васильевич, обливаясь холодным потом.
Ц Не разорять же вас при несчастье; надо честь знать: тут и то сто с лишком
; разве вексель?
Ц Что ж, «вексель дадим!
Ц Так напишем сперва.
Ц Ну, до завтра, Ц шепнула Лукерья Яковлевна Илье Ивановичу, Ц дайте ем
у опомниться!
Ц Так! а тебе жалко, что ли?
Ц Ты смотри на него: весь не свой; как заболеет да умрет, тогда что?
Ц Эх, ты, баба!… ну, да вправду… Нет, господа, на векселя сегодня не играю: им
не везет. Лучше завтра сядем опять, пусть их отыграются; совестно, ей-ей!
Бледный, истомленный каким-то внутренним давлением Ц точно камень на с
ердце, пошел Прохор Васильевич в свой покой.
Уснуть он не мог. Какая-то особенная жажда мучила его: всех бы перебудил, в
сех бы созвал к игорному столу, чтоб утолить ее.
Вдруг что-то скрипнуло. Послышался шорох. Прохор Васильевич весь оледен
ел от ужаса; кто-то приближается к его постели.
Ц Кто тут? Ц крикнул он, вскочив.
Ц Тс! Душенька, Прохор Васильевич, не бойтесь! это я!
Ц Вы? Ц произнес Прохор Васильевич с чувством новой боязни.
Ц Я, душенька; мне надо сказать вам слово… Я не могла перенести, чтоб моше
нник Илюшка, с шайкой своей, зарезал вас!…
Ц Зарезал! Ц проговорил Прохор Васильевич.
Ц Да, душенька; они условились вас обыграть до нитки… мне стало жаль вас!
Давича так и обливалось сердце кровью… Хоть сама погибну, думаю, а вас спа
су от погибели… Сама бегу с вами от этих душегубцев… Вы их не знаете еще… Д
ушенька! медлить нечего, собирайтесь скорей да ступайте за мною…
Перепуганный, ни слова не отвечая, Прохор Васильевич торопился. Лукерья
Яковлевна вывела его в сени, двором в сад и потом через калитку в темный пе
реулок.
Там стояла наготове тройка запряженных лошадей в телегу.
Ц Гриша, тут ли ты?
Ц Тут, матушка, садитесь.
Ц Садитесь, душенька, Ц шепнула Лукерья Яковлевна.
Прохор Васильевич взобрался на телегу, благодетельный его гений с ним ря
дом, Ц и тройка сперва шажком по переулку, потом рысцой вдоль по улице, а н
аконец понеслась во весь опор по столбовой дороге.
Ц Куда ж мы едем? Ц спросил Прохор Васильевич, как будто очнувшись от сн
а.
Ц Покуда в Переяславль-Залесский; там у меня есть родной братец; а оттуд
а куда изволишь, хоть в Москву. Я тебя не покинула в беде, и ты не покидай мен
я, душенька.
Ц А муж-то ваш, Лукерья Яковлевна?
Ц Какой муж? Илья-то Иванович? чтоб я за такого мошенника замуж шла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90