III

В море житейское впадают разные реки и потоки, вытекающие из гор, озер и бо
лот, образующиеся из ливней и тающих снегов и так далее. У каждого народа с
вое море житейское. У одного оно авксинское, у другого эв
ксинское [208]
Эвксинским (негостеприимным), позднее авксинским (гостеприимным), древни
е греки называли Черное море.
, белое, черное, красное, синее и т. д. Из числа случайных потоков,
впадающих в описываемое нами море, потоков, которые текут не по руслу, а ка
к попало, был Чаров, о котором мы уже упомянули. Помните, он предлагал свои
услуги и приют в своем доме Саломее, в роли несчастной мадам де Мильвуа. На
бравшись воды от разлива ли рек, или от ливней, он вздулся и туда же клубил
мутные волны, впадал в море, как какая-нибудь знаменитая река. В древности
, когда поклонялись еще рекам, какой-нибудь греческий герой-путешествен
ник, верно, поставил бы при устье его жертвенник в честь глупой фортуны.
Как бы вам изобразить Чарова яснее? Представьте себе милую, прекрасную, о
чаровательную женщину, которая сидит скромно, нисколько не думая вызыва
ть на себя искательные взоры и лукавое внимание, и вдруг неизвестный ей м
ужчина, с сигарой в зубах, руки в карманах пальто, проходя ленивою поступь
ю мимо, смотря на всех, как начальник на подчиненных, заметил ее, остановил
ся, пыхнул дымом, уставил ничего не говорящие даже не любопытные глаза и р
ассматривает преравнодушно с головы до ног, как турок продажную невольн
ицу. Смущение ее для него нипочем; худое мнение, как о человеке дерзком, ег
о не заботит: видал он и получше ее скромниц и притворщиц в обществе, для к
оторых первый t?te-в-t?te
[209] С глазу на глаз (франц.).
с порядочным человеком Ц полный роман с приступом, завязкой и раз
вязкой. Все женщины, которые не были таковы, казались ему уродами; и потому
, после первого осмотра с головы до ног или обратно, на них не стоило уже и с
мотреть: «c'est de la drogue»
[210] Это дрянь (франц.).
, говорил он и шел далее.
Чаров был статный мужчина, лет тридцати, среднего росту, с наклонностью р
астолстеть под старость; носил усы и козлиную бородку. Выражение лица не
определенное, немного с винегретной приправой, глаза тусклые, голос изне
женный, речь медленная: уста как будто воротом вытягивали каждое слово и
з кладезя его ума на язык. Это был упитанный и изнеженный и родителями, и в
оспитателями, и богатством, и слепым счастием женообразный баловень, без
дум, без страстей, без особенных желаний, но полный причуд. Он привык с мал
олетства, чтоб за ним все ухаживало, потешало его обычай, смешило. Опасаяс
ь, чтоб что-нибудь не потревожило слабого здоровья ребенка, мать боялась
противоречить ему и умасливала его детское сердце всем, чем угодно, когд
а он топал ногою и кричал. Какой-то бежавший с галер невинный француз
[211] Галерами в
о Франции назывались суда, гребцами на которых были осужденные на тяжелу
ю работу преступники. Позднее галерами стали называть все каторжные раб
оты.
был его гувернером. Он не затмил его разума, как наставник-немец; но
напротив, открыл ему глаза и поставил на точку, с которой все вещи и люди к
ажутся в карикатурном виде, и нельзя не кощунствовать над ними и не назыв
ать уродами.
Когда Чаров взрос, его записали на службу, но он служил, как обыкновенно сл
ужат все приписные к службе, являющиеся к должности только для получения
жалованья или вышедших наград. Не успев еще вступить в возраст мужа, Чаро
в приобрел уже право, на законном основании, расточать наследие. При этом
условии все двери светских храмин перед ним были настежь, и у Чарова была
тьма мимолетных друзей и приятелей во всяком роде, возрасте и звании, с ко
торыми он обходился, как причудливый барин с своей подобострастной двор
ней; из каждого делал для потехи своей шута и без церемоний называл скоти
ной и уродом. Эта дружеская брань, как говорится: «на вороту не висла»; к не
й точно так же привыкали, как к звуку mon cher. Он, правда, не говорил просто: «скот
ина», но протяжно и приязненно: ска-а-тина! Ц а известно, что le ton fait la musique
[212] Тон делает музык
у (франц.).
.
Одевался он, не рассуждая, что к лицу что нет; но все на нем было новомодно, т
онко, мягко, гладко, бело; глянцевито. Во всем в нем было какое-то нравствен
ное и физическое утомление, казалось, что и сам он давно бы на покой; но сам
олюбив было еще молодо, денег бездна, надо было куда-нибудь их девать; а ме
жду тем все прискучило, приелось. Бросать же деньги без позыва, без аппети
ту, по прихоти чужой, он не любил, был скуп до скряжничества. Истощившись д
ушевными силами, он, наконец, стал искать повсюду и во всем возбудительно
го. На женщин он тоже смотрел с этой целью и желал найти женщину энергичес
кую, которая оживила бы и его собственную энергию. Когда иные из близких е
го, замечая в нем хандру, просто, здорово живешь, или по наставлению какой-
нибудь близкой или знакомой маменьки, думали поджечь его на женитьбу и с
прашивали: «что он не женится?»
Ц Ска-а-тина! Ц отвечал Чаров, зевая, Ц тебе для чего понадобилась моя ж
ена? С чего ты взял, что я. заведу для тебя жену, когда она, собственно, для ме
ня не нужна?
Ц Как будто я для себя, mon cher, прошу тебя жениться.
Ц Еще глупее, если для кого-нибудь другого.
Ц Для тебя собственно, чтоб ты не хандрил.
Ц Это еще глупее, ты у-урод, братец! Ты бы лучше придумал: женись сам; je te ferai cocu
[213] Я тебе наст
авлю рога (франц.).
, ска-а-тина; это меня порассеет немножко.
Охотников угождать в этом случае, однако же, не находилось и предложения
faire partie d'un mariage [214] Зд
есь Ц стать чьим-нибудь другом дома, (франц.).
не удавались.
У Чарова был великолепный дом со всеми причудами современной роскоши. Со
временную роскошь ни в сказках сказать, ни пером описать. Современная ро
скошь состоит из таких minuties
[215] Мелочей (франц.).
, которые надо рассматривать в солнечный телескоп; состоит не из пр
оизведений искусств и художеств, а из произведений ремесленных. Таков ве
к, по Сеньке и шапка, да еще и красная . Чаров употребил на рестав
рацию отеческого дома тысяч триста. Плафоны, карнизы, стены, все блистало,
горело золотом, несмотря на то, что на весь этот блеск Крумбигель употреб
ил только один пуд латуни.
Чаров жил в доме один: но ни в одном доме, набитом семьей, не было такой полн
оты и тесноты, когда хозяин был дома. Залы и гостиные пустели только во вре
мя его отсутствия; между тем в каждый миг дня кто-нибудь подъезжал к резны
м дверям, выкрашенным под бронзу, спрашивал: «Чаров дома?» Ц и вздыхал, ко
гда отвечал швейцар: «Никак нет-с!» Но едва Чаров возвращался домой, устал
ый, одурелый или опьянелый, следом за ним откуда ни возьмется стая дышащи
х к нему страстной дружбой; так и валят один за одним, как на званый вечер.

Ц А! это ты? Ц говорил он первому приехавшему, зевая, отдуваясь или разгл
аживая распахнутую грудь, Ц как я устал! залягу спать!…
Ц Что ж, и прекрасно!
Ц У-урод! разумеется, прекрасно!
Ц А вечер, дома?
Ц Вечер? Что такое ввечеру сегодня?… балет?… да, балет.
Ц Так прощай, mon cher,
Ц Куда?
Ц Поеду к Комахину.
Ц Врешь! Сиди!… Подайте ему сигару!… И Чаров шел спать.
Первый посетитель, исполняя приказ Чарова сидеть, сидел, как дежурный, зе
вая, в ожидании других посетителей.
Ожидание было непродолжительно: первый стук экипажа по мостовой, верно,
утихнет у подъезда дома Чарова. Смотришь, влетит в комнату на всех паруса
х какой-нибудь mannequin, только что ушедший из магазина француза портного, и пр
оговорит автоматически:
Ц A! mon cher, что, Чаров дома?
Ц A! mon cher! дома.
Ц Eh bien [216] Ну
(франц.).
, что, как?
Ц Где был?
Ц Черт знает где! фу, устал!
Третий, четвертый, пятый, десятый посетитель не спрашивал уже, дома ли хоз
яин, но спрашивал себе сигару. Гостиные наполнялись более и более дельны
м народом, образцовыми произведениями века и представителями его. Говор
ужасный; рассказы, остроты, блеск ума, превыспренние суждения, политика, х
а, ха, ха, и, словом, все роды звуков, которые издает звонкая голова.
Проснувшись, Чаров находит уже штаб свой готовым ко всем его распоряжени
ям, к дислокации около ломберных столов или к диспозиции похождений.
Ц Mon cher! Tcharoff! Что, спал, mon cher?
Ц Bкte que tu est, mon cher
[217] Ну, и дурак ты, мой милый (франц.)
, ты видишь, я зеваю спросонков? Что ж ты спрашиваешь? Ц отвечает Чар
ов, зевая, как ад, проходя без внимания мимо бросившихся навстречу, к толпе
, окружающей оратора, Ц Что это? Какая-нибудь новая эпиграмма? Аносов, пов
тори вчерашнюю… как бишь?
Ц Ну, что, Ц отвечал Аносов, молодой поэт высшего тона.
Ц Да ну же, когда говорят, так повторяй; ты на то поэт, ска-а-тина!…
Жестокое приказание поддерживается в угождение Чарову общей просьбой.

Ц Повторяй, Аносов!… C'est d?licieux!
[218] Это восхитительно (франц.).

Ц Как, как? Ц спрашивает Чаров, прислушиваясь к шепелявому языку поэта,
Ц как?… и дураку… какая шапка не пристала?… Повтор» еще! Я выучу наизусть
и буду читать в клубе.
Ц Как это можно! Ни за что!
Ц Ха, ска-а-тина! боится!…
Ц Кто со мной в оперу?
Ц Ты едешь?
Ц Едешь.
Ц А нас звала с тобой Людинская на вечер; ты дал слово.
Ц Не поеду я к этой дуре!… Это милая дура; она только очень умно предложил
а мне быть у нее… Я приехал, и вообрази: вдруг посылает звать своего мужа и
знакомит меня с своим мужем… Очень нужно мне знать, что у нее есть муж, как
ая-нибудь ска-а-тина.
Ц Да, таки скотина, просто дурак! представь себе, я ангажировал ее у Кемел
ьских на польку-мазурку, а он вдруг говорит ей, при мне: поедем, Леля, я худо
себя чувствую, Ц и она должна была против воли ехать.
Ц Так ты думаешь, что он приревновал, струсил тебя, у-урод!
Ц Ну, этого я не хочу на себя брать; но как будто жена сиделка у больного му
жа!… Она мила, но бесхарактерна: она не должна была ехать, давши мне слово!…

Ц Ска-а-тина, Ц проговорил Чаров, надев на голову шляпу и смотрясь в зер
кало. Ц Ну, едим!… Мне хочется поспеть к третьему действию.
В театре Чаров никогда не обращал внимания на то, что играют, и, может быть,
хорошо иногда делал. Он смотрел на сцену тогда только, когда являлась как
ая-нибудь танцовщица в виде парашюта и кружилась pied en l'air
[219] В воздухе, не касая
сь земли (франц.).
. Все остальное время, вылупив глаза в лупу, он, как астрон
ом, направлял свой телескоп на созвездия лож и наблюдал, нет ли какой-нибу
дь повой планеты.
Из театра Чаров отправлялся чаще всего в клуб; но если где-нибудь был бал,
Чарову из приличия невозможно было не заехать на бал; но он не б
ыл из числа полотеров, он всегда становился где-нибудь на юру залы, как на
блюдатель смотрел в лица танцующих и беседующих пар и кощунствовал и над
зародышами любви, и над созревшею любовью, и над всем, что сквозило сквозь
рядно бального костюма.
Ц Ecoutez, messieurs [220] П
ослушайте, господа (франц.).
, Ц говорил он толпе молодежи, которая всегда его окружала, Ц заму
чьте, пожалуйста, эту пристяжную… Дрянь! как она манерится… Allez, allez!
[221] Ну же, ну (фран
ц.).
Не давайте ей отдыху! Ах, жаль, что нет арапника!… Ecoutez, честное слово: за
мучить до полусмерти, слышите? а завтра поедем все с визитом; если застане
м еще в живых, так, верно, в горячке, в бреду от счастия, что на балу она была и
нтереснее всех, всех собой очаровала и ей не давали ни на минуту покоя…
Настроив молодежь на какую-нибудь выходку или сплетни, Чаров отправлялс
я к делу. Счастливый в картах, он был несчастлив в любви, несмотря на то что
был богат и очень недурен собою. Один только раз в жизни и предалось было е
му непокупное сердце, да и то случайно, в минуту отчаяния, когда страждуща
я от любви женщина готова броситься из огня в полымя или на нож хирурга, с
мольбою, чтоб он вырезал ей больное сердце.
В миг упоения, предшествующий полному забвению чувств, в Чарове разыграл
ось не сердце, а самолюбие.
Ц Ска-а-тина этот Рамирский, Ц сказал он, Ц думал отбить у меня мою Мери!
…
Ц Тогда я не была твоею, ему не у кого было отбивать моего сердца! Ц произ
несла вспыхнув Мери Нильская, вольный казак после смерти дряхлого мужа,
не испытавшая еще блага любви.
Ц Полно! терпеть не могу притворства, а письмо? помнишь, ты мне написала
: cher ami… [222] Дорог
ой друг (франц.).
не помню о чем-то… тьму нежностей!
Ц Нежностей? в то время? Я припоминаю, что я о чем-то просила; но обыкновен
ные дружеские выражения принимать за нежности! Это странно!
Ц Однако ж и Рамирский не хуже меня понял, и этого достаточно было ему, чт
об излечиться от глупости волочиться за женщиной, которая уже любит друг
ого, бежать, провалиться сквозь землю…
Ц И он… он понял это письмо по вашему смыслу?… вы показывали это письмо…
ему… как доказательство моей любви!… Ц проговорила Нильская с чувством
негодования.
Ц Что ж такое? Он, у-урод, простофиля, вдруг вздумал сондировать мои отнош
ения с тобою; я, говорит, не могу понять этой женщины, кокетствует ли она со
мною, как и со всеми, или в ней есть чувства; я, говорит, в нее страстно влюбл
ен. Мне, право, стало жаль, что его сердечные волны бьются о камень; mon cher, я гов
орю, об этом надо было подумать пораньше: на твое предложение она тебе ока
жет: engag?e, monsieur [223] З
анята, мосье (франц.).
, и только.
Ц О, боже мой, не говорите мне больше, довольно!
Ц Это что такое, ma ch?re?… Ц спросил удивленный Чаров.
Ц Ничего; как было ничего, так и есть ничего! Ц отвечала Нильская, бросив
на него взгляд презрения и удаляясь.
Ц Хм! Скажите, пожалуйста! Ц проговорил Чаров с холодной усмешкой, Ц с к
аким громом рушились нежные оковы любви! Верно, под старой кожей, ma ch?re, котор
ую ты сбрасываешь, наросла новая.
Чаров без особенного горя отретировался от Нильской, которая, встретив в
Рамирском человека по душе и по сердцу, но вдруг, без всякой видимой причи
ны, оставленная им, хотела заглушить страдание апатическим чувством к ис
кателю, выйти снова замуж и растратить душу на суету внешней жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90