Слышишь?
Ц Дорофей Игнатьич, помилуйте, уж дозвольте поприбраться с хлебом. Забо
р-то, сударь, не к спеху…
Ц Ну, молчать! Учить стал!… Как велю, так и делай!…
Ц Кто ж ослушаться будет вашей милости; оно не то что бы… да завтра же мед
снимать хотел… уж такой мед, Дорофей Игнатьич!…, Если дозволите, представ
лю…
Ц Мед… ну, разве… привози, попробую,
Ц Такой мед, Дорофей Игнатьич, что и не бывало такого! а уж как приберемся,
в день забор новый поставим, ей-богу!
Ц То-то, я долго ждать не буду. Ну, пошел!… Поди-ко ты сюда, поди! в кузовке-то
что?
Ц Черника, батюшко.
Ц А где ты набрала? В поле небось?
Ц В лесу, батюшко.
Ц А лес-то чей?
Ц Вестимо, что господской.
Ц То-то!
Ц Извольте, батюшко, отсыпать на здоровье.
Ц Отсыпать! Захочу и все возьму… Что ж ты мало набрала? а?
Ц Да неколи было; только и набрала что вот дорогой.
Ц А орехи поспели?
Ц Нет еще, сударь.
Ц На! пошла!
Отсыпав в картуз черники, Дорофей пошел к себе и высыпал чернику на стол п
еред Саломеей, которая, прислонясь к стене, сидела с поникшей головой и за
крытыми очами, как опьяневшая от горя.
Есть сердца, которые знают испуг, страх, боязнь, но в беде, вместо смирения
и терпения, ожесточаются. Это именно те высокомерные сердца, которые не с
ознают в себе ничего, кроме высоких достоинств и великих совершенств, а в
о всех других ничего, кроме глупости и подлости. Саломея, предавшись горь
ким думам о судьбе своей и унижении, в которое она поставлена, обвиняла, во
-первых, виновников своего рождения: они не умели руководить ее к счастию
жизни, не умели обставить ее тем, чем ее красота, ум и высокие чувства долж
ны были быть обставлены; потом обвиняла дураков молодых людей, которые н
е умели найти в ней; потом обвиняла свинью Федора Петровича, ко
торого черт принес в дом свататься на девушках, которых он и подметки не с
тоит; потом обвиняла мерзавца Дмитрицкого, который соблазнил ее невинну
ю душу, жаждущую истинной, безмерной, высокой любви; потом досталось Фили
ппу Савичу, сморчку, который осмелился думать сделать из нее вторую хозя
йку в доме; потом, припоминай слова Алексея, она разобрала их и убедилась,
что, верно, мерзавка Юлия Павловна и мать выведали у глупого Георгия что-н
ибудь я рассказали Филиппу Савичу; а Филипп Савич из ревности так низко п
оступил с нею. Никому не было пощады, и лицо Саломеи Петровны выражало как
ое-то озлобление и совершенно походило на опьянелость, в которой подозр
евала ее старая Маланья. Дорофей, взглянув на нее, скорчил маску, поусумни
лся и подумал:
«Врешь, мать моя, какая ты барыня… чай, просто, тово… девка, вот и все».
Ц Эй, сударыня, чернички покуда!… Ну, Маланья, что ж чаю? налила? подавай сю
да на стол; а староста принес что?
Ц Да вот же, принес два полуштофчика, да изюму, орехов, яблоков.
Ц Ставь сюда на стол… постой-ка, я попробую…
И Дорофей попробовал из каждого полуштофчика по рюмочке.
Ц Маланья, ступай, изготовь к ужину яичницу, да что-нибудь еще… покушать
вот им… что ж, сударыня, извольте!
Ц Я ничего не хочу, благодарю! Ц отвечала Саломея, вздрогнув, когда Доро
фей прикоснулся к ней рукой, потчуя чаем.
Ц А отчего ж так?
Ц Пожалуйста, дай мне покой!
Ц Ну, как угодно… я сам выпью…
И Дорофей отпил до половины чашку, долил сладкой водкой и стал прихлебыв
ать с наслаждением.
Ц А смею спросить, сударыня моя, какие разбойники ограбили вашу милость?
… Сударыня, а сударыня! Э, какая спесивая! когда говорят Ц не отвечает!… До
бро бы еще кто, а то черт знает!… Да я знать не хочу… вот барыня отыскалась к
акая! нашла тут разбойников! Так и поверили! черт ограбил…
Ц О боже! Ц вскричала Саломея, вскочив с места и бросясь к двери.
Ц Нет, пррру! Ц сказал Дорофей, вскочив вслед за ней и схватив ее за сараф
ан.
Ц Мерзавец! Ц вскрикнула Саломея вне себя.
Ц Ах, ты! да я тебя, знаешь! Ц сказал Дорофей, подняв кулак над Саломеей и п
отом толкнув ее на скамью.
Ц Помогите, помогите! Ц закричала Саломея.
Ц Молчать! Ц крикнул и Дорофей, размахнувшись снова. Саломея присела от
ужаса и замолкла.
Ц О боже! Ц произнесла сна тихо.
Ц Что, выкричала? то-то… ну, помиримся… выпьем… ну, пей! это дамская… сладк
ая…
Глаза Саломеи загорелись вдруг безумным исступлением; казалось, что она
готова была вступить в борьбу, как львица.
Ц Прочь!
Ц Фу ты, страшная какая! ну, пей, говорят тебе!
Ц О, он убьет меня! Ц вскрикнула она трепещущим голосом.
Дорофей стоял над ней, как некий герой драмы стоял над
героиней драмы с кинжалом и требовал, чтоб она выпила яд.
Саломея, как эта героиня, испугавшись кинжала, пила яд.
Ц До дна! Ц крикнул грозно Дорофей, Ц а! вот теперь вижу, что барыня! Ну, т
еперь с чайком, я не даром для тебя самовар ставил… Нет, брат, меня не надуе
шь!… Ну… что ж чайку, брат… а? небойсь, не трону… э! свалилась… слышь?…
У Саломеи закружилась голова, она без памяти упала на лавку и не чувствов
ала, как пьяный Дорофей тянул ее за рукав.
Ц Что ж, брат, надо пить… Эки разбойники… пррру! И Дорофей повалился спер
ва на лавку, потом на пол.
Ц Держи, держи! Ц кричал он Ц Маланья, держи!
Маланья вбежала, посмотрела и на Дорофея и на Саломею, покачала головой и
плюнула.
Ц Насосались! Ц проговорила она и, присев подле на лавке, выпила водочк
и из полуштофа, потом стала пить чай, потом стала все прибирать, а, наконец,
и сама свалилась на лавку подле печки и захрапела.

III

В некотором уездном городе, при городской части, жил квартальный надзира
тель Иван Иванович Тесьменко, отличнейший человек, преисправнейший по с
лужбе, вернейший муж Авдотьи Матвеевны и попечительнейший отец пяти сын
овей и шести дочерей. При всех своих достоинствах он часто страдал невин
но и в жизнь свою переменил по крайней мере двадцать родов службы. Из одно
й вытеснен, из другой уволен, из пятой сам вышел, из седьмой обстоятельств
а заставили выйти, из восьмой болезнь, из девятой жена, из десятой начальн
ик, из которой-то, кажется по лесной части, леший, просто пришел к нему и гов
орит:
Ц Иван Иванович, извольте выходить в отставку, а не то я истреблю весь ле
с, вверенный вашему благоусмотрению и надзору.
Собственно Иван Ивановичем все были довольны как нельзя больше, но женой
его никто не был доволен; даже леший, служивший с Иваном Ивановичем по лес
ной части. Авдотья Матвеевна была очень хорошая женщина; но по недоверчи
вости к мужу она всегда входила в его дела по службе и распоряжалась всем
очень умно и заботливо, однако ж это не нравилось ни начальникам, ни подчи
ненным ее мужа. Леший же недоволен был тем, что она называла всех, на кого р
ассердится, сперва лешим, а потом свиньей. «Стало быть, и я свинья?» Ц поды
мал леший и обиделся. Долго терпел, наконец, не зная чем отмстить, начал ру
бить лес. По ночам такая рубка, что чудо; глядь на утро Ц сотни самых лучши
х дерев как не бывало. Иван Иванович, смекнув, что плохо и придется отвечат
ь, принужден был подать в отставку.
В звании квартальной надзирательши Авдотье Матвеевне как-то удобнее бы
ло мешаться в разные распоряжения.
Однажды Авдотья Матвеевна, уложив детей спать, гадала в карты, что за прич
ина, что так долго Иван Иванович не возвращается от городничего; вдруг до
ложили ей, что приехал управляющий Брусницкого.
Ц А! зови-ко, зови его!… Здорово, Дорофей Игнатьич.
Ц Здравствуйте, сударыня Авдотья Матвеевна; как вас бог милует?
Ц Слава богу, слава богу, как видишь; а ты-то, батюшка, запал! Забыли свой до
м; а городских-то повинностей не мало накопилось… стыдно! ведь это всё на
ответе Ивана Ивановича… Барии гуляет в Москве, а ты-то где гуляешь, батюшк
а?
Ц Какая гульба, сударыня… такой год вышел, что избави боже!… зиму всю про
болел…
Ц Так! у кого нет отговорок в запасе!
Ц Прикажите, сударыня, матушка Авдотья Матвеевна, принять кому: куль муч
ки, две четверти овсеца да там еще разное кое-что… яичек, маслица, того-сег
о…
Ц С зимнего-то пути на летний свел, да тем, чай, и заговеемся?
Ц Помилуйте, сударыня, всё в свое время будет…
Ц То-то! дичь-то еще за тобой, а тонкий-то холст?…
Ц Привез, сударыня.
Ц Разве?
Ц Прикажете на двор въезжать?
Ц На двор, на двор.
Ц Да к Ивану Ивановичу дельцо у меня есть…
Ц Что такое?
Ц Да вот какой казус случился. Еду я четвертого дня из Саньковцев через л
ес, эдак перед закатом солнца, Ц смотрю, бежит ко мне какая-то бабенка да к
ричит: «Батюшка, помоги, разбойники режут! батюшка, гонятся за мной!» Я и от
оропел: «Садись скорей», говорю: взял ее к себе, да и припустил коня, думаю, в
правду гонятся. Приехал домой, уж ночь на дворе.
«Покорми, Ц говорю Маланье, Ц бабенку-то, да пусть переночует»; а сам пош
ел по хозяйству. Как воротился, а Маланья и говорит: «Что, батюшка, Дорофей
Игнатьич, какую ты привез, безумную али пьяную?» Ц «А что?» Ц «Да вот смот
ри на нее, все буянит! говорит, что она барыня, а не крестьянка». Ц «Ты что, г
олубушка? Ц спросил я ее, Ц откуда ты? Какие разбойники тебя ограбили?»
Ц «Как ты смеешь, говорит, называть меня голубушкой; ты знаешь, кто я?» Ц «
Нет, не знаю, сударыня». Ц «А вот я тебе покажу!» Ц да как ухватит бутылку
со стола да в меня было, я так и обомлел, насилу выскочил в двери; безумная, д
умаю, и велел припереть двери да стеречь до утра. Как рассвело, отворили дв
ери, а она лежит без памяти, вся, как огонь, красная. Ну, думаю, как умрет, Ц б
еда! Пойдут следствия: откуда взялась да кто уморил. Я скорей ее на воз, да и
сюда. Хочу просить Ивана Ивановича, чтоб в часть ее взяли.
Ц Вот то-то, Дорофей Игнатьич, бог-то, и попутал тебя; ведь если б не такой с
лучай, ты бы и не подумал приехать.
Ц Помилуйте, матушка, у меня уж и подвода была готова, а тут вот как черт на
вязал обузу. Да уж будьте уверены, что то само по себе, а это само по себе; я т
олько буду вас просить, чтоб Иван Иванович приказал взять ее у меня с рук д
олой.
Ц Дунька! Ц крикнула Авдотья Матвеевна, Ц сбегай-ко скорей… Э, да вот о
н идет.
Ц Это чтo за человек? Ц спросил Иван Иванович, входя в комнату.
Мы не станем описывать наружности Ивана Ивановича, чтоб читатель сам себ
е вообразил в мундирном сюртуке добрейшую наружность, не совсем уклюжую
, на которой время исказило уже все черты доброты, так что с первого разу м
ожно было подумать, что Иван Иванович и сердит, и привязчив, и невесть что
еще. Дорофей низменно поклонился, а отвечала за него Авдотья Матвеевна:
Ц Ты не узнал управляющего имением Александра Ивановича Брусницкого.

Ц А! ну, что скажете?
Ц Ничего, сударь Иван Иванович; привез кой-что гостинцу вашей милости.
Ц Спасибо, спасибо; а чего привезли?
Ц Ну, что привез, то и привез; а вот лучше поговори-ко с ним, у него просьба д
о тебя.
Ц Да, батюшка Иван Иванович, не оставьте вашей милостью: вещь пустая, да я
больно перепугался.
Ц Что такое? говори.
Ц Изволите ли видеть, ехал я третьёва-сь или, бишь, четвертого дня…
Ц Постой, постой, я расскажу, что тебе трудиться в другой раз; вот видишь, И
ван Иванович, Дорофей Игнатьич ехал себе в деревню через лес, где разбойн
ики водятся…
Ц И не думают водиться! Ц пробормотал Дорофей про себя.
Ц Вдруг бежит баба какая-то и кричит: «режут!»
Ц Постой, матушка, Ц перервал Иван Иванович, Ц нечего и продолжать, я ви
жу, что тут дело касается до исправника, а не до меня.
Ц Да дай, батюшка, кончить! так и рвет с языка!
Ц А пожалуй, говори, только я вижу, что дело до меня не касается.
Ц Вот видите ли, сударь, я вам доложу в коротких словах, Ц начал было Доро
фей.
Ц Позволь уж мне досказать: не люблю, начав слово, не кончить… Изволишь в
идеть, он спас бабу от разбойников да привез домой, а оказалось, что она су
масшедшая, не ест, не пьет…
Ц Все-таки надо освидетельствовать; а что, я, что ли, поеду в уезд свидетел
ьствовать?
Ц Да дай кончить! Ц сердито произнесла Авдотья Матвеевна.
Ц Она, сударь, умерла было! Ц начал было Дорофей.
Ц Свидетельства-то, или, как бишь, следствия-то, он и боится, Ц перервала
Авдотья Матвеевна, Ц так для этого и привез ее сюда.
Ц Куда? Ц спросил Иван Иванович.
Ц Куда! сюда, говорят тебе!
Ц То есть к нам? ко мне? пошел, брат, пошел, а не то я проводить велю!… мертвую
привез из уезда в город, в мой квартал, свалить беду на мою шею!
Ц Помилуйте, живехонька, сударь, она только больна.
Ц Все равно!
Ц Выслушай прежде, да потом кричи!
Ц Позвольте уж мне, матушка Авдотья Матвеевна, рассказать, в чем дело.
Ц Рассказывай! ты думаешь, он тебя лучше поймет?
Ц Только не извольте гневаться, батюшка Иван Иванович… дело, сударь, пус
тое…
При этих словах Дорофей вынул из кармана бумажник, отвернулся немножко и
з учтивости в сторону.
Ц Дело, сударь, пустое…
И Дорофей рассказал, что спасенная им женщина, верно, какая-нибудь беглая
или сумасшедшая, заболела опасно, и он, из боязни, чтоб она не умерла и не за
вязалось из этого следствие, привез ее в город с тем, чтоб попросить Ивана
Ивановича взять ее в часть.
Ц Нельзя, любезный друг, нельзя! Ц сказал Иван Иванович.
Ц Ах, батюшка, да отчего ж нельзя? Ц крикнула Авдотья Матвеевна.
Ц Ты, матушка, с ума сошла! тело поднято в уезде, а не на улице, да если б и на
улице, да не в моем квартале, так мне плевать на него.
Ц Помогите, батюшка, посоветуйте, как мне быть… да если б тело, а то не тело
, ведь она еще живехонька…
Дорофей положил что-то на стол и низко поклонился.
Ц Чудные вы люди, Ц оказал Иван Иванович, смягчив голос, Ц добро бы это
случилось в моем квартале, ну, тогда бы знали, как поступить.
Ц Ах, боже мой, да она теперь в твоем квартале и есть! Кто ж знает, что. она пр
ивезена, Ц сказала Авдотья Матвеевна, удивляясь, что муж ее из пустяков д
елает затруднения.
Ц Лежи она на улице, дело другое, дозор бы поднял Ц и
прямо в часть!
Ц Слушаю, Иван Иванович, Так уж я исполню, как изволили сказать…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90