Машенька глубоко вздохнула и открыла глаза.
Ц Ах, сударыня, а мы думали, что ты соснула.
Ц Няня, Ц проговорила Машенька, Ц какой это офицер здесь был?
Ц Это, сударыня, вишь, доктор.
Ц Доктор? какой же это доктор, это офицер со шпагой.
Ц При шпаге, при шпаге; у полковых-то, верно, такой обычай: кому-нибудь из н
их надо править и докторскую должность…
Ц Ах, как страшно, нянюшка! Он меня шпагой-то не убьет?
Ц Христос с тобой! вот еще придумала. Ты посмотрела бы, что за добрейший ч
еловек, да какой ласковый, тихой; я не знаю, для чего он и шпагу-то носит? раз
ве что вот против французов, чтоб не напали… Ах, да, ведь барыня велела мне
доложить, как ты проснешься, сударыня; доктор-то хочет посмотреть на тебя,

Ц Ах, нет, нет, няня! не говори!… Ц вскрикнула Машенька обычным своим звон
ким голоском.
Ц Боже мой, что с ней! Ц вскрикнула Анна Федоровна и побежала к дочери.
Иван Данилович бросился вслед за ней, вообразив, что с больной сделался п
рипадок. Но когда он вошел в двери, Машенька лежала уже спокойно, закрыв гл
азки.
Ц И не думала кричать, сударыня, Ц шептала няня на вопрос Анны Федоровн
ы, отчего вскрикнула Машенька, Ц и не думала.
Ц Ох, врешь!
Ц Ей-ей! она спросила только про доктора.
Анна Федоровна присела подле постели и знаком просила садиться и Ивана Д
аниловича.
Он сел против нее; ему хотелось бы, не сводя глаз, смотреть на больную, набл
юдать, как она вдыхает обыкновенный душный воздух комнаты, а выдыхает из
себя как будто благовония счастливой Аравии; но странно, что-то мешает ем
у взглянуть на нее.
Иван Данилович не мог отдать себе отчета, что мешает ему смотреть на боль
ную; но, наконец, понял.
«Зачем она тут сидит, мешает только мне!» Ц подумал он.
Иван Данилович уселся и сидит, молчит, забыл о своей обязанности посетит
ь полковницу и двух больных офицеров, забыл о квартире, о денщике, о всем з
абыл, у него в голове одно: «Хоть бы на одну минуту вышла она!…»
Анна Федоровна совсем другое думает: «Какой попечительный человек!»
Но ей ужасно как хотелось поговорить с Иваном Даниловичем, как с новым че
ловеком, о разных разностях, а как с доктором о некоторых своих недугах.
Ц Она, кажется, уснула, Ц прошептала она, Ц не оставить ли ее? Пойдемте в
залу.
Ц Ах, нет, Ц отвечал Иван Данилович тихо, Ц я посижу тут; вы извольте идт
и, может быть вам нужно по хозяйству…
Ц Нисколько, Ц сказала Анна Федоровна Ц я уж всем с утра распорядилась
.
Иван Данилович глубоко вздохнул.
Ц Приготовить бы свеженькой водицы, Ц сказал он.
Ц Есть; вот только сейчас принесли. Иван Данилович еще тяжелее вздохнул.

Ц Да, позвольте, Ц сказал он, Ц это какая вода? сырая?
Ц Как сырая?
Ц То есть не отварная?
Ц Нет.
Ц Так, пожалуйста, прикажите отварной принести из самовара.
Ц Сейчас, сейчас велю вскипятить.
Анна Федоровна вышла приказывать, а Иван Данилович с трепетным сердцем у
стремил было пытательный взор на больную, но Машенька вдруг взглянула.
Иван Данилович вздрогнул, смутился, схватил сткляночку с лекарством, нач
ал отсчитывать в пустую рюмку капли; но нет возможности: одна, две, три… и в
друг как плюхнет.
«Ах, господи! кажется, тут будет десять!» Ц думает он; впился глазами в гор
лышко пузырька, чтоб отсчитать еще пять капель. Но перед глазами как будт
о залетали мухи, руки дрожат, капли как будто исчезли из пузырька, перелил
ись в него самого и каплют с лица. «Господи! Ц думает он, Ц зачем я пропис
ал капли!…»
И Иван Данилович опять с усилием смотрит на горлышко пузырька, но руки ос
лабели от напряжения, опустились.
Ц Вода, вода, Ц шепнула под ухо ему Анна Федоровна. Он вздрогнул.
Ц Нет, уж позвольте, Ц сказал он, Ц я пойду принесу пилюльки…
И он, забыв свою шляпу, бросился почти бегом домой. К счастию, у калитки нав
стречу ему Филат.
Ц Ах, барин, это вы! Ц крикнул Филат, которого он сбил было с ног, Ц полков
ница прислала, пожалуйте!… А шляпа-то, сударь?
Ц Ax!… Ц проговорил Иван Данилович, схватившись за голову, Ц я и забыл.
Заботливый Филат вбежал в дом и добыл барскую шляпу.
Иван Данилович стоял у ворот и думал, в каком виде прописать лекарство вм
есто капель.
«Пилюли? Ц думал он, Ц нет! избави боже! остановится еще в горле… Порошоч
ки? горькой, неприятный вкус… Микстурку? еще хуже: неравно поднимет рвоту
…»
Взяв шляпу из рук Филата, Иван Данилович ни с места, продолжает думать, как
ое бы лекарство прописать больной, чтоб оно было ей приятно.
Ц Лучше всего в виде прохладительного питья…
Ц Что ж вы, сударь, к полковнице-то?
Ц Ох, уж эта мне… надоела! Ц крикнул Иван Данилович, Ц не хочу, ну, не пойд
у, черт с ней!
Ц Да как же это можно, Иван Данилович! Ц сказал Филат, Ц ведь это невозм
ожно, сударь: полковница требует вас к себе, а вы не пойдете.
Ц Причуды только одни! Брось больных для нее, да беги!… Да я не хочу, ну, не х
очу, вот и все! Ц продолжал Иван Данилович, идя задумавшись к себе на квар
тиру.
Ц Да ведь что ж, Иван Данилович, хоть бы и причуда, вам-то что за дело! Ц пр
одолжал Филат, Ц в службе-то, говорят, не рассуждай. Если полковница треб
ует лекарства, что вам жаль, что ли, его? Да хоть всю полковую аптеку выпей, э
ка беда!… Да куда ж вы идете? Извольте идти к полковнице.
Ц А! Ц произнес Иван Данилович с сердцем, махнув рукой, и пошел на кварти
ру полкового командира.
Полковница в самом деле была неисповедима в своих причудливых болезнях.
Кроме настоящей тягости, у нее поминутно проявлялись какие-то побочные
тягости: то тягость в голове, то под ложечкой, то тягость в руках и в ногах, т
о тягость во всей; то какие-то тягостные мысли мучили ее, словом, она тягот
илась всем; то «как это несносно, поминутно в глазах офицеры!», то «как это
скучно, никто не хочет прийти! своих офицеров надо звать! никакой преданн
ости!…», то «к чему это все навытяжку!», то вдруг «какая вольность! садится
без приглашения!…»
Полковник был славный человек, но жена его сбила с толку, и он стал как мая
тник: то добр, ласков и внимателен, то угрюм, привязчив и груб.
По наружности полковница была премиленькое существо, воплощенная добр
ота и приятность, как говорится: невозможно не любить такого ангела! Но, хо
рош конь, конь, каких мало бывает, да с норовом: прямо, ровным шагом идет, сла
вно идет; но чуть вожжой направо, а он налево; чуть нукнешь» а он на дыбы или
стал Архимедовым рычагом, с места не сдвинешь. Такова была и полковница: п
ротив собственного побуждения и желания она не умела ходить; ни обстояте
льства, ни приличие, ни дружба, ни любовь, ни необходимость Ц ничто не сме
й ей понукать, тотчас на дыбы, а потом в слезы и в постелю.
И вот бегут за Иваном Даниловичем. Бывало, Иван Данилович бежит сам, а тепе
рь Филат насилу его уговорил.
Приходит. Видит: лежит полковница почти без чувств, бледная, страждущая, т
яжело дышит.
Ц Что такое-с? Ц спрашивает он у полковника.
Ц А бог ее знает, Ц отвечает полковник, пожимая плечами.
Иван Данилович щупает пульс Ц пульс так и колотит. Но вот вылетел глубоч
айший вздох, вот открыла глаза.
Ц Что вы чувствуете? Ц спрашивает Иван Данилович. Страждущая молчит, тя
жело дышит, прикладывает руку к голове.
Ц Вы чувствуете боль в голове?
Ц Да! Ц отвечает она наконец.
Ц Под ложечкой у вас не болит?
Ц И под ложечкой, Ц произносит полковница слабым голосом, и вдруг слезы
, всхлипыванье.
«Хм!» Ц подумал с досадой Иван Данилович, торопливо выходя в другую комн
ату писать рецепт.
Ц Что? Ц спросил полковник.
Ц Ничего, полковник; это маленький нервный припадок, спазмы. Я пропишу ка
пельки…
Ц Да помилуйте, все ничего, Ц крикнул полковник. Ц Это ничего всякой де
нь повторяется! Нервное расстройство! да ведь это болезнь?
Ц Конечно-с,
Ц Ну, так что ж тут ваши капельки? Черта ли в ваших капельках! Вы мне лечите
ее фундаментально.
Иван Данилович знал полковника; рассуждать с ним в минуты сердца нельзя,
все равно что на огонь лить масло. Капельки не нравились полковнику, капе
льки пустяки, сказал ой. И Иван Данилович прописал порошки.
Ц Вот-с, через час по порошку.
Ц Да это до меня не касается, Ц сказал полковник, Ц вы как знаете, так и д
авайте.
«Ах ты, господи! Ц подумал Иван Данилович, Ц сиди тут как привязанный».

Ц Вот-с, легонькие порошочки, Ц сказал он, подходя к страждущей, Ц когд
а принесут, сделайте одолжение принимайте через час; а я сейчас возвращу
сь.
Ц Куда вы? Нет, нет, нет…
Ц Мне нужно навестить одну опасно больную.
Ц Нет, нет, нет! Сядьте!… Покуда я приду в себя… Здесь… нет человека, которы
й бы позаботился обо мне… Все думают только о самих себе да о своем спокой
ствии. Я хоть умирай!
Ц Не расстроивайте себя такими мыслями… Ц начал было увещевать Иван Д
анилович.
Ц Не расстроивайте!… Поневоле расстроишься!… Никто не хочет принять уч
астия!…
Ц Помилуйте, возможное ли это дело… как не принимать участия…
Ц Ах, не говорите, пожалуйста!… Женщина несчастное создание! на ее долю т
олько страдания да болезни… и больше ничего! Мужчина свободен, мужчина ч
то хочет делает, никому не дает отчету, живет да наслаждается жизнью… а же
нщина, я, например, что я такое? прикованная невольница… поят, кормят… и бу
дь довольна, считай это счастием!
Ц Помилуйте, зачем же так думать.
Ц А как же, по-вашему, думать?
Ц У мужчины свои обязанности; служба, ответственность…
Ц Служба! Ах, какая трудная вещь!
Ц Помилуйте-с, Ц начал было Иван Данилович.
Ц Да нет, полноте, не противоречьте мне! Я не могу переносить пустых прот
иворечий!… Ах, господи, какая боль!… За лекарством целый день проходят! И п
риказать некому, чтоб прибавили шагу!… Только учебный шаг и в голове!…
Иван Данилович закусил язык и молчал. И от нетерпения скорее отделаться
от полковницы думал: «Господи, что не несут так долго лекарство!»
Но вот принесли. Он схватил порошок, всыпал в рюмку воды, размешал.
Ц Не угодно ли выкушать?
Ц Ах, терпеть не могу лекарства! Ц проговорила полковница, приподнимая
голову. Ц Фу! какая гадость!… я этого не могу принимать!… Нет, нет, нет! Поди
те вы прочь с этим… тошно!… Дайте скорей воды!… Ах, боже мой, боже мой! Никако
го нет участия к человеку!…
«Вот, поди лечи фундаментально!» Ц говорил сам себе Иван Данилович, стоя
подле полковницы и не зная, что говорить, что делать. Ц Так позвольте, я пр
инесу капельки, Ц проговорил он, наконец.
Ц Те горькие-то?
Ц Нет-с, я пропишу сладенькие, вроде сыропцу.
Ц Сладкое лекарство, фу!… Слушать, так тошно…
Ц Так какое-нибудь наружное средство…
Ц Катаплазмы? нет, пожалуйста, избавьте от них!
Ц Нет, просто можно… припарки… согреть полотенце.
Ц Ну, хорошо.
«Слава тебе господи!» Ц подумал Иван Данилович.
Он думал этим отделаться. Но припарки то горячи, то холодны; вот и сиди, слу
шай докучную сказку да пригоняй теплоту.
Терпение Ивана Даниловича лопнуло. «Ой-ой-ой! Ц подумал он, Ц попадет та
кая жена! Избави бог! не женюсь!»
И с этой мыслью вдруг исчезла в нем сила тяжести, и ему стало легко. Невиди
мая нить, которою тянуло его к больной Машеньке, как будто порвалась, он вз
дыхал, зевал, но по обычаю терпеливо уже сидел, как сестра милосердия, у пр
ичудливой полковницы.
Поздно уже его отпустили. Утомленный, он отправился домой. Только что он в
двери:
Ц Иван Данилович, Ц сказал ему Филат, Ц от Волиных раз десять присылал
и, я все говорил, что полковница при смерти больна, так вам нельзя; так и бар
ышня-то, говорит человек, умирает.
Ц Нет, спасибо! Эти мне умиранья вот здесь сидят. И Иван Данилович показа
л на затылок.
Ц Ну, как изволите, в самом деле не растянуться: от полковницы-то вы всегд
а приходите словно в мыле. Жаль только эту барышню-то; говорят, что такая а
нгельская душа… да что ж делать: на то воля божья. Умрет так умрет.
Ц Постой, Ц сказал Иван Данилович Филату, который уже насилу стянул с н
его один, точно смоченный водою рукав мундира, Ц постой… я пойду.
Ц Да вы хоть бы отдохнули сперва.
Ц Нет, пойду.
Ц Эге, вот он стучит опять.
Ц Скажи, что я сейчас приду.
И Иван Данилович натянул снова рукав, схватил шляпу и бросился в двери.
Ц Батюшка, сударь, помилуйте, Ц начал было умоляющим голосом присланны
й человек.
Ц Иду, иду, любезный!
Через несколько минут Иван Данилович утирал уже лицо платком, входя в по
кой, где лежала Машенька.
Ц Иван Данилович! Ц прошептала мать, встретив его, Ц умерла было без ва
с!
Иван Данилович подошел к больной, взял ее за руку, и все жилки забились в н
ем, когда она вздохнула, очнулась и взглянула на него.
Ц Что вы чувствуете? Ц спросил он.
Ц Ах… теперь ничего, Ц произнесла тихим чудным голосом Машенька.
Ц Не противно ли вам лекарство, я пропишу другое?… Ц сказал Иван Данилов
ич, напуганный неугодой вкусу полковницы.
Ц Ах нет, оно такое приятное, Ц отвечала Машенька, не сводя томного взор
а с Ивана Даниловича, Ц как приму, так и лучше мне…
У Ивана Даниловича забилось сердце: в Машеньке встретил он первого пацие
нта, которому угодил вкусом лекарства. Приятно ли в самом деле медику вид
еть, как морщатся да еще и плюют на подносимую чашу здравия. В словах: лека
рство приятно, по душе Ц заключалось торжество Ивана Даниловича, его пр
офессии и всей науки.
Ц Ангел! Ц произнес он невольно про себя; но известно, что при напряжени
и нервов чувства ужасно чутки; Машенька слышала, что он сказал, взглянув н
а нее с умилением сердца.
И вот Иван Данилович почти не отходит от ложа Машеньки. Ей все лучше и лучш
е; ей только дурно тогда, когда долго задерживает его у себя полковница.
Ц Ах, как вас долго не было, Ц говорит она ему, Ц я было без вас умерла.
В самом деле болезнь Машеньки была особенного роду: редкому медику случа
ется понимать ее. Каждый стал бы пичкать лекарством; но Иван Данилович по
нял, что болезнь ее есть именно та болезнь, которую из пассивной должно об
ращать в хроническую, и постоянно, неутомимо, неотлагаемо наблюдать за н
ею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90