Тот же Багрицкий словно захлебывается от радости,
рассказывая о массовых убийствах русских людей:
"Их нежные кости сосала грязь.
Над ними захлопывались рвы.
И подпись на приговоре вилась
Струей из простреленной
головы..."
Литераторы малого народа готовы похоронить всю Россию.
Романтика убийств русских людей воспевается и в поэме Багрицкого
"Смерть пионерки" (1932):
"Возникай содружество
Ворона с бойцом, -
Укрепляйся мужество
Сталью и свинцом.
Чтоб земля суровая
Кровью истекла,
Чтобы юность новая
Из костей взошла".
Интеллигенты, предавшие Русский народ и ввергшие его в
пучину бедствий, не желали принимать на себя вину за эту трагедию, а
пытались переложить ее на плечи простых людей, которые, мол, темны,
реакционны и не способны к прогрессу. Возникло большое число
литераторов, которые намеренно искаженно, глумливо и тенденциозно
изображают русских людей. Для типичного представителя этой категории
литераторов М. Зощенко русские люди - сплошное серое быдло,
безликие статисты, носители множества грехов и грешков, которые он с
удовольствием описывает. "Раскрывая" мелочность, пошлость,
недалекость, глупость, жуликоватость своих персонажей, он не оставляет
им никаких положительных чувств, кроме права на грех. Положительное
содержание героев Зощенко - только в человеческих слабостях. Не
остается места ни Богу, ни национальным идеалам, ни народным
традициям. Зощенко - атеист, он издевается над Православием
(например, рассказ "Исповедь"), глумится над религиозными чувствами
русских людей.
Такие же чувства владеют и Ильфом и Петровым, создателями
классических антирусских книг "Золотой теленок" и "Двенадцать
стульев". Среди русских людей, представленных в них, нет ни одного
положительного персонажа. Все они подаются в искаженном, глумливом,
издевательском виде. Русские интеллигенты, бывшие купцы, чиновники,
священники, показаны недалекими, глуповатыми, алчными, вороватыми,
способными на любую подлость. Положительны только коммунисты,
представители советской власти, чекисты и милиционеры. Все остальные
(а это вся Россия) - сомнительные, требующие постоянного контроля.
Характерная черта литераторов малого народа - воинствующее
безбожие и стремление поглумиться над Русской Церковью.
Один из организаторов "Цеха Поэтов" - группы акмеистов -
поэт Сергей Городецкий принял активное участие в антиправославной
пропаганде, публикуя низкопробные поэмы и фабрикуя плакаты с
хулиганскими виршами против Русской Церкви и Патриарха типа:
"Крепка рабочая рука:
Тих Тихон - ибо есть Че Ка".
В конце 30-х годов большевистскому акмеисту поручают
написать новый текст к опере М.И. Глинки "Жизнь за Царя". Городецкий
с готовностью выполнил заказ еврейского интернационала, безнадежно
испортив гениальное произведение и исказив главную мысль
композитора, который, как и все коренные русские люди того времени,
отождествлял Царя с Родиной.
Поэты малого народа выдумывают самые бредовые проекты
будущего России. Большинство хотят превратить ее в подобие США.
Справедливые оценки об Америке С. Есенина как о железном Миргороде,
царстве пошлости и серости литераторы малого народа воспринимают
враждебно.
Поэт Л. Мартынов, например, мечтал об отделении Сибири от
России, вынашивая бредовые идеи о жителях Сибири как о каком-то
особом народе. "Не упрекай сибиряка, что у него в кармане нож, ведь он
на русского похож, как барс похож на барсука". Презрение к
крестьянской жизни вело к созданию выдуманных образов суперменов.
Сродни этим антирусским проектам была и красная, скучная,
антипатриотичная романтика писателя А. Грина, придававшего своим
персонажам чувство тоски о прекрасном мире, который расположен где-
то вдали от России.
Практически большая часть деятелей культуры малого народа
входила в тот или иной политический клан или, как тогда говорили,
"ходила" к тем или иным большевистским вельможам - Пильняк к
Ежову, Мандельштам к Бухарину, Горький "дружил" со многими
вождями, а особенно с Ягодой. По мере вхождения в тот или иной
правящий клан уровень жизни приближенных к правителям еврейского
интернационала писателей, художников, деятелей науки заметно
возрастал. Как отмечал, например, К. Чуковский в своем дневнике за 1931
год: "Похоже, что в Москве всех писателей повысили в чине. Все завели
себе стильные квартиры, обзавелись шубами, любовницами, полюбили
сытную жизнь. В проезде Худ. Театра против здания этого театра
выстроили особняк для писателей".
К началу 30-х годов активно действовали несколько
литературных объединений, среди которых особой антирусской
направленностью отличались два - Российская Ассоциация
пролетарских писателей (обычно именуемая как РАПП) и "Литературный
фронт". Руководство первой состояло преимущественно из еврейских
писателей и литераторов, таких, как Л. Авербах, А. Афиногенов, В.
Ермилов, В. Киршон, Ю. Либединский, А. Селивановский, В. Сутырин, Л.
Левин и др.
Рапповцы считали себя политическими представителями партии
большевиков в литературе и всеми силами проводили в ней "партийную
линию". Руководство его долгое время пользовалось особой поддержкой
высшего эшелона власти. Главный руководитель РАППа "кремлевский
барчонок". Л. Авербах был племянником Я. Свердлова, а его родная
сестра Ида состояла замужем за Г. Ягодой. Любимец и идейный
воспитанник Л. Троцкого, Л. Авербах представлял собой ярого русофоба,
претендовавшего на управление всей российской литературой. Для этого
литературного начальника было характерно отрицание классической
русской литературы, традиций добротолюбия и гуманизма, неприятия зла
и насилия. Авербах пропагандирует чуждые русской литературе чувства
ненависти и презрение к добротолюбию и гуманизму. "Рассуждения о
социалистическом гуманизме, - заявлял он, - слышим мы сегодня от
некоторых интеллигентских писателей, стремящихся действительно
искренно идти вместе с нами. Они признают и классовую борьбу, но
говорят не о классовой ненависти, а о гуманизме...". Авербах, как и
многие его соратники, понимает классовую борьбу не просто как
стремление уничтожить враждебные классы, но и как необходимость
искоренить идеи, традиции, идеалы исторической России. Он один из
первых обосновывает понятие "социальный заказ" как постоянную
готовность писателя совершать погром традиционной русской культуры.
Авербах и другие руководители РАППа выдвигают целый ряд воистину
погромных лозунгов, каждый из которых был предназначен не столько
создавать новое, сколько разрушать старые, традиционные основы
русской литературы. Вот некоторые из них: "Союзник или враг" (громи
всех чуждых, т.е. русских), "Одемьянивание советской поэзии"
(установление для русских поэтов образца в виде вульгарных виршей Д.
Бедного), "Создание Магнитостроя литературы" (графомания
производственных романов), "Призыв ударников в литературу" (чтобы
научить писателей), "Диалектико-материалистический творческий метод"
(написание произведений по классовой схеме и борьба с дворянско-
буржуазной литературой, под которой понималось все лучшее, что было
создано в России в XIX - начале XX века). Для народных крестьянских
поэтов самым мягким ярлыком рапповцев был "мужиковстующие", ну а
за наклеиванием ярлыков "враг пролетарской культуры" и "враг
пролетариата" следовали репрессии ОГПУ, которое возглавлял Г. Ягода.
Другое антирусское объединение литераторов малого народа -
"Литературный фронт" ("Леф") хотя и враждовал с РАППом, по своей
антирусской направленности ничем от него не отличался. Его
руководители - прежде всего А. Безыменский, И. Беспалов, Вс.
Вишневский, М. Гельфанд, Г. Горбачев, А. Горелов, А. Зонин, А.
Камегулов, Н. Свирин - прославились классическими антирусскими
сочинениями.
Антирусские литературные объединения стремятся заглушить все
мало-мальские ростки русского сознания в литературе. М. Пришвин,
Алексей Толстой, Пантелемон Романов, Николай Заболоцкий, В.
Шишков, Андрей Платонов, Михаил Булгаков и другие подвергаются
постоянной травле не только в рапповских журналах "На литературном
посту", "Октябрь", "Молодая гвардия", но и также в журналах других
объединений - "Леф", "Красная Новь", "Новый мир", "Звезда".
В 20-е годы засилье еврейских критиков в литературе стало
абсолютным. Даже космополитически настроенный Маяковский, когда
речь заходила о критиках, не стесняясь, говорил: "Все они Коганы".
Евреи монополизировали практически все журналы. Так, В. Полонский
редактировал три журнала - "Новый мир", "Красная нива", "Печать и
революция", о чем В. Маяковский с тонкой иронией говорил, что тот
"редактирует и "Мир", и "Ниву", и "Печать", и "Революцию".
Сформировалась целая когорта критиков и литераторов, готовых травить
любое проявление самобытного русского таланта.
Свою ненависть к русскому они прикрывали разными ярлыками
"кулацкой литературы", "отсутствием классового подхода" (О. Бескин, А.
Безыменский, Б. Розенфельд и т.п.), а также лозунгами борьбы против
"кумачовой халтуры", "фальши", "буржуазного индивидуализма" Л.
Авербах, Б. Бухштаб, Б. Беккер, А. Горнфельд, И. Гроссман-Рощин, С.
Дрейден, В. Ермилов, К. Зелинский, П. Коган, А. Лежнев, Г. Лелевич, И.
Машбиц-Веров, Н. Насимович-Чужак, М. Ольшевец, А. Селивановский,
Д. Тальников, Ю. Юзовский.
Особой оголтелой критике подвергались С. Есенин, А. Толстой,
Н. Сергеев-Ценский, А. Чапыгин, М. Пришвин, М. Шолохов.
"Не было омерзительнее и паскуднее времени в литературной
жизни, чем время, в которое мы живем, - писал С. Есенин. - Тяжелое
за эти годы состояние государства... выдвинуло на арену литературы
революционных фельдфебелей... (которые трубят)... около семи лет об
одном и том же, что русская современная литература
контрреволюционна...". Эти фельдфебели поучают русских писателей,
что и как им писать.
Ярчайшим выразителем "еврейской школы критики" был В.
Шкловский, заслуживший брезгливое презрение многих русских
писателей. Ахматова и Блок, например, считали, что он принадлежит к
тому "бесчисленному разряду критиков, которые, ничего не понимая в
произведениях искусства, не умея отличить хорошее от плохого,
предпочитают создавать об искусстве теории, схемы - ценят то или иное
произведение не за его художественные качества, а за то, что оно
подходит (или не подходит) к заранее придуманной ими схеме". А
схема эта была изначально космополитической и антирусской. Все, что не
укладывалось в нее, и прежде всего национально-русское восприятие
жизни и патриотическая позиция, объявлялось проявлением
черносотенства, ретроградства и антисемитизма.
Наряду с большевистским руководством литературой правители
еврейского интернационала стремятся взять под полный контроль все
другие сферы культуры и искусства, и прежде всего кино, которому
новый режим придавал особое значение. С 15 по 21 марта 1928 года в
Москве проходило Всесоюзное партийное совещание по кино. Среди его
участников было распространено письмо восьми видных
(преимущественно еврейских) кинематографистов - Г. Александрова и
С. Эйзенштейна (к тому времени поставивших "Стачку", "Броненосец
Потемкин", "Октябрь"), В. Пудовкина ("Мать", "Конец Санкт-
Петербурга"), Г. Козинцева и Л. Трауберга ("Шинель"), А. Роома ("Бухта
смерти"), С. Юткевича ("Кружева"), А. Попова ("Два друга, модель и
подруга").
В этом письме представители культуры малого народа требовали
усиления планового идеологического руководства и создания "боевого"
органа по управлению советским искусством. Восемь советских
кинематографистов задавали риторический вопрос:
"Во всех областях государственной работы революция
установила единое руководство и единый план. Это одно из самых
крупных достижений пролетарской революции, позволяющее проводить
твердую идеологическую диктатуру на всех фронтах социалистического
строительства. Использована ли эта возможность на участке кино?" И
сами на него отвечали: "Нет..." "Планового идеологического руководства
нет...
Для проведения единого идеологического плана необходимо
создание авторитетного органа, планирующего продукцию
кинопромышленности.
Наличие Главреперткома не исчерпывает данной потребности,
поскольку он является органом не руководящим, не планирующим, а
только принимающим готовую продукцию или готовый
производственный план.
Для этой ответственной работы нужен красный культурник.
Руководящий орган должен быть прежде всего органом политическим и
культурным и связанным непосредственно с ЦК ВКП(б).
Для подобной организации идеология будет не таинственной
синей или, вернее, "красной" птицей, которую тщетно пытаются поймать
за хвост теперешние руководители. Идеология - это не "философский
камень", а ряд конкретных мероприятий в деле строительства
социализма, анализируемых и сводимых партией на каждый данный
момент в ряд конкретных практических тезисов. Кинематографическое
оформление этих тезисов должно быть законным пределом для
метафизических исканий идеологии "как таковой".
Итак, должен быть создан непосредственно при Агитпропе ЦК,
организованно ставящий перед производственными организациями
исчерпывающие задания политического и культурного порядка.
Этим будут изжиты хаотические репертуарные метания
производственных организаций, на которые ляжет лишь
производственное и хозяйственное оформление полученных директив с
установкой на коммерческую рентабельность.
Только подобное разграничение на два органа, политически-
планирующий и хозяйственно-выполняющий, будет диалектически
вырабатывать здоровые условия роста советской кинематографии".
Таким образом, создавалась "идеологическая диктатура",
призванная защитить искусство малого народа от творческой стихии
искусства Русского народа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154