Во многих
местах России раскулачивание приобрело зловещий характер прямого
грабежа, надругательства над личностью. Крестьянину некуда было
пожаловаться, не на что было опереться, он был поставлен фактически
вне закона. Личность крестьянина, называемого кулаком, представлялась
официальной пропагандой в виде страшного злодея, грабящего,
убивающего, не гнушающегося никакими средствами. Изо дня в день
создавался образ врага, которому приписывались все государственные
неурядицы и административная несостоятельность режима. Кулаком (или
подкулачником) мог быть назван любой крестьянин, не желавший
записываться в колхоз. Вокруг самостоятельного крестьянского хозяйства
возникал зловещий вакуум. Запуганные и дезориентированные лживой
пропагандой, люди шарахались от крестьян-единоличников.
В избу крепкого крестьянина приходили колхозные активисты
представители пролетарских слоев села и "передовых рабочих" из города.
Эти люди описывали имущество, инвентарь, скот, нажитые не за один
десяток лет. По данным, приведенным в официальном источнике, общая
сумма имущества, конфискованного у крестьян и переданного колхозам,
составила более чем 400 млн. рублей. Однако в эту цифру не входило
имущество, не попавшее в неделимые фонды колхозов и разошедшееся
по рукам активистов и сельского пролетариата (просто разворованное
ими). Значительное распространение имела передача конфискованных
домов за символическую плату сельским пролетариям. Так, в
Березовском районе Одесского округа в начале 1930 года колхозникам
предоставляли 165 конфискованных домов, батракам - 105. По
нашим ориентировочным подсчетам, общая стоимость конфискованного
и расхищенного у раскулаченных крестьян имущества в годы
коллективизации составила не менее 1 млрд. рублей. Кроме того, у
крестьян конфисковали личные сбережения в сберкассах.
Некоторая часть крепких крестьян не дожидалась, пока ее
раскулачат, бежала сама, часто бросая дом и имущество (ибо продавать
его строго запрещалось).
Из данных, приводимых в источниках, следует, что за четыре
года "коллективизации" в отдаленные районы было выселено около 300
тыс. крестьянских семей, т.е. около 1,5 млн. человек.
Эти данные преуменьшены во много раз и, по-видимому,
соответствуют общему числу высланных крестьян, размещенных в
спецпоселках и в необжитых районах страны, созданных с целью
эксплуатации труда сосланных при рудниках, шахтах, строительстве
дорог и пр. Однако через спецпоселки прошла только сравнительно
небольшая часть крестьян. Кроме того, названная цифра, естественно,
не включала крестьян, заключенных в трудовые лагеря и тюрьмы.
Всего же за годы "коллективизации" и "раскулачивания" были
сосланы примерно 8-10 млн. крестьян, несколько миллионов -
заключены в лагеря и тюрьмы, более миллиона - расстреляны. В целом
же, учитывая также массовое "самораскулачивание", выражавшееся в
бегстве из деревни не дожидаясь официального раскулачивания, общее
число лиц, прямо пострадавших в результате политики
"раскрестьянивания", достигло не менее 15 млн. человек. Конечно, общее
число пострадавших крестьян было гораздо больше. Разорение
крестьянских хозяйств, резкое снижение уровня жизни вынуждали
широкие крестьянские массы покидать свою деревню. По данным
официальных источников, за 1928-1938 годы покинули деревню и
поселились в городе 18,7 млн. крестьян.
Тысячи, миллионы свидетельств о том, как планомерно,
последовательно осуществлялось физическое уничтожение (геноцид)
русского крестьянства, его древнего уклада, великой трудовой культуры.
1929 год... Раздели, разули, раскулачили, отобрали скот, лошадей
и полуголодных повезли в вагонах для перевозки скота в далекую
Сибирь.
По приезде на станцию посадили на лошадей и так стали гнать,
что если выпадет беременная женщина из саней или маленький ребенок,
то никто их уже не подбирал, они оставались в тайге в лесу, а обоз гнали
галопом дальше. Выгрузили всех, снег выше пояса, и сказали: стройте
себе поселок, построите - выживете, не построите - подохнете здесь, и
никто о вас не узнает, потому как вы - враги советской власти.
Даже в официальных докладах, всегда склонных приукрашивать
действительность, приводятся воистину вопиющие факты нечеловеческих
условий, издевательства и надругательства над крестьянами-
спецпереселенцами.
"Заброска, расселение и использование труда спецпереселенцев,
говорится в докладе наркомюста Н.В. Крыленко, - происходят
беспланово и без надлежащего учета. Расселяются спецпереселенцы в
местах, непригодных по климатическим и другим природным условиям
для ведения сельского хозяйства, а использование труда
спецпереселенцев на производстве и в промышленности происходит
беспорядочно.
Жилищное строительство ведется крайне медленно. И
переселенцы сплошь и рядом находятся в зимнее время в летних казармах
и зданиях бывших церквей, банях, шалашах, землянках и палатках,
абсолютно перегруженных, и антисанитарное состояние жилищ почти
общее явление.
Снабжение переселенцев продуктами питания и промтоварами
находится в плохом состоянии.
Медобслуживание и культурно-просветительная работа
поставлена из рук вон плохо..."
Из докладной записки помощника начальника ГУЛАГа ОГПУ
Белоногова начальнику ГУЛАГа ОГПУ Когану.
Такое положение было характерно для всех мест расселения
крестьянских семей.
Оперуполномоченный ОГПУ по Уралу А. С. Кирюхин и
начальник областного комендантского отдела Н.Д. Баранов докладывают:
"За отсутствием надлежащего питания, медицинского контроля и
обслуживания большая часть спецпереселенцев, потерявшая
трудоспособность, не могла обеспечить выполнение плана лесозаготовок,
вследствие чего леспромхоз дал распоряжение о привлечении на
лесозаготовки всех без исключения спецпереселенцев, без различия пола
и возраста, установив нормы выработки даже для детей 12-летнего
возраста и стариков 2-2,5 кубометра в день, тогда как средняя норма
выработки для взрослого рабочего устанавливалась 3 кубометра в день.
По этой причине спецпереселенцы, чтобы выполнить нормы выработки,
оставались для работы в лесу целыми сутками, где зачастую замерзали,
обмораживались, подвергаясь массовым заболеваниям. На складах в это
время остались неизрасходованными в значительном количестве
телогрейки, полушубки и т.д. Не получая медицинской помощи,
надлежащего питания и нормальных жилищных условий, к концу
лесозаготовок они окончательно стали нетрудоспособными и в
большинстве своем инвалиды.
В силу указанных выше причин выполнение спецпереселенцами
норм выработки было, естественно, невозможным. Однако местные
партийные и лесозаготовительные организации стали на путь резких
репрессий. Для этой цели... (предоставлялись)... карательные функции в
отношении спецпереселенцев даже хозорганам (десятникам и куренным
мастерам), как, например, производство ими арестов, уменьшение
продпайка и т.д.
Все это создало обстановку и условия произвола и
издевательства над спецпереселенцами со стороны работников низового
аппарата... Повсеместно в каждом спецпоселке были созданы арестные
помещения, куда беспричинно, а зачастую из личных корыстных
побуждений заключались переселенцы всех возрастов, содержались там в
нетопленных помещениях, раздетыми, по несколько суток и без пищи,
там же систематически избивались и подвергались всевозможным
истязаниям, что приводило к полному упадку физической деятельности
спецпереселенцев и смертным случаям... Все эти беспричинные
издевательства в основном сводились к физическому истреблению
переселенцев..."
Таким образом, в спецпоселениях и лагерях погиб цвет русской
нации - самые активные, трудолюбивые и способные к сельскому труду
русские крестьяне. На многие десятилетия подорван национальный
потенциал Русского народа.
О трагедии русской деревни в городах, а тем более за границей
было известно мало, до ушей горожанина доходили только звуки
победных фанфар, но не крики обезумевших от жестокости и голода
крестьян.
Жена одного советского посла, приехавшая в Москву в 1931
году, рассказывает, как в самом центре столицы возле Никитских ворот
увидела.
Имущественной основой вновь организуемых колхозов явилось
конфискованное имущество "раскулаченных" крестьян. Официально
средний размер доли стоимости имущества "раскулаченных" крестьян в
неделимых фондах колхозов составляла 34,4%. На самом деле доля
конфискованного имущества в неделимых фондах превышала 40%.
Полной ясности, как объединяться в колхозы и как в них
хозяйствовать, ни у кого не было. При коллективизации, как правило,
полностью обобществлялись все земельные угодья, нередко даже
приусадебные участки. Обобществлялся весь сельскохозяйственный
инвентарь, рабочий скот, а часто и продуктивный скот. При отсутствии
общественных помещений скот оставлялся у владельцев под сохранные
расписки. Допускалось пользование лошадьми и для личных целей в
свободное от работы в колхозе время.
Подсобное хозяйство колхозников допускалось как временная
мера. В будущем предполагалось полное обобществление имущества
крестьян вплоть до жилых построек.
Обобществленные сельскохозяйственный инвентарь, рабочий и
продуктивный скот и т.п. у крестьян, вошедших в колхозы, фактически
становились одним из видов собственности государства. В постановлении
ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года общественная собственность -
государственная и так называемая колхозно-кооперативная объявлялась
основой колхозного строя. Имущество колхозов и кооперативных
организаций (урожай на полях, общественные запасы, скот,
кооперативные склады и магазины и т.д.) было приравнено по своему
значению к государственному имуществу. За использование колхозной
собственности в личных целях, а также за расхищение ее были назначены
строжайшие кары, вплоть до расстрела.
В период коллективизации осуществляется одно из самых
страшных преступлений большевистского режима - уничтожается
существовавшая с глубокой древности русская крестьянская община.
Община ликвидируется, когда две трети ее членов загонялись в колхоз.
Все сельскохозяйственные земли и имущество общего пользования
передавались в колхоз, а несельскохозяйственные земли и имущество,
предприятия и общественные здания переходили к сельским советам.
Однако нет более нелепого представления о том, что колхозы явились
наследниками общины. Колхозы возникли на развалинах общины и
являлись ее антиподом, ибо колхозы были организациями
принудительного и зачастую почти бесплатного труда, тогда как труд в
общине носил свободный, самостоятельный и инициативный характер. В
общине крестьянин работал на самого себя, в колхозе он становился чем-
то вроде кабального крепостного. Полностью уничтожалось
самоуправление, испокон веков существовавшее в общине, а внутренний
режим колхозов подчинялся произвольным разнарядкам районных
партийных органов.
В начале 30-х годов большевистский режим устанавливает
твердый контроль над всеми крестьянскими хозяйствами, как
общественными, так и единоличными. Все они получают
централизованно разработанные плановые задания, являющиеся и для
колхозников, и для единоличников строго обязательными.
Заготовительные цены на сельскохозяйственные продукты
устанавливались государством в 3 и более раз ниже себестоимости
продукции, не возмещали понесенных затрат и вели к убыткам.
Экономические отношения между крестьянством и органами советской
власти в значительной степени натурализуются.
Глава 70
Страх. - Принуждение. - Террор. - Государственное
управление лагерей. - "Чистки". - Принудительный труд. - Введение
паспортной системы. - Унизительные ограничения и устрашающее
законодательство.
"Величайшая ошибка думать, - писал Ленин Л.Б. Каменеву в
марте 1922 года, - что НЭП положит конец террору. Мы еще вернемся к
террору и к террору экономическому".
Ленин и другие большевистские вожди неустанно призывают к
усилению репрессий. В августе 1922 года, выступая на XII конференции
РКП(б), Зиновьев заявлял, имея в виду всех сопротивлявшихся
большевизму: "Когда головни догорают, попытайтесь затоптать их
сапогами и вы заглушите их совсем".
В годы правления еврейского интернационала страх,
принуждение, террор были главными движущими силами общественной и
личной жизни.
В популярной в те годы пьесе Н. Афиногенова "Страх" один из
персонажей профессор Бородин заявляет, что сейчас "общим стимулом
поведения 80% всех обследованных (граждан страны. - О.П.) является
страх". Остальные двадцать - рабочие-выдвиженцы. Они хозяева
страны, им нечего бояться, "за них боится их мозг... Мозг людей
физического труда пугается непосильной нагрузки, развивается мания
преследования. Они все время стараются догнать и перегнать. И,
задыхаясь в непрерывной гонке, мозг сходит с ума или медленно
деградирует".
Страх царствует повсюду, пропитывает все поры общества,
парализуя творчество, самостоятельность, инициативу,
предприимчивость. "Молочница, - говорит Бородин, - боится
конфискации коровы, крестьянин - насильственной коллективизации,
советский работник - непрерывных чисток, партийный работник боится
обвинений в уклоне, научный работник - обвинения в идеализме,
работник техники - обвинения во вредительстве. Мы живем в эпоху
великого страха. Страх заставляет талантливых интеллигентов отрекаться
от матерей, подделывать социальное происхождение... Страх ходит за
человеком. Человек становится недоверчивым, замкнутым,
недобросовестным, неряшливым и беспринципным... Кролик, который
увидел удава, не в состоянии двинуться с места... Он покорно ждет, пока
удавные кольца сожмут и раздавят его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154