Пропагандисты СВБ требовали отказа
от показа художественной стороны произведений антирелигиозного
искусства, усматривая в этом новую форму "обожествления", соблазн
которой заставит трудящихся верить в Бога. В методических материалах
СВБ предлагалось "размещение предметов религиозного культа в
хранилищах... в таком духе, чтобы не утомлять внимание посетителя
излишними мелочами из области истории, культуры, искусства, быта и
т.п... будет лучше, если подо все будет подведен единый фундамент
классовой роли религии и этой точки зрения показаны отдельные детали".

В результате погромной политики большевиков и активной
деятельности СВБ уже к 1928 году общее число приходов Русской
Православной Церкви сократилось на одну треть. В 1928 году закрыто
534 церкви, в 1929 - 1119 церквей. В 1930 закрытие церквей
продолжалось с нарастающими темпами. В Москве из 500 храмов к 1
января 1930 года оставалось 224, а через два года - только 87. В
Рязанской епархии в 1929 году было закрыто 192 прихода, в Орле в 1930
не осталось ни одной православной церкви. Не менее трети закрытых
церквей были взорваны и разобраны без остатка. Сожжены и уничтожены
миллионы икон и церковных книг, около 400 тыс. колоколов.
Несмотря на огромные масштабы культурных погромов и
массовые репрессии русских священнослужителей, в середине 1932 года
лидеры антирусского движения осознали, что объявленная ими пятилетка
по полному обезбоживанию страны провалилась. Несмотря на закрытие
многих храмов, количество верующих в стране продолжалось оставаться
очень высоким. Если не было храмов, службы велись в частных домах
или даже в лесу (батюшки приносили с собой антиминс и все остальное,
необходимое для службы).
В 1929 году, по секретным данным Антирелигиозной комиссии
ЦК ВКП(б), 120 млн. советских граждан, или 80% всего населения СССР,
были верующими. Даже среди молодежи от 49 до 60% относили себя к
верующим. Данные на начало 30-х годов практически не изменились.
Православная вера сохранялась, только верующие становились
осторожнее и как бы уходили в глубокое подполье.
2 июля 1932 года на заседании руководящего органа СВБ под
председательством М. Губельмана был рассмотрен вопрос "О директивах
к составлению второй пятилетки СВБ". В документе декларировалась
цель к 1937 году достигнуть "по-настоящему полного обезбоживания
СССР".
В первый год намечалось добиться закрытия всех духовных школ
(они сохранялись только у обновленцев) и лишения священнослужителей
продовольственных карточек; во второй - провести массовое закрытие
русских церквей, запретить написание религиозных сочинений и
изготовление предметов культа; на третий - выслать всех "служителей
культа" за границу (а точнее, расстрелять); на четвертый - закрыть
оставшиеся храмы всех религий; на пятый - закрепить достигнутые
"успехи".
М. Губельман и отдел НКВД, ответственные за разрушение
Русской Церкви, получили от Политбюро самые широкие полномочия.
Началась новая, еще более сильная кампания по массовому закрытию
церквей, аресту, высылке и ссылке священнослужителей, членов
церковноприходских советов, всех православных активистов. Была
арестована и подвергнута репрессиям большая часть епископов. Каждый
год закрывалось по нескольку тысяч, а в одном только 1937 году - 8 тыс.
церквей.
В 1937 году аресты охватили подавляющую часть духовенства,
на этот раз они не миновали и обновленцев. Арестованным
предъявлялись самые фантастические обвинения: в заговорах, шпионаже,
саботаже, терроре. Архиепископа Смоленского Серафима (Остроумова)
обвинили в том, что он возглавил банду контрреволюционеров. Подобные
обвинения предъявлены были митрополиту Нижегородскому Феофану
(Тулякову), епископу Орловскому Иннокентию (Никифорову).
Арестованных епископов чаще всего расстреливали. В 1936-1939 годах
погибли митрополиты Серафим (Чичагов), Серафим (Мещеряков),
Константин (Дьяков), Серафим (Александров), Евгений (Зернов),
архиепископ Питирим (Крылов), епископы Варфоломей (Ремов), Никон
(Пурлевский), Никон (Лебедев). В 1938 году в застенках НКВД скончался
митрополит Анатолий (Грисюк).
В 1937 году расстреляны протопресвитеры Николай Арсеньев и
Александр Хотовицкий - в прошлом настоятель и ключарь Храма
Христа Спасителя в Москве. В лагерях погибли крупнейший русский
патролог профессор Московской духовной академии И.В. Попов и
тысячи других священнослужителей и церковных деятелей.
В последнюю волну систематического антирусского террора
попал и П.А. Флоренский, последние годы служивший в ВСНХ по
научной части. Его арестовали еще ночью 24 февраля 1933 года в
Сергиевом Посаде без предъявления каких-либо обвинений и вместе с
ним незаконно увезли всю его ценнейшую библиотеку. Его долго
держали на Лубянке, затем выслали, переводили с места на место и,
наконец, отправили на Соловки. Когда жена спросила, за что его
арестовали, посланный сказал: "За то, что он доказал, что Бог есть".
К концу 30-х годов большинство из оставшихся в живых
священнослужителей находилось в тюрьмах, лагерях и ссылке. Церковная
организация была разгромлена. По всей России сохранилось только 100
соборных и приходских храмов. Не осталось ни одного монастыря. В
Малороссии - три процента из числа дореволюционных приходов. Во
всей Киевской епархии в 1940 году оставалось два прихода с тремя
священниками, одним дьяконом и двумя псаломщиками, в то время как в
1917 году епархия насчитывала 1710 церквей, 23 монастыря, 1435
священников, 277 дьяконов, 1410 псаломщиков, 5193 монашествующих.
Тем не менее даже в этих тяжелейших условиях русские православные
люди продолжали верить в возрождение Святой Руси.
В 1930 году архиепископ Феофан Полтавский суммировал
пророчества, полученные им от старцев, способных презирать будущее:
"Вы меня спрашиваете о ближайшем будущем и о грядущих
последних временах. Я не говорю об этом от себя, но то, что мне было
открыто старцами. Приход антихриста приближается и уже очень близок.
Время, разделяющее нас от его пришествия, можно измерить годами,
самое большее - десятилетиями. Но перед приходом Россия должна
возродиться, хотя и на короткий срок. И Царь там будет, избранный
Самим Господом. И будет он человеком горячей веры, глубокого ума и
железной воли. Это то, что о нем нам было открыто. И мы будем ждать
исполнения этого откровения. Судя по многим знамениям, оно
приближается; разве что из-за грехов наших Господь отменит его и
изменит Свое обещанное. Согласно свидетельству слова Божия, и это
тоже может случиться".
Глава 72
Разгром русской культуры. - Запрет народного календаря. -
Разрушение русской школы. - Борьба с русским языком. Уничтожение
исторической памяти. - Массовые погромы народных святынь и
художественных ценностей. - Русское искусство на продажу за
границу.
В 1929 году специальным постановлением СНК, подписанным
Рыковым, отменялись все народные праздники и объявлялось, что "в день
Нового года и в дни религиозных праздников (бывших особых дней
отдыха) работа производится на общих основаниях".
Приказом свыше происходит окончательная ломка сложившегося
веками трудового ритма - чередования труда, отдыха, праздников. В
"Настольном крестьянском календаре на 1930 год" призывалось
полностью отказаться от старых народных традиций и перейти на новый
календарь... Дело культурно-просветительских организаций и
деревенских ячеек "Союза воинстующих безбожников" - развить свою
работу так, чтобы крестьяне были привлечены в дни религиозных
праздников к общественной работе".
Вместо русского народного календаря в конце 1920-х начале
1930-х годов вводится совершенно искусственный производственный
табель-календарь, по которому вся человеческая жизнь рассматривается
только с позиций кабального производства. Традиционные воскресенья и
праздники были отменены. Перечеркивается весь опыт Русского народа.
Советский производственный табель-календарь состоял из 360 дней, т.е.
72 пятидневок. Остальные пять дней было ведено считать праздничными.
Праздничные дни приурочивались к советским памятным дням и
революционным праздникам: 22 января (день смерти Ленина), 1 и 2 мая, 7
и 8 ноября. По сути дела, страна обратилась к древнеегипетскому
календарю, времен фараонов и построения пирамид. Разница только в
том, что в египетском календаре все пять праздничных дней относились
на конец года.
Официально это мероприятие получило силу закона
постановлением от 26 августа 1929 года "О переходе на непрерывное
производство на предприятиях и учреждениях СССР", а в просторечии
стало называться "непрерывкой". Согласно этому постановлению,
работники каждого предприятия и учреждения разбивались на 5 групп.
Каждой группе устанавливался день отдыха в каждую пятидневку на весь
год, т.е. после четырех дней работы. Семидневная неделя заменяется
пятидневкой.
"Утопия стала реальным делом, - восхищенно писал в 1930 году
в книге "На злобу дня седьмого" еврейский писатель Лев Кассиль. -
Непрерывная производственная неделя выбила наше время из
календарного седла. С уничтожением сонного провала, которым был
седьмой, воскресный день, страна пребывает в постоянном
бодрствовании". По данным, приводимым М. Горьким в начале 30-х
годов, непрерывкой были охвачены 66 процентов рабочих.
Однако сразу стало ясно, что подобная трудовая неделя
несостоятельна, хотя бы в силу невозможности запрограммировать в
неизменную систему гибкие, меняющиеся процессы жизни. Уже 21
ноября 1931 года принимается постановление "О прерывной
производственной неделе в учреждениях", по которому разрешалось
переходить на шестидневную прерывную производственную неделю.
Устанавливаются постоянные выходные дни 6, 12, 18, 24 и 30-го числа
каждого месяца.
Однако, как и пятидневка, шестидневка полностью нарушала
традиционную семидневную неделю с общим выходным днем в
воскресенье.
Тем не менее подобная противоестественная рабочая неделя
просуществовала до 1940 года.
Одним из главных актов в погроме русской культуры еврейским
интернационалом стали разрушение национальной русской школы и
замена ее механизмом оглупления молодого поколения. Большевистские
идеологи провозглашают: "учебники должны быть изгнаны из школы",
"труд и учеба должны быть объединены". Упраздняется предметно-
урочная система обучения. Вводится "бригадный метод", при котором
отвечал один "член бригады", а оценку получали все. Вместо старых
учебников подготавливаются жалкие пособия Гурвича и Гангнуса,
создававшие идеальные условия для оглупления учащихся.
"Единственный правильный путь, - заявлял еврейский профессор А.П.
Пинкевич, - забыть на время все, что было написано в области
педагогики". "Не следует щадить религиозные чувства", - провозглашал
зам. наркома просвещения М.Н. Покровский. А его последователь А.Б.
Залкинд предлагал отказаться от старой морали и этики и
руководствоваться только классовыми интересами, под которыми
еврейские большевики подразумевали интересы своего слоя. Выводы
новой морали были таковы: убийство противника революции - законное,
этическое убийство, дети должны перевоспитывать отцов; выбор
"полового объекта" должен соразмеряться с классовой полезностью.
С целью стравить поколения русских людей, настроить детей
против отцов новые "педагоги" рекомендуют учить детей доносить на
своих родителей. Созданная в 1918 году детская пионерская организация
рассматривается большевиками как инструмент борьбы со старшим
поколением русских людей. Группа еврейских большевиков (некоторые
из них имели отношение к убийству царской семьи) в Свердловске
(Екатеринбурге) создает выдуманный образ Павлика Морозова,
четырнадцатилетнего русского мальчика - пионера, донесшего на своего
отца за помощь кулакам и за это убитого ими. На самом деле подоплека
событий была совсем иная. Мальчик не был пионером. А заявление на
своего отца написал в отместку за мать (и по ее просьбе), которую тот
бросил. Тем не менее большевистская пропаганда многомиллионными
тиражами распространила ложь о герое-пионере. "Пионерская правда" и
другие детские издания публикуют сотни писем с призывами доносить на
старших.
Борьба за уничтожение Русского народа и его культуры в 20-е-
начале 30-х годов приобретает чудовищные формы. Физический геноцид
русских людей уже не мог удовлетворить антирусские силы. На повестку
дня поднимается вопрос об искоренении самого русского языка.
Проведенные в революцию и 20-е годы реформы языка затруднили
восприятие новыми поколениями русских людей многовекового
культурного и письменного наследия. В 1930 году наступает новый этап
искоренения русского языка. По инициативе А. В, Луначарского
начинается подготовка к латинизации русского языка. В статье
"Латинизация русской письменности" Луначарский писал: "Отныне наш
русский алфавит отдалил нас не только от Запада, но и от Востока, в
значительной степени нами же пробужденного... Выгоды,
представляемые введением латинского шрифта, огромны. Он дает нам
максимальную международность, при этом связывает нас не только с
Западом, но и с обновленным Востоком".
Варварскую идею подхватывают многие интеллигенты "малого
народа". Выходят статьи и книги с обоснованием латинизации. В 1932
году некто И. Хансуваров выпускает даже монографию "Латинизация
орудие ленинской национальной политики". При Главнауке Наркомпроса
создается специальная подкомиссия по латинизации русской
письменности, которая объявила русский алфавит "идеологически
чуждой социалистическому строительству формой графики",
"пережитком классовой графики XVIII-XIX веков русских феодалов,
помещиков и буржуазии", т.е. "графики самодержавного гнета,
миссионерской пропаганды, великорусского национал-шовинизма и
насильственной русификации".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154