Создатели "культуры малого народа" с фанатичной
иудаистской ненавистью требуют немедленной ликвидации Русской
Церкви. Один из творцов "культуры малого народа" художник-футурист
К. С. Малевич, назначенный Лениным охранять памятники искусства в
России, заявлял: "Церковь должна быть немедленно закрыта как частная
торговля... Нужно разбить семью, ибо всякий, родившийся в
коммунистическом обществе, уже принадлежит обществу и его
воспитанию. Таким образом мы придем к беспредметному миру,
очищенному от всякой старой формы, и выйдем к суперматерии новой
формы предметного мира... Да здравствуют красные вожди современной
жизни и красное творчество искусства нового".
В качестве "кузницы кадров" деятелей "новой культуры"
большевики создают свои высшие учебные заведения -
Коммунистический университет им. Я. М. Свердлова и Институт красной
профессуры, ставшие одними из главных центров активной антирусской
деятельности, три четверти учащихся которых были нерусскими.
Никакого серьезного образования, кроме начетнического знания
основных работ партийный руководителей, эти заведения не давали, но
служили началом успешной карьеры большевистских функционеров.
Условия обучения в старых русских университетах резко
ухудшились. Многие профессора и преподаватели были репрессированы,
умерли с голоду или бежали. Учебные помещения не отапливались,
студенты голодали. Деятельность многих учебных заведений
терроризировали студенты-недоучки, чаще всего евреи, выступавшие в
роли комиссаров и снабженные мандатами от большевистского
руководства. В Киевском университете, например, рассказывает И.
Бунин, "все в руках семи мальчишек первого и второго курсов. Главный
комиссар - студент киевского ветеринарного института Малич.
Разговаривая с профессорами, стучит кулаком по столу, кладет ноги на
стол. Комиссар высших женских курсов - первокурсник Кин, который
не переносит возражений, тотчас орет: "не каркайте!" Комиссар
политехнического института постоянно с заряженным револьвером в
руке" (И. Бунин. Окаянные дни).
Литература "малого народа" подводит идейные основы под
злодейские "идеалы" большевистских палачей. Обосновывает, защищает
и восхваляет массовые убийства и террор Чека, поругание русских
святынь. Литераторы "малого народа" радуются разрушению Российской
державы, доносами, клеветой, травлей стремятся разделаться с русскими
людьми, осмелившимися защищать поруганную Родину.
Литераторы "нового типа" гордятся своей дружбой с самыми
одиозными фигурами большевистского режима - Троцким,
Дзержинским, Каменевым, Зиновьевым, а особенно с чекистами -
Менжинским, Ягодой, Аграновым, Бокием, Л. Рейснер. Большие и малые
большевистские вожди, их супруги и подруги открывают, свои салоны, в
которых прикармливают и опекают писателей и художников. М. Горький,
В. Маяковский, В. Мейерхольд, 3. Райх, С. Третьяков, А. Мариенгоф,
В.Луговской, В. Князев, М. Кольцов, Г. Серебрякова, М. Шагинян, В.
Катаев и множество других литераторов "малого народа" считают за
честь появляться в салонах большевистских палачей, соревнуются друг с
другом в желании угодить новым господам. Конечно, в этом стремлении
угодить чувствовался не только шкурный интерес, была здесь и своя идея,
патологическая опьяненность, национальная увлеченность погромным
вихрем над Россией, желание участвовать в этом погроме, более того -
быть впереди идущими.
"Сердца единой верой сплавим,
Пускай нас мало, не беда! -
Мы за собой идти заставим
К бичам привыкшие стада!
"..."
Чего жалеть рабов - солдат
С душою бескрылою и куцей?
Пусть гибнут сотнями, добрят
Поля грядущих революций!"
(В. Князев (по матери - Высоцкий). Красное Евангелие)
Восхищение насилием, кровью, произволом чрезвычаек в
большевистских поэтах этого времени переходит в настоящую
психопатию, например у Мариенгофа и Маяковского.
"Святость хлещем свистящей нагайкой и хилое тело Христа на
дыбе вздыбливаем в Чрезвычайке", - захлебывается в исступлении
Мариенгоф, кощунственно выкликая:
"Кровью плюем зазорно
Богу в юродивый взор.
Вот на красном черным:
- Массовый террор!
Метлами ветру будет
Говядину чью подместь
В этой черепов груде
Наша красная месть".
(1919 год)
Не менее кощунственны и противоестественны образы В.
Маяковского, призывающего к борьбе за разрушение исторической
России и всего христианского мира, послать на смерть и своих отцов.
"А мы, - заявлял Маяковский, -
Не Корнеля с каким-то
Расином -
Отца, -
предложи на старье меняться, -
мы
и его
обольем керосином
и в улицы пустим -
для иллюминаций".
Или:
"Теперь
Не промахнешься мимо
Мы знаем кого - мети!
Ноги знают, чьими
Трупами
Им идти".
Конечно, главную роль в этом "искусстве" нового времени
играют покровители муз, сами претендующие на творчество. Ф.
Дзержинский и его заместитель В. Менжинский пишут стихи. Известным
графоманом был нарком просвещения масон А. Луначарский,
сочинивший, в частности, немало бездарных пьес, которые он, пользуясь
служебным положением, заставлял ставить на сценах театров.
Драматические произведения сочиняют известные чекистские палачи
Раскольников и Лацис, собственноручно расстрелявший сотни русских
людей (этот написал пьесу "Последний бой. Революционная хроника в
пяти действиях, семи картинах").
Этот чекист, по воспоминаниям знавшего его торгпреда в Латвии
Г. Соломона, когда слышал расстрелы, "жмурился в сладкой истоме" и
"нежным и тонким голосом" выражал чувство удовлетворения. А
начальник Особого отдела ВЧК М. С. Кедров, замешанный в убийствах
тысяч русских людей, после своей "работы" любил музицировать вместе
с профессиональными музыкантами.
Мероприятия большевистской власти распространяются и на
"реформирование русского языка". Уже в 1918 году осуществляются
варварские эксперименты, ставящие своей целью якобы
"усовершенствование русского языка". Меняются традиционные,
признанные народом формы орфографии, грамматики, синтаксиса.
Главная цель этих экспериментов - прервать русскую речевую
традицию, создать предпосылки для ликвидации русского языка как
средства общения народов России, затруднить восприятие новыми
поколениями русских людей многовекового культурного и письменного
наследия.
В 1918 году Ленин настаивает на закрытии Большого театра в
Москве, резко критикуя предыдущее решение СНК (принятое без него) о
сохранении Большого театра.
С особым рвением большевистские комиссары обрушиваются на
культурное наследие Русского народа. Под лицемерными лозунгами о
спасении наследия осуществляются самые варварские мероприятия по его
уничтожению.
Невосполнимый урон национальному историческому достоянию
нанес подписанный Лениным 12 апреля 1918 года декрет Совнаркома "О
памятниках республики". Этот декрет стал одной из главных установок
антирусской власти по планомерному уничтожению памятников и
святынь Русского народа. Ленин придавал этому декрету особое
значение. В письме П.П. Малиновскому, и. о. народного комиссара
имуществ Республики, он уже в начале мая требует отчета: "Почему
вопреки постановлению СНК... не начаты в Москве работы 1) по
хорошему закрытию царских памятников? 2) по снятию царских орлов?"

Ленин как главный погромщик исторической России дает личный
пример по уничтожению культурных ценностей. В 1918 году в
Московском Кремле он с помощью соратников разрушил памятник в
виде креста невинно убиенному великому князю Сергею Александровичу,
созданный по рисункам замечательного русского художника В. М.
Васнецова. Как описывает очевидец, "Владимир Ильич ловко сделал
петлю и накинул ее на памятник. Взялись за дело все, и вскоре памятник
был опутан веревками со всех сторон.
- А ну, дружно! - задорно скомандовал Владимир Ильич.
Ленин, Свердлов, Аванесов, Смидович, другие члены ВЦИК,
Совнаркома и сотрудники немногочисленного правительственного
аппарата впряглись в веревки, налегли, дернули - и памятник рухнул на
булыжник..."
Весной 1918 года большевистские комиссары вынашивают идею
создания директивного органа по управлению художественной жизнью
России. Душой нового начинания стали художники Д. Штеренберг, Н.И.
Альтман, П.В. Кузнецов, искусствовед Н.Н. Лунин.
Уже летом 1918 года одним из характерных актов
"руководителей искусства" стало постановление об уничтожении ряда
памятников русским государственным деятелям, имевших большую
художественную ценность: Александру II в Кремле (скульптор А. М.
Опекушин, создатель знаменитого памятника Пушкину на Тверской),
Александру III возле Храма Христа Спасителя (скульптор А. М.
Опекушин), герою русско-турецкой войны 1877-1878 годов М.Д.
Скобелеву (скульптор П.А. Саманов), великому князю Сергею
Александровичу, убитому террористом (автор В. М. Васнецов). Погром
русских святынь и памятников в первые годы антирусской революции,
позднее получивший громкое название "ленинского плана
монументальной пропаганды", продолжался в Петрограде, где к концу
1918 года снесли памятник и бюст великих князей Николая Николаевича
и Николая Александровича, бронзовый бюст перед фасадом Лицея его
основателя - Императора Александра I, у Александровской и
гомеопатической больниц бюсты Александра II - основателя и
попечителя обоих заведений. Ненавидевшие русскую армию
большевистские варвары уничтожили памятник "Питомцам Академии
Генерального штаба" перед его зданием.
Там же, в Петрограде, в начале 1919 года прошла серия погромов
памятников Петру Великому. У Адмиралтейства снесли два памятника
один с изображением эпизода спасения Петром I лахтинских рыбаков, во
время которого Царь простудился и заболел смертельно; другой "Царь-
плотник" с фигурой молодого Петра во время обучения корабельному
делу. На Охте ликвидировали памятники Петру - в плотницкой
корабельной слободе, а перед зданием Нового Арсенала - с
изображением Петра I в полный рост, опирающегося на ствол пушки.
Погромы русских святынь в Москве и Петрограде стали
сигналом к погромам по всей России.
Уже в 1918 году большевики открывают широкую торговлю
культурными ценностями, принадлежащими Русскому народу.
Скупочные пункты драгоценных металлов и камней в Западной Европе
заполонились огромным количеством ценностей из России. Они текли
туда как официальным, так и неофициальным путем в виде изделий или
уже переплавленными в слитки. Таможенники, осматривающие
прибывающие из России пароходы, сообщали, что лично видели ящики,
набитые золотой и серебряной церковной утварью: крестами, чашами,
дискосами, наугольниками евангелией, наложенными в спешке, кое-как,
причем по оставшимся следам можно с уверенностью сказать, что они
уминались ногами. На одной из еврейских улиц города Перы (Италия)
русские евреи братья Миримские организовали выставку-продажу
полученной через Внешторг церковной утвари. Во многих городах
Европы открывались магазины, торгующие картинами, фарфором,
бронзой, серебром, коврами и другими предметами искусства,
вывезенными из России. В Стокгольме, например, таких магазинов было
до шестидесяти, Христиании - двенадцать. Множество таких магазинов
появилось в Гетеборге и других городах Швеции, Норвегии, Дании.
В феврале 1920 года особым решением советского правительства
создается Гохран (Государственное хранилище ценностей) для
"централизации хранения и учета всех принадлежащих РСФСР
ценностей, состоящих из золота, платины, серебра в слитках и изделиях
из них, бриллиантов, цветных драгоценных камней, жемчуга". Согласно
этому решению, все советские учреждения и должностные лица
обязуются сдать в Гохран в течение трехмесячного срока все имеющиеся
у них на хранении ценности. Таким образом, осуществлялась
концентрация огромного количества ценностей, принадлежавших
русским людям, и использовалась большевиками для особых валютных
операций и закулисных коммерческих расчетов. В систему Гохрана
привлекаются такие видные еврейские большевики, как, например,
убийцы царской семьи Я.X. Юровский и П.Л. Войков (член коллегии
Наркомвнешторга).
После издания декрета "О реорганизации и централизации
архивного дела в РСФСР" (июнь 1918) планомерно стал осуществляться
еще один этап искоренения исторической памяти Русского народа -
уничтожение его архивов, и особенно архивов военной славы.
В 1918-1919 годах, якобы за неимением транспортных средств и
денег для вывоза ценного архивного груза в Петроград, уничтожаются
фонды воинских частей бывших Царскосельского, Петергофского и
Гатчинского гарнизонов, в том числе Собственного Его Императорского
Величества полка, сожжен архив лейб-гвардии Драгунского полка. А
зимой 20-го года фонды документов лейб-гвардии Измайловского полка
передаются на топливо в самом Петрограде.
В октябре 1918 года по указанию СНК архивы военного
ведомства в порядке соблюдения принципа централизации переходят в
руки Наркомпроса, т.е. масона Луначарского. Принимали дела от
комиссии наркомвоена и учитывали в пудах. Спустя почти год, 12
сентября 1919 года, издан циркуляр Главархива с постановлением
коллегии о выявлении подлежащих уничтожению архивных фондов ввиду
кризиса в Бумпроме. В течение последующих трех месяцев в одном
только Лефортовском архиве в Москве было сдано в макулатуру свыше
20 тыс. пудов архивных дел. Вот этот неполный перечень "макулатуры":
именные списки генералов и старших офицеров с 1880 года по 1913
год - 2000 пудов;
месячные донесения войсковых частей начиная с 1793 года 4000
пудов;
дела Комиссариатского и Провиантского департаментов с 1811 года
по 1865 год - 2000 пудов;
формулярные списки офицеров Русской Армии с 1849 года по 1900
год - 4500 пудов;
дела русско-турецкой войны 1877-1878 годов - 2500 пудов;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154