Не прекращались преследования русских поэтов. В 1932 году
ГПУ сфабриковало "дело сибирской бригады" контрреволюционеров, по
которому было арестовано шесть поэтов, и среди них замечательный
русский стихотворец Павел Васильев.
Большевистские власти и литераторы малого народа ненавидели
П. Васильева за его русский поэтический талант. Как и С. Есенина, они
преследовали и травили его, провоцируя на резкие поступки. В 1935 году
еврейский поэт-русофоб Джек (Яков) Алтаузен в присутствии Васильева
оскорбительно отзывался о русских женщинах, хамски разговаривал с
дочерью художника Кончаловского и за это получил от русского поэта
несколько сильных оплеух. Возмущенные литераторы малого народа
написали донос в компетентные органы, опубликовав его в газете
"Правда". Враги русской культуры потребовали "принять решительные
меры против хулигана Васильева, показав тем самым, что в условиях
советской действительности оголтелое хулиганство фашистского пошиба
ни для кого не сойдет безнаказанным". Доносу дали ход, и русского поэта
приговорили к трем годам тюрьмы. В 1937 году на него завели новое
липовое дело в "подготовке террористического акта" против товарища
Сталина. Поэта приговорили к расстрелу с конфискацией всего личного
имущества.
В этом же году большевистский судебный конвейер
рассматривает дела многих других деятелей русской литературы. По
вымышленным обвинениям были расстреляны такие известные русские
поэты, как Николай Клюев, Петр Орешин, Сергей Клычков, Василий
Наседкин, Иван Приблудный.
С 1934-го по 1937 год не останавливалась волна
целенаправленного террора против последних представителей, а чаще
всего родственников и близких старого русского правящего класса -
дворян, купцов, чиновников, предпринимателей. Проводились кампании
против старых русских интеллигентов под вывеской "освобождение
больших городов от классово чуждых элементов". Квартиры и дома
выселявшихся немедленно занимались представителями нового
правящего класса (прежде всего еврейскими большевиками). За эту
кампанию было выселено более миллиона русских людей, в основном
представителей рядовой русской интеллигенции.
Глава 74
Интеллигенция малого народа. - Стремление к созданию
космополитической псевдокультуры. - "Буревестник революции" на
службе большевиков. - Воспевание вождей и чекистов. - Падение
морали. - Долой стыд. - Рост проституции и пьянства.
Уничтожая национальную русскую культуру, правители
еврейского интернационала делают ставку на создание собственной
космополитической большевистской культуры. В отличие от русской
культуры - культуры великого народа, основанной на Русской
цивилизации, - создаваемая антирусским режимом псевдокультура
исходит из ее отрицания. Большевистские культрегеры делают все, чтобы
осквернить и оскорбить святыни и духовные ценности нашей Родины.
Жалкие недоучки, преимущественно из-за черты еврейской оседлости,
пытаются представлять русское прошлое как сплошное темное пятно.
Тесно связанный с масонством и сионизмом, Н.И. Бухарин глумливо
говорил о русском прошлом:
"Оно - в темноте,
Оно - в мордобое,
Оно - в пьянстве,
Оно - в матерщине,
Оно - в дряблости, неуважении к труду, хулиганстве,
Оно - в "ладанках" и "иконках", "свечках" и "лампадках",
Оно - в остатках шовинизма...
Оно - в свинском обращении с женщиной,
Оно - во внутренней разнузданности, в неуменье работать над
собой, в остатках обломовщины, интеллигентского самомнения, рабского
темпа работы".
Под предлогом борьбы с "темным царским прошлым"
вытесняется истинно русская культура, заменяясь псевдокультурным
эрзацем кучки, преимущественно еврейских самозванцев из "малого
народа", осмелившихся говорить от имени Русского народа. Сами слова
"Россия" и "русский" для представителей этого "малого народа"
являются символами вражескими, контрреволюционными. Изменяется
вся система культурных духовных ценностей. На место культуры Русской
цивилизации, Святой Руси взгромождаются талмудические представления
о добре и зле.
Евангельское "простить" заменяется иудейскими "отомстить",
"око за око".
Любовь к Родине - ненавистью к ней и насаждением
космополитизма.
Любовь к Богу - самым отвратительным безбожием и
преклонением перед сатанизмом.
Добротолюбие - принципом "дашь на дашь", "ты мне, я тебе".
Скромность и целомудрие в отношениях мужчины и женщины
"свободной любовью" (животным сожительством).
В литературе и искусстве меняются сюжеты и темы. Описание
души и внутреннего состояния человека сменяется иллюстративным
повествованием внешних событий, смакованием зверств, жестокостей
(например, рассказы Бабеля), развратных действий и натуралистических
сцен.
По требованию Ленина все преподаватели высших учебных
заведений в независимости от возраста были обязаны сдавать экзамены
по марксизму. "Кто не сдаст специального марксистского экзамена, будет
лишен права преподавания" (М. Покровский).
Из Российской академии художеств и других учреждений
русского искусства изгоняются опытные русские педагоги-художники -
А. Васнецов, Н. Касаткин, В. Бакшеев, В. Мешков, на их место приходят
еврейские функционеры - Д. Штеренберг, О. Брик, И. Школьник и
другие. Законодателями вкусов, воспитателями молодежи становятся
люди, абсолютно чуждые и даже враждебные русскому искусству,
Малевич, Татлин, Шагал, Н. Альтман.
Подобным же образом русские изгоняются и из Академии наук
СССР. На их место принимаются люди, враждебные русской культуре.
Подбор кадров в действительные члены Академии происходит путем
закулисных махинаций. Под грифом "Совершенно секретно" по
поручению специальной комиссии ЦК ВКП(б) во все партийные
комитеты был разослан специальный циркуляр, в котором говорилось
следующее: выборы имеют большое значение, в результате их должно
быть укреплено партийное влияние в Академии наук, которая будет
полностью обслуживать социалистическое строительство. К инструкции
прилагались два списка: лиц из первого предлагалось поддерживать, лиц
из второго - всячески порицать. Особо отмечалось: "В целях сохранения
конспиративности решительно рекомендуется избегать при проведении
этой работы переписки, широких инструктирований и т.п., ограничиваясь
личными переговорами".
Мироощущение еврейских местечек задает тон и темперамент
"новому искусству". Конечно, выходцы из-за черты оседлости
использовали русский язык и по этой причине не могли полностью
игнорировать произведения русской культуры, но всяческим образом
пытаются подмять ее под себя, приспосабливая к интересам своего
сословия.
Создание интеллигенции "малого народа" происходило не только
на основе культуры еврейских местечек. Большим источником кадров
стала и традиционная российская интеллигенция, лишенная
национального сознания.
Российская интеллигенция, перешедшая на службу большевизма,
исповедовала совершенно аморальную истину - "факт бесспорного
перехода власти в какие-либо руки делает новое правительство
законным" (В.Е. Грум-Гржимайло). По такой логике законным
властителем являлся любой бандит, захвативший власть.
Отсутствие национального сознания у значительной части старой
российской интеллигенции делало ее пособником в антирусских
экспериментах большевиков. Не понимая истинных особенностей
русского характера, вместо того чтобы осудить вредные
коммунистические утопии, шедшие вразрез с национальными традициями
и обычаями страны, многие представители интеллигенции с готовностью
включались в этот эксперимент. Уже процитированный нами выше
известный российский ученый В.Е. Грум-Гржимайло, председатель
Научно-технического совета ВСНХ, считал, что за большевистский
эксперимент стоит заплатить дорогой ценой. "Большевики хотят сделать
опыт создания социалистической постройки государства. Он будет стоить
очень дорого. Но татарское иго стоило еще дороже, однако только
благодаря татарской школе русские сделались государственной нацией
(???!. - О.П.). Временный упадок и ослабление нации с избытком
покрывается выгодами такой школы. Увлечение большевизмом сделает
Русскую нацию такой же сильной, как американцы. Подавление
большевиками личной инициативы в торговле и промышленности,
бюрократизация промышленности и всей жизни сделают русских -
нацией инициативы, безграничной свободы. Большевики излечат русских
от национального порока - беспечности и, как следствие ее, -
расточительности. За это стоит заплатить. Вот почему приветствую этот
опыт, как бы тяжелы ни были его последствия для современного
поколения". Это была типичная мысль для значительной части
российской интеллигенции, лишенной национального сознания.
Самым крупным представителем культуры малого народа был
писатель-космополит и воинствующий русофоб А. М. Горький. С
юношеских лет привыкший к бродяжничеству и общению с
маргинальными слоями российского общества, не понаслышке знакомый
с жизнью притонов и ночлежек, этот литератор стал основоположником
"романтики" люмпен-пролетарских слоев населения, презиравших
простого трудового человека (особенно крестьянина).
С ранних лет своего "творчества" закосневший в невежественном
представлении о Русском народе, "буревестник революции" постоянно
проводит мысль о неразрешимом противоречии между городом
(прогрессом) и деревней (темнотой и невежеством) и предрекает, что
"крестьянская Русь" уничтожит город и "возьмет власть в свои руки" и
"продаст всю Россию заморскому купцу", убеждая: "Всенепременно
продаст. Для него (мужика) Россия никогда не существовала как
государство. Почему же не продать? Он знал свою деревню, пожалуй,
свою волость, в наилучшем случае - свой уезд. Что такое для него Урал,
Донецк, Кавказ, Карелия, Сибирь? Пустые слова". Абсолютное
непонимание русского крестьянина переплеталось у Горького с
патологической ненавистью к нему: " А возвращаясь к деревне, - писал
он И. Вольнову, - скажу вам: да погибнет она так или эдак, не нужно ее
никому, и сама она себе не нужна".
Реально же продавал Россию заморским купцам сам Горький.
Через круг его близких друзей шла продажа за границу русских
культурных ценностей. Не протестовал он и против продажи русского
хлеба за границу, когда вся Россия голодала.
В мае 1928 года М. Горький вернулся в СССР, где встретил
торжественный прием. Большевистское правительство подарило ему
особняк Рябушинских, в котором сохранялись нетронутыми паркет,
ковры, зеркала, картины, позолота, роскошная мебель. Жалованье ему
положили миллион в год, огромную по тем временам сумму. Кроме всего
этого, в Подмосковье во владение Горького был передан загородный
дворец, после смерти "буревестника" ставший одной из главных
правительственных резиденций. Гонорары "пролетарскому писателю"
выплачивали в валюте.
В июне 1929 года М. Горький посетил Соловецкий
концентрационный лагерь, где были собраны многие русские
интеллигенты, находившиеся там только за свои личные убеждения. Ему
разрешили посещать все части острова, беседовать с любым из
заключенных. Он выслушал множество жалоб и просьб, сочувствовал,
обещал помочь, а приехав, никому не помог и, более того, написал статью
в "Известиях", восхвалявшую систему большевистского рабства,
созданную на Соловках для русских людей.
Другим классиком псевдокультуры малого народа стал В.
Маяковский. Этот певец большевистской республики и Чека кичился
своим космополитизмом. Идеал для него - мир "без России, без
Латвии", всеобщий интернационал. Понятие Родины для Маяковского не
существует, более того, он ненавидит ее. В своей автобиографии поэт-
космополит декларирует, что еще в юности "возненавидел все древнее,
все церковное, все славянское". Духовно изломанный и нравственно
деформированный, Маяковский представлял собой истинного
большевика, социально опасное существо, способное ради выдуманной
идеи на любое преступление. И как каждый лишенный духовности
человек, Маяковский был в душе пошляк и подлец. Об этом
свидетельствуют его сальные шуточки на эстраде. Весьма характерна его
поэтическая реакция на уход возлюбленной. Если русскому духу отвечало
пушкинское "как дай вам Бог...", то поэту малого народа Маяковскому -
мысль об изуверской мести за свои страдания совсем другой женщине:
"Дайте любую красивую, юную, - душу не растрачу, изнасилую, и в
сердце насмешку плюну ей!" (стихотворение "Ко всему").
Многие видные литераторы малого народа соревновались друг с
другом, кто напишет большую пакость о народном укладе жизни,
крестьянской культуре труда и быта.
Мужику в нынешнее время цена - грош, глумился над
крестьянством Демьян Бедный. "Я не певец мужицкого труда, -
витийствовал он, - не стану ему делать рекламу. Пора с него снять
амальгаму, фальшивую позолоту, махнуть рукой на такую работу! Не
работа - беда..."
"Пусть это оскорбительно, - поймите.. Есть блуд труда, и он у
нас в крови", - писал поэт О. Мандельштам в 1931 году.
Красной нитью через литературу малого народа 20-х годов, как и
годы революции, проходит "романтика антирусского погрома",
безудержное восхваление идеалов и радостей большевистских палачей.
Образцом для подражания - чекист, вся его деятельность представляется
как своего рода "священнодействие" эпохи.
В поэме "ТВС" (1929 год) известного в 20-х годах еврейского
литератора Э. Багрицкого воспевается идеальный вождь-чекист
Дзержинский. В ней раскрывается мироощущение погромщиков Русского
народа, готовых на любое преступление ради достижения своих
космополитических целей. Русский народ воспринимается ими как сонм
врагов, которых следует безжалостно убивать.
Потерявшие все человеческие чувства, литераторы малого народа
с садистским наслаждением описывают подробности антирусского
погрома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154