В нем отразилось все
характерное для той эпохи - запугивание, лишение самостоятельности,
превращение самоуправляющихся трудовых коллективов крестьян в
парализованных страхом одиночек.
"...Задание было совершенно определенное: в самые сжатые
сроки (крайкомом был спущен по районам план-график)
коллективизировать деревню...
Активность народа была "высокая". Как только объявили... о
собрании, сразу в клуб хлынул народ (активность подстегивалась тем, что
одновременно с собранием проводили раскулачивание, люди были
запуганы, охвачены страхом, готовые на все).
В клубе собралось народу - нечем дышать. Передние сидели, а
их со всех сторон подпирали стоящие.
Председатель сельсовета сделал короткий (15-20 мин.) доклад по
железному стандарту тех лет: международное положение, борьба с
классовым врагом, необходимость коллективизации.
После доклада посыпались вопросы:
- Что будут обобществлять?
- Все, за исключением построек.
- А что будет тем, которые не запишутся в колхоз? Будут ли
высылать?
- Землю отберет колхоз, а людей... Места на Севере много.
- А как питаться будут?
- В столовой. Крынку с маслом на стол поставят - макай
сколько хочешь.
Таковы были представления о колхозной жизни у самих
организаторов колхозов.
Минут пять, наверное, после этого в зале стоял смех. Потом
стали записываться на две руки (два списка).
- Кто "против"?
"Против" нет.
- Кто "за"?
- "За" нет.
- Будем записывать.
Заминка.
- Так вы что же - против Советской власти?
Первой поднялась какая-то баба.
- Записывай меня. Все равно деваться некуда (хуже не будет).
Вслед за бабой записывались все остальные.
Председатель сельсовета, закрывая собрание, сказал:
- Есть предложение спеть "Интернационал".
Запели "Интернационал". А в задних рядах заголосили старухи.
"Интернационал" и бабьи причитанья (не хотят в колхоз, боятся колхоза).
- Что там такое? - спросил председатель.
- Это старухи затосковали.
- Ну, им можно: колхоз - это смерть старому".
Создаваемым колхозам предоставлялись различные налоговые,
финансовые и кредитные льготы, дешевая аренда, сельхозинвентарь и
машины, давались лучшие земли, а также имущество, конфискованное у
крестьян, несогласных с колхозной политикой.
С другой стороны, крестьяне, которые не соглашались вступать в
колхоз, объявлялись кулаками или подкулачниками и к ним применялись
многочисленные репрессивные меры, начиная с грабительского
налогообложения и конфискации имущества и кончая выселением в
Сибирь и заключением в трудовые лагеря.
Определения, которые применялись при отнесении крестьян к
кулакам, были очень растяжимыми. По этим определениям большая часть
среднего крестьянства могла считаться эксплуататорами.
К кулакам относились:
а) применявшие наемный труд для сельскохозяйственных работ
или в кустарном промысле и на предприятии;
б) имевшие мельницы, маслобойни, крупорушки, сыроварни,
колбасни, кожевни и другие промышленные предприятия, а также
механические двигатели или предприятия с прочими двигателями,
дающие более 150 рублей дохода в год;
в) сдававшие в наем сельскохозяйственные машины с
механическими двигателями или производившие работы в других
хозяйствах, а также сдававшие в наем другие сельхозмашины (конная
полусложная молотилка, сноповязалка, жатка и пр.), если доход от них
превышает 150 руб.;
г) сдававшие в наем постройки, оборудованные под жилье или
предприятие, доход от которых (построек) составлял в сельских
местностях более 150 руб., а в городах - более 200 руб. в год;
д) арендовавшие земли с целью торгового и промышленного
использования садов и огородов;
е) занимавшиеся торговлей, ростовщичеством, скупкой и
перепродажей сельскохозяйственной продукции и скота;
ж) содержавшие постоялые дворы с доходом свыше 200 руб. в
год;
з) дававшие деньги, семена, продукты, корма, товары и т.п. в долг
под обработку независимо от количества отработанных дней;
и) применявшие наемный труд при занятии извозом или
ямщиной.
Причем уровень дохода, получаемого от видов деятельности,
признаваемых кулацкими, был очень низок (151-201 руб.) и фактически
(по дореволюционным меркам) не создавал крестьянской семье
значительного достатка.
Наступление на крестьянство со стороны государственных
органов совпало с кризисом в процессе хлебозаготовок урожая 1927 года.
К началу 1928 года государственными учреждениями было заготовлено
только 300 млн. пудов зерна против 428 млн. пудов к январю 1927 года.
Значительная часть крестьян не хотела продавать хлеб государству по
низким заготовительным ценам, а предпочитала торговать им на
свободном рынке, где устанавливались более справедливые цены.
Нежелание крестьян продавать хлеб государству объявлялось
"кулацким саботажем", хотя на долю зажиточных и богатых крестьян
приходилось не более пятой части производимого ими товарного хлеба.

Для того чтобы взять хлеб у крестьян, против них был принят ряд
чрезвычайных мер. Этими мерами, сходными с мерами времен
гражданской войны, терроризируются широкие слои крестьянства. У них
отбирали выращенный их руками хлеб, а чтобы выявить его,
пролетарским и люмпен-пролетарским слоям деревни предлагалось
доносить на своих односельчан - держателей хлеба - за это полагалось
25% конфискованного зерна. Такая практика поощряла паразитизм
определенной части деревни и вызывала значительную вспышку
социальной розни.
Налогообложение зажиточных крестьян в 1928 году начинает
производиться не по установленным нормам, а в так называемом
индивидуальном порядке. "Индивидуальный порядок" налогообложения
допускал самый беззастенчивый произвол местных властей, которые
начисляли на зажиточных крестьян фантастические налоги, вынуждавшие
их не только отдавать значительную часть дохода, но и продавать часть
своего имущества, чтобы расплатиться с налогом. В 1928 году в
индивидуальном порядке было обложено 890 тыс. зажиточных и богатых
крестьянских хозяйств.
В марте 1928 года принимается постановление "О
землепользовании лиц, существующих на нетрудовые заработки".
Согласно ему, значительная часть богатых и зажиточных крестьян
лишалась права распоряжаться землей на началах трудового
землепользования. У зажиточных и богатых крестьян изымалась большая
часть земли.
В конце 1928 года вводится новый закон о земле, который сильно
сократил возможности индивидуального хозяйствования. Аренда земли и
применение наемного труда для индивидуальных крестьян фактически
запрещается.
Сельским советам, руководимым партийными ячейками,
предоставляется право приостанавливать или отменять решения общих
собраний (сходов) земельных обществ, которые не соответствовали
распоряжениям верховных органов или "нарушали интересы" бедных
крестьян. Таким образом, сельские советы, подбираемые партийными
органами, ставились выше всех членов земельного общества,
объединявшего все крестьянские дворы.
Зажиточные и богатые крестьяне, а также часть среднего
крестьянства лишаются избирательных прав в советы, т.е. теряют право
голоса, возможности быть избранными в совет и механически ставятся
вне общества. В дальнейшем специальным постановлением ЦК ВКП(б)
(июнь 1929 года) зажиточные крестьяне лишаются права голоса во всех
видах кооперации.
Грабительское налогообложение, конфискация имущества,
лишение избирательных прав, просто прямой террор всколыхнули
значительную часть крестьянства. По всей стране прокатились
крестьянские выступления за свои права. Только в конце 1928-го -
начале 1929 года был зарегистрирован 5721 случай крестьянских
выступлений, официально именуемых кулацкими.
В середине 1929 года начинается массовая коллективизация. Для
ее проведения в деревню в помощь сельским пролетариям направляются
десятки тысяч горожан, преимущественно рабочих, не смысливших в
крестьянском труде, но горящих желанием проводить линию партии на
"переустройство крестьянской жизни". Многие из этих рабочих особой
грамотностью не отличались, но назначались на разные ответственные
должности председателей колхозов, директоров совхозов и МТС,
секретарей парткомов и т.д.
В июне 1929 года в РСФСР было принято постановление:
"Разрешить сельским Советам в тех случаях, когда общим собранием
граждан (сельским сходом) принято постановление о выполнении в
порядке самообязательства всем селом хлебозаготовительного плана и в
связи с этим произведена раскладка задания между отдельными
хозяйствами, налагать на отдельных хозяев, не выполняющих указанных
решений и уклоняющихся от сдачи хлеба, штрафы в административном
порядке, в пределах до пятикратного размера стоимости подлежащего
сдачи хлеба, с применением в случае необходимости продажи с торгов
имущества соответствующих лиц". Из суммы штрафа 25% отчислялись
бедным крестьянам и 75% - в распоряжение государства. Такое
постановление означало, что крестьянин перестал быть хозяином
продуктов своего труда.
Так называемые добровольные самообязательства о выполнении
плана заготовок всем селом были обязательными разнарядками,
невыполнение которых строго каралось. Делалось это так. Собирались
крестьяне, а чаще всего только их часть. От их имени партийный член
сельсовета или другой активист зачитывал типовое самообязательство.
Крестьянам предлагалось проголосовать "за", в случае отказа на таком
собрании, как правило, присутствовавшие сотрудники карательных
органов могли арестовать несогласных. Поэтому самообязательства после
"небольшой работы" со стороны административных и карательных
органов принимались. Опыт предыдущих лет делал крестьян более
"осмотрительными".
Конфискация крестьянского имущества и высылка крестьянских
семей в отдаленные места приобрели в 1929 году массовый характер по
всей стране, особенно усилилившись в конце 1929-го - начале 1930-х
годов.
В конце 1929 года была создана комиссия Политбюро ЦК
(возглавляемая Я.А. Яковлевым (Эпштейном), в январе-феврале 1930
года издаются специальные постановления партийного и
правительственного органов по вопросам ликвидации хозяйств
зажиточных и богатых крестьян и по колхозному строительству.
Зажиточные и богатые крестьяне делились на категории, к
которым рекомендовалось применять дифференцированные меры
подавления (отдача под суд вплоть до расстрела, высылка, переселение).
К первой категории относили крестьянский
"контрреволюционный" актив, который подлежал изоляции в трудовые
лагеря. Для особо активных крестьян предусматривалось физическое
уничтожение. Выявление и удаление крестьян первой категории
возлагались на органы НКВД.
Ко второй относился просто крестьянский актив (особенно
наиболее богатые и зажиточные крестьяне). Таких крестьян выселяли в
отдаленные местности страны. Границы между первой и второй
категориями были очень расплывчатыми.
К третьей группе относились хозяйства всех остальных
зажиточных и богатых крестьян и подкулачников. Их предполагалось
выселять в пределах своих районов на самые худшие земли. Но на
практике их выселяли также в отдаленные места России.
Налогообложение крестьян достигло фантастических цифр.
Наряду с сельхозналогом они платили культсбор и так называемое
самообложение, которое находилось в прямой пропорциональной
зависимости от размеров сельхозналога.
У крестьянских хозяйств с доходом 500 рублей (по довоенным
критериям доход середняков) изымалось 60% созданного продукта. А при
доходе в 1500 рублей грабительские налоговые платежи превышали весь
доход крестьянского хозяйства, и у крестьян изымалась часть имущества,
орудий и средств производства. В этих условиях ведение
индивидуального крестьянского хозяйства теряло всякий смысл.
Чрезмерная величина налогообложения индивидуального
крестьянства видна при сравнении с налогообложением колхозных
дворов. В 1931 году на один колхозный двор приходилось 3 рубля
сельхозналога, на одно индивидуальное крестьянское хозяйство,
малоимущее или среднее, - более 30 рублей, а на одно зажиточное или
богатое крестьянское хозяйство - почти 314 рублей.
Кроме грабительского налогообложения к индивидуальным
крестьянским хозяйствам применялись и другие насильственные
экономические меры. Значительная часть индивидуальных крестьянских
хозяйств облагалась твердыми заданиями по основным видам заготовок
сельскохозяйственных продуктов (по низким закупочным
государственным ценам). Особое значение имели твердые задания по
хлебозаготовкам. Крестьянские хозяйства, не выполнившие эти твердые
задания, подвергались репрессиям. Имущество подлежало продаже, а
сами крестьяне выселялись в отдаленные районы.
Увеличилось число крестьян, лишенных избирательных прав. В
некоторых районах страны избирательных прав лишили 20-25% крестьян.
Развязав настоящую войну против русской деревни,
большевистский режим запретил самостоятельное переселение и
распродажу крестьянского имущества под угрозой полной конфискации.
На многих дорогах, станциях, вокзалах организуются специальные
заградительные посты и отряды, состоявшие из регулярных войск,
милиции, НКВД, партийного и комсомольского актива.
Предшествовавшие выселению крестьянских семей конфискации
превращались в настоящую вакханалию грубого произвола и беззакония.
Отбиралось практически все. Оставляли только самое
необходимое. Конфискации имущества порой напоминали дележ
награбленного среди пролетарских и люмпен-пролетарских слоев села.
Последние были лично заинтересованы в как можно большем числе
"раскулаченных". Часть имущества зажиточных крестьян попала в их
руки. Это еще больше разжигало низменные страсти пролетарских,
полупролетарских и люмпен-пролетарских слоев деревни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154