Крестьянский общинный мир являлся коллективным
собственником земли. Община была ответственна за каждого своего
члена и самостоятельна во всем, что касалось ее внутренних дел. Община
брала на соцобеспечение своих членов. "...Каждый член общества
трудится, выходя на работу для вспашки поля или уборки урожая у
захворавшего домохозяина или бедной вдовы, выходит ли на постройку
сгоревшей у кого-либо из членов избы, платит за участки, отведенные
беднякам, больным, старым, сиротам, за отпускаемые им бесплатно: лес
на починку избы, материал на изгороди и отопление, хоронит их за свой
счет, вносит подати за разорившихся, поставляет лошадей для обработки
поля хозяину, у которого они пали или украдены, несет хлеб, холст и
прочее погорельцу, поит, кормит, одевает сирот, поселенных в его избе и
многое другое..."
Крестьяне очень дорожили общиной и не стремились расстаться
с ней. А такая возможность им была дана еще "Положением" от 19
февраля 1861 года, которое включало два пункта, имевших
антиобщинный характер. По первому из этих пунктов двумя третями
членов общины может быть поставлен приговор о переходе от общинного
владения к подворному; по второму пункту - допущен был выкуп
надельной земли в течение известного времени, после которого земля
поступает в собственность лиц, выкупивших ее. Как известно,
потребовался насильственный нажим на крестьян, чтобы они начали
выходить из общины.
Крестьянин, выросший на традиционной крестьянской культуре,
по своей натуре был глубоко цельным человеком. Цельность крестьянина
обеспечивалась духовно-нравственным богатством крестьянской
культуры, и изъятие, разрушение каких-либо элементов этой культуры
неизбежно вели к деградации личности.
Традиционная крестьянская культура - накопленный и
отшлифованный веками духовно-нравственный строй жизни -
добродетельное отношение к ближнему, любовь к земле, добросовестное
и любовное отношение к труду не как к проклятью, а как к высшему
нравственному долгу, потребность в труде. Причем именно трудовые
отношения стали ядром, центром традиционной крестьянской культуры.
Сельского труженика отличало глубочайшее презрение ко всем видам
паразитизма.
Веками вырабатывались ритм и нормы труда - согласование
отдельных этапов трудового процесса, режим дня, соотношение, начало и
завершение сезонных работ. Работа крестьянина в поле велась со
старанием и любовью, почти священнодействием.
Было в труде русского крестьянина немало соревновательности,
например в состязании косцов на лугу, заготовке сена, уборке хлеба.
Особой заботой крестьянского мира являлся совместный труд по
поддержанию дорог рядом с родным селом, строительству храмов,
общественных зданий, амбаров и обычай "помочи" - строительство
всем селом дома для односельчанина. "Помочи" и другие виды
совместных работ зачастую превращались в настоящий праздник труда,
сопровождаемый песнями.
Вся жизнь крестьянина от рождения до смерти, день за днем, в
будни и праздники была действом, осуществляемым по незыблемым
правилам бытия, где все события и дела текли по руслу многовековых
обычаев и традиций, высоких нравственных понятий, среди привычных,
необходимых и зачастую доведенных до эстетического совершенства
вещей.
Причем внутренний строй каждого дела, поступков подчинялся
сложившейся гармонии, ладу.
Чувство нерушимого долга в высоком эстетическом (даже
религиозном) смысле - перед ближним, перед землей и природой, перед
выполняемым долгом - пронизывало всю жизнь крестьянина.
Даже неграмотный крестьянин, владея богатейшим миром
высокохудожественных образов (преданий, сказок, песен, пословиц,
поговорок, обычаев), накопленных поколениями его предков, зачастую
духовно и эстетически был более развит, чем городской ремесленник или
рабочий, читавший газету "Копейка" и дешевые журналы.
Жизнь крестьянина протекала в миру, в общине. Как правило,
члены общины знали друг о друге все. Община неформально
осуществляла строжайший социальный контроль, цензуру нравов. На
крестьянских сходах обсуждались жизненно важные для сельчанина
проблемы. Решение всех вопросов осуществлялось крестьянами с
оглядкой на старину, традиции и обычаи. Крестьяне глубоко верили, что
надо жить так, как жили предки. "Чем старее, тем лучше", "Как отцы и
деды наши, так и мы", "Отцы и деды наши не знали этого, да жили не
хуже нашего" - распространенные крестьянские пословицы. По мнению
крестьян, счастливым можно быть, только соблюдая все завещанные
предками обычаи.
Высокий духовно-нравственный потенциал традиционной
крестьянской культуры был надежной гарантией против духовного
разложения. Пьянство в крестьянской среде было чрезвычайным делом.
Еще в начале нашего века абсолютное большинство крестьян пило только
по большим праздникам. Были, конечно, на селе пьяницы, глубоко
презираемые сельчанами. Рассказы о чуть ли не поголовном пьянстве
дореволюционных крестьян являются грубой позднейшей выдумкой.
Для врагов Русского государства было отчетливо ясно, что его
стабилизирующей силой является крестьянство, самоуправляемое в
рамках общины. Следовательно, чтобы разрушить Русское государство,
нужно было подорвать крестьянство, к чему вел единственный путь
уничтожение общины. Мы еще раз вернемся к попыткам антирусских сил
(и не только их, а порой и даже некоторых недалеких патриотов)
дискредитировать и уничтожить общину. Главный их аргумент - община
тормозит развитие сельского хозяйства, сдерживает развитие
прогрессивных методов обработки земли, для чего ссылались на упадок
сельского хозяйства в некоторых регионах России.
Как справедливо отмечали непредвзятые исследователи, упадок
сельского хозяйства в отдельных регионах России не был связан с
общиной, а объяснялся ухудшением положения некоторой части сельских
тружеников из-за аграрного перенаселения и связанного с ним
малоземелья. (За 20 лет царствования Николая II сельское население
увеличилось вполовину.) Более того, практика показывала благотворное
влияние общины, которая позволяла крестьянам смягчать результаты
аграрного перенаселения, тормозя процесс расслоения сельских
тружеников и способствуя улучшению методов ведения сельского
хозяйства. Например, в конце XIX века появилось множество мирских
приговоров о введении травосеяния на общинных надельных землях. Для
этого общество покупало семена, а также отводило под посев травы
запольный участок, который раньше почему-либо не подвергался
обработке. В результате создавалось новое поле, на котором каждый
получал свою долю. Если бы общины не было, переход на травосеяние
могли бы осуществить только зажиточные крестьяне, а большинство
других продолжало бы придерживаться отсталых форм ведения
хозяйства. Таким образом, отмечал известный русский ученый Н.А.
Каблуков, "хозяйственный интерес каждого члена общины находил более
широкую возможность своего удовлетворения в согласии с интересами
общего сельскохозяйственного развития страны".
Традиционная крестьянская культура служила главной опорой
русского государственного строя - монархии. Это понимали даже враги
Самодержавия. Как справедливо отмечала масонка А. Тыркова-Вильямс,
к началу XX века Самодержавие опиралось не столько на дворян, сколько
на крестьян, которые были органично с ним связаны. В этой связи с
мужицкой стихией была сила и цельность Самодержавия и всей России.
Крестьян сближали с Царем Православие и интуитивное государственное
чутье. Весной 1917 года курский крестьянин, с которым эта масонка
случайно разговорилась в поезде, строго сказал ей: "Какая была держава,
а вы что с ней сделали?" Мужик понимал, какая Россия была великая
держава, а интеллигенты не понимали. К государству они подходили не
жизненно, книжно. Религию не только марксисты, но и либералы считали
пережитком вредных суеверий, опиумом для народа. Тыркова-Вильямс
вынуждена признать, что не они, либерал-масоны, были близки к
народному мировоззрению, а так называемые черносотенцы. Их с
народом объединяли бытовые традиции, Православие и Самодержавие. А
интеллигенция от Церкви отшатнулась, исподтишка ее высмеивала,
опорочивала.
Глава 9
Рабочие. - Навык к коллективным формам труда. - Русская
артель. - Забастовочное движение. - Самое передовое в мире рабочее
законодательство.
Русские рабочие в значительной своей части были плоть от плоти
крестьянами. Многие из них, числясь крестьянами по паспорту и
выполнив летом сельскохозяйственные работы, шли зимой на заработки
на фабрики. Еще в конце XIX века на некоторых фабриках Московской
губернии до 80% рабочих летом уходили на полевые работы. Число
отхожих рабочих постоянно росло, составив в 90-е годы около 7 млн.
человек. Во многих русских губерниях, особенно на Урале, рабочие
нередко жили в собственных домах, имели покосы и огороды, держали
коров, мелкий скот, домашнюю птицу. Полукрестьяне, полурабочие
несли в себе все черты крестьянской культуры труда - трудолюбие,
старательность, добросовестность и, главное, склонность к общинным и
артельным формам труда. Русская рабочая артель являлась одним из
устоев народной жизни. Она была добровольным товариществом
совершенно равноправных работников, призванных на основе
взаимопомощи и взаимовыручки решать практически любые
хозяйственные и производственные задачи. Объединение людей в артель
не только не ограничивало дух самостоятельности и предприимчивости
каждого артельщика, а, напротив, поощряло его. Мало того, артель
удивительным образом позволяла сочетать склонность русского человека
к самостоятельному и даже обособленному труду с коллективными
усилиями. Подчеркивая самостоятельность и равноправие членов артели,
старинная пословица гласила: "Артели думой не владати. Сто голов -
сто умов".
Равноправием артели резко отличались от капиталистических
предприятий; попытки эксплуатации одних членов артели другими, как
правило, жестко пресекались (в этом плане артель была
антикапиталистической организацией). Причем равноправность не
нарушалась предоставлением каждому из членов распорядительной
функции, так как каждый из членов мог быть назначен товарищами на ее
выполнение. В некоторых артелях распорядительная функция
выполнялась поочередно каждым из артельщиков. Равноправие, конечно,
не означало уравниловки - распределение дохода осуществлялось по
труду.
Еще в конце XIX века артельные формы труда широко
применялись на русских заводах и фабриках. Артели, работавшие на
русских заводах, выбирали из своего состава старост, старшин и других
выборных, а также нередко писарей - для ведения общих дел. По
обычаю заводские артели могли решать вопрос наказания своих членов.
Виновные в лености, нерадении, небрежности, недобросовестности,
пьянстве наказывались своими же товарищами весьма сурово. По
словесному приговору артели за перечисленные выше вины ее член даже
мог быть наказан розгами, а часть причитающейся ему платы
удерживалась в пользу артели.
Каким же образом устраивались артельные формы организации
труда? Приведем пример Кушвинского завода на Урале, где артельные
формы организации труда существовали в кирпичном, листокатальном и
ударно-трубочном цехах. Ежегодно артели заключали договор, которым
определялись отношения как членов артели между собой, так и самой
артели к администрации завода. Члены артели получали все необходимые
материалы от администрации завода по установленным ценам,
производили по своему усмотрению (но под наблюдением заводского
мастера) оговоренные объемы работ, а за них получали плату через
выборных доверенных. Заработок делился между членами артели
соразмерно количеству и качеству их труда.
Древний навык к артельным формам рабочего труда служил
предпосылкой к передаче предприятия в руки рабочего самоуправления:
коллективам предприятий, объединенных в рабочую артель. По мнению
Д.И. Менделеева, побывавшего в конце XIX века на уральских
металлургических заводах, многие из них могли бы быть переданы
артельно-кооперативному хозяйству.
В 1908 году артель из 100 человек взяла в аренду на 25 лет
Дедюхинский солеваренный завод. "Завод был сдан в жалком
полуразрушенном виде, так что оказался необходимым крупный ремонт.
После энергичных строительных работ летом 1909 года была пущена в
ход первая варница, затем вторая и третья, и в течение первого же года
своей деятельности артельный завод выпустил около полумиллиона пудов
соли высокого качества".
Попытки рабочих взять заводы в аренду и работать там на
артельных началах неоднократно отмечались и перед самой революцией
(но наталкивались на сопротивление начальства). В 1905 году 400 семей
рабочих обратились к правительству с просьбой передать им в аренду
Нижне-Исетский железоделательный завод возле Екатеринбурга, который
государство хотело закрыть из-за его убыточности. Рабочие заявили, что
если завод будет сдан им в аренду, то они образуют товарищескую
артель, по уставу, утвержденному правительством, и займутся
производством железа, механических и кузнечных изделий. Однако
министерские чиновники не поддержали это предложение рабочих.
Начальство, часто воспитанное на западноевропейских понятиях,
в большинстве случаев стремилось не к поддержке рабочих артелей, а к
насаждению чуждых для русского человека индивидуалистских форм
труда, видя в этом проявление прогресса. Бывший крестьянин или
крестьянский сын делался придатком машины, фабричным винтиком.
Неудовлетворенность таким трудом вызывала у рабочего чувство
протеста и нередко толкала его на саботаж, пьянство, прогулы,
забастовки, протесты против национального невежества начальства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154