Столь же ясно это видно и у наиболе
е высокоорганизованных живот ных, а именно у человекообраз
ных обезьян. Если сразу перед несколькими обезьяна ми поставить
задачу, требующую положить ящик на ящик, для того чтобы влезть на
них и этим способом достать высоко подвешенный банан, то... ка
ждое из этих животных действует, не считаясь с другими. Поэтому при таком
"совместном" действии нередко возникает борьба за ящики, столкновения и
драки между животными, так что в результате "постройка" так и
остается не возведенной, несмотря на то что каждая обе зьян
а в отдельности умеет, хотя и не очень ловко, нагромождать один ящик на дру
гой и взбираться по ним вверх» (Леонтьев, 1972).

Глава 1.5. Психология масс в прошлом и будущем 93

Согласитесь, это очень похоже на
описание случаев стихийного массового поведения, например, панической
толпы людей, когда все начинают спасаться, как могут, а в итоге не м
огут осуществить даже того, что каждый в отдельности вполне мог бы
сделать. В подобных ситуация люди ведут себя одинаково, но их
деятельность не яв ляются совместной, так как они только мешают
этой одинаковостью друг другу.
Итак, можно считать установленны
м, что до неандертальца сознание как адаптационный механизм усложнения
индивидуальной деятельности ради индивидуально го выжив
ания практически отсутствует. Доминирует массовая инстинктивная психи
ка и соответствующее ей поведение. У неандертальца же обна
руживаются достаточ но сложные формы неинстинктивной дея
тельности в виде зачатков индивидуального сознания, т. е. у него н
аблюдается расслоение до того единообразной массовой пси
хологии.
Как показывают многие исследования, в с
таде обезьян уже существует сложив шаяся система взаимоот
ношений и своеобразной иерархии с достаточно сложной си ст
емой общения. Одновременно эти же исследования позволяют лишний раз убе
дить ся в том, что несмотря на всю сложность внутренних отношени
й в обезьяньем стаде они все же ограничены непосредственно
биологическими отношениями и никогда не определяются объе
ктивно-предметным содержанием деятельности животных. Хоро
шо известные случаи массовых набегов обезьян на человеческ
ие поселения в Африке и Азии прекрасно показывают корни массово
й психологии и массового поведения.
А. Н. Леонтьев связывал появление ч
еловека с расслоением прежде единой массовой деятельности и, соответст
венно, с расслоением прежде единой массовой психики. «Уж,е в
самую раннюю пору развития человеческого общества неизбежно возникает
разделение прежде единого процесса деятельности между от
дельными участниками... Первоначально это разделение имеет, по-ви
димому, случайный и непостоянный ха рактер. В ходе дальнейш
его развития оно оформляется уже в виде примитивного тех ническ
ого разделения труда. На долю одних индивидов выпадает теперь, например,
поддержание огня и обработка на нем пищи, на долю других Ч д
обывание самой пищи. Один участники коллективной охоты вып
олняют функцию преследования дичи, дру гие Ч функцию поджи
дания ее в засаде и нападения» (Леонтьев, 1972). Это ведет к решительно
му изменению самого строения, структуры деятельности: она расчленя
ется па отдельные действия. Но в основе такого реального рас
членения деятельности и разделения ее компонентов между разными особя
ми лежит главное: предваритель ное расчленение прежде единой ма
ссовой психики.
Иллюстрируя это положение, Леонть
ев проводил четкое различие между инстинк тивной деятельн
остью не людей и уже не инстинктивной деятельностью первобытных людей.
Понятно, что тот же охотник-неандерталец осуществлял свою деятель
ность, как и его лишенные зачатков сознания предки, ради удовлетв
орения одной из своих потребностей. «Так, например, деятельн
ость загонщика, участника первобыт ной коллективной охоты,
побуждается потребностью в пище или, может быть, потреб нос
тью в одежде, которой служит для него шкура убитого животного. На что, одна
ко, : непосредственно направлена его деятельность? Она может быть
направлена, напри мер, на то, чтобы спугнуть стадо животных и
направить его в сторону других охотни ков, скрывающихся в з
асаде. Это, собственно, и есть то, что должно быть результатом
I деятельности данно
го человека. На этом деятельность данного отдельного участника
94
Часть 1. Массы
охоты прекращается. Остальное довершаю
т другие участники охоты. Понятно, что этот результат Ч спу
гивание дичи и т. д. Ч сам по себе не приводит и не может приве
сти к удовлетворению потребности загонщика в пище, шкуре животного и др.
То, на что направлены данные процессы его деятельности, следоват
ельно, не совпадают с тем, что их побуждает...» (Леонтьев, 1972).
Это Ч принципиально важный момент
. Действие отделяется от потребности. Бо лее того, внешне оно
даже противоречит этой потребности: «спугивание» животных
может привести к тому, что они разбегутся и станут недоступн
ыми для охотника. Его действие имеет смысл при одном условии
: что его продолжат своими действиями дру гие охотники, которые з
абьют зверя, и другие члены общности, которые разделают туши
, приготовят еду, снимут и выделают шкуры и т. д. Но чтобы идти на внешне бес
смысленное действие, охотник должен понимать, осознавать всю эту цепочк
у. И быть совершенно уверенным в том, что хотя он не забивает ж
ивотное и не свежует его, но свою пайку, свой кусок мяса он обязательно пол
учит. Участие в отдельном действии подразумевает общее вознаграждение.
Вот на чем держится уже первичное разделе ние труда и расслоение
прежде единой массовой психологии.
По меткому замечанию Леонтьева, все
муравьи ведут себя как один. Так же вели себя предки неандер
тальцев. Как муравьи кучей бросаются на предмет, они кучей бро
сались на слона или мамонта. И чаще всего терпели неудачу. Бол
ьшое животное ухо дило, калеча неудачливых охотников. Малых же ж
ивотных не хватало для пропитания. Зализывание ран требовало времени. В
это время, в отраженных психикой вос поминаниях о неудачной
охоте, на голодный желудок и развивалось сознание. Как извес
тно, это сытое брюхо к науке глухо. Голодное, напротив, стимулирует у людей
развитие сознания (подчеркнем: индивидуального сознания). Р
асчленение деятель ности на составляющие вело к специализации.
Случайное разделение закреплялось. Самые длинноногие стан
овились загонщиками. Самые сильные забивали животных. Самы
е умелые выделывали шкуры и изготовляли одежду. Самые умные становились
во главе всего процесса.
Так происходило уже даже не психиче
ское, а основанное на психическом, уже со циальное расслоен
ие прежде единой массы Ч стада первобытных людей. Хотя на этом э
тапе оно носило, безусловно, лишь самый зачаточный характер. Леонтьев пы
тался определить ту черту первобытного сознания, которая о
пределяет его общее строение, общую формацию, сохраняющуюс
я на всем протяжении существования первобытной общины. И в к
ачестве такой черты он обнаружил именно массовость, общую нерасч
лененность сознания и психики в целом.
«Первоначально люди вовсе не созн
ают своих отношений к коллективу. Появля ется лишь начало сознан
ия того, что человек вообще живет в обществе» (Леонтьев. 1972). «...Н
ачало это носит столь же животный характер, как и сама общественная
жизнь на этой ступени; это Ч чисто стадное сознание, и челове
к отличается здесь от барана лишь тем, что сознание заменяет
ему инстинкт или же Ч что его инстинкт осоз нан» (Маркс, Энге
льс, 1951-1984). Поскольку отношения отдельных участников коллекти
вного труда к условиям и средствам производства остаются в общем одина
ковыми, то мир одинаково отражается как в системе языковых з
начений, образуюше:: сознание данной общности, так и в сознании от
дельных индивидов Ч в форме этих же значений. Леонтьев пола
гал, что это сознание еще долго остается нерасчлененным это
сознание общности, а значит, массы. Такое массовое сознание связано с обш-


Глава 1.5. Психология масс в прошлом и будущем
95
ностью единых значений и отсутствием ин
дивидуальных, личностных смыслов, ко торые появляются знач
ительно позже. «Такая нерасчлененность в сознании смыслов и зна
чений возможна потому, что круг сознаваемого еще долго остается огранич
енным теми отношениями людей, которые непосредственно являются и отнош
ениями всего коллектива, а с другой стороны, потому, что сами
языковые значения являются недостаточно расчлененными» (Леонтьев, 1972). Со
впадение смыслов и значений со ставляет главную особеннос
ть первобытного сознания. Распад этого совпадения лишь под
готавливается внутри первобытнообщинного строя, но происходит лишь вм
есте с распадом этого строя. Таким образом, реально в жизни первобытных л
юдей еще дол го торжествует психология не индивидов, а масс.

Апофеоз: двойственная роль развития р
ечи
Еще в середине XIX
века известный натуралист Э. Геккель сформулировал
главное отличие рода Homo
в семействе Hominidae
и его единственного вида
Homo sapiens
. Это главное диагностическо
е отличие Ч «дар слова». Б. Ф. Поршнев же считал, что дело обст
оит еще более серьезно: слово способствует выделению человека из массы,
но сло во способно и вернуть человека в массу.
С эволюционно-адаптационной точк
и зрения очевидно, что оптимальной формой коммуникации, оставляющей рук
и свободными для орудийных действий и эффектив ной для достаточ
но больших расстояний является акустическое модулирование по
токов вдыхаемого и выдыхаемого воздуха. Неандертальцы, судя
по всему, могли про дуцировать лишь довольно грубые, гортан
ные звуки, состоявшие практически из од них согласных. В дальней
шем развитие языка шло совместно с развитием сознания. Одна
ко слово играло двоякую роль. С одной стороны, оно подчиняло: словесная «и
н струкция» активизирует двигательные отделы мозга и стим
улирует прямое ответное действие того, к кому обращаются. Сл
ово способно вводить в транс, оказывать гипнотическое дейс
твие и полностью подчинять слушающего. Согласно логике Б. Ф. Порш
нева, так и происходило в первобытной массе: первоначально выделялся
не самый сильный и не самый умный. Выделялся тот, кто первым о
владел способно стью производить членораздельные звуки. Э
та способность завораживала других, заставляя их вначале подчиняться,
а потом пытаться подражать. На этом держались все первобытн
ые магические ритуалы, колдовство и шаманство. Это была суггестия в
самом прямом и очищенном смысле слова. Кто-то один, сидя у костра в
пещере, на распев воспроизводил отдельные звуки, а все остал
ьные, цепенея, слегка покачива ясь, пытались ему подражать, у
же самостоятельно «включая» соответствующие внут ренние механ
измы собственной второй сигнальной системы. Такой вызванный зву
ком, а затем словом транс мог выливаться в ритуальный танец, м
ог возбуждать к войне или готовить к охоте. Весь обряд безусловно
усиливал психологическую общность, создавал массообразно
е единство сознания и действия. Слово, будучи знаком, всегда
было особой «прескрипцией». Л. С. Выготский утверждал, что знак в силу само
й сво ей природы рассчитан на поведенческую реакцию, явную
или скрытую, внутреннюю 1 .
1 См.: Выготск
ий Л. С. Избр. психологич. исслед. М., 1956. С. 379.
96
Часть 1. Массы
Лишь с течением времени появилос
ь и другое, противоположное действие слова Ч явление отрицател
ьной индукции. Современная психология убедительно показыва
ет, что словесная инструкция в некоторых случаях индуцирует
противоположную, хотя и лежащую в той же плоскости, собствен
ную второсигнальную стимуляцию, не гативную аутоинструкц
ию, которую в этом контексте можно назвать волей. Подчер кнем: иск
лючительно индивидуальной волей. Ее суть Ч в способности отдельного ин
дивида противостоять психологии массы и попыткам массовизации, не подд
аться ни внушению, ни заражению и уклониться от подражания,
а также в появлении пси хически самоуправляемого индивида. Эта т
ак называемая «воля», однако, представ ляет собой всего лиш
ь внутреннюю речь («субвокальное говорение»). Освобождаясь
от магии слова, обучаясь слову путем подражания, человек освобождался от
действия чужого внушения, противопоставляя ему собственн
ое сознание или, по крайней мере, самовнушение, а реально пер
вую собственную мысль. «Машинальное выполнение внушаемого усту
пает место размышлению, иначе говоря, контрсуггестии. Отказан
ная прескрипция Ч это рождение мыслительного феномена, мыс
лительной операции "осмысливания" или выявления смысла...» (Поршн
ев, 1974). Вспомним А. Н. Леон тьева, который также говорил, что инд
ивидуальное сознание появляется тогда, когда появляются ли
чностные смыслы («коннотаты»), отделяющиеся от единого, массо
вого значения («денотата»). По мнению Б. Ф. Поршнева, контрсугг
естия «красной нитью» проходит через формирование личност
и, мышления и воли человека как в историческом прогрессе, так и в формиров
ании каждой индивидуальности, в онто генезе.
«Таким путем, Ч писал Б. Ф. Поршнев,
Ч можно расчленить экстероинструкцию и аутоинструкцию, и
наче говоря, внушение и самовнушение, еще точнее, суггестию и
контрсуггестию» (Поршнев, 1974). Внушение есть проявление прину
дительной силы слова. Слова, произносимые одним человеком, неотв
ратимым, «роковым» образом предопределяют поведение друго
го, если только не наталкиваются на отрицательную индукцию, контрсуггес
тию. В чистом виде суггестия есть речь минус контрсуггестия.
Обратим внимание на то, что развити
е речи у первобытных людей быстро прихо дит на смену отмирающему
инстинктивному поведению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85