сказать что он думает или

просто плюнуть в лицо -- круглое, здоровое, спокойное. Не сделал он ни того,

ни другого, а просто вышел, аккуратно прикрыв дверь.
Теплые, только что отлитые, серебристые стереотипы третьей и четверто
й
полос, уже подписанных дежурным редактором Полищуком, пошатываясь на кр
юках
и поскрипывая, давно приползли в печатный цех. Печатники, отрываясь врем
я от
времени пососать бесплатного молока из пакетов, снимали тяжелые блоки
и
устанавливали в ротационные машины. Шла приправка. Медленно прокручив
ая
валы, рабочие подгоняли, подпиливали, придавливали отливки, чтобы оттис
к
краски был равномерный .
ТАСС дал отбой, и пошла первая полоса. Отбой означал, что в номер не
поступит срочного материала, в передаче которого газетам ТАСС сам явля
ется
переправочным звеном. Где готовятся эти важные материалы, обязательные
для
всех газет, неизвестно. Но о возможности появления таких coобщений редакц
ии
уведомляются заранее. В наборном цехе все еще задерживалась вторая пол
оса,
подвал которой занимала статья Ивлева "Мутная вода". Рабочие подходили
и
читали ее в зеркальном изображении. Такое бывало редко: свою газету
печатники презирали, а информацию получали дома сквозь глушилки.
Стереотиперы задерживали печатный цех, а тот -- экспедицию. Автомашины

ожидали мешки с матрицами, чтобы везти на аэродромы. Там их растаскивали
по
самолетам и отправляли в города, где "Трудовая правда" печаталась и выход
ила
утром вместе с местными газетами. Срыв графика на несколько минут задерж
ивал
доставку газеты в киоски по всей стране. Миллионы, идущие на работу, не
успевали купить газету, и она шла в макулатуру.
В ожидании отбоя в редакции наступила тишина. Взрывы смеха доносились

из комнаты Раппопорта, в которой, кроме хозяина, сидел Закаморный. Дверь
в
отдел писем была полуоткрыта. Надя, прислушиваясь к шагам в коридоре, тих
о
регистрировала дневную почту, хотя спокойно сделала бы это завтра. Ивлев
мог
заметить, что она здесь, и тогда до метро они дошли бы вместе. Кашин кормил

рыбок у себя в кабинете, решив оказаться по дороге домой с машинисткой

Светлозерской, дежурившей до отбоя на случай, если дежурному редактор
у
понадобится допечатать в номер. Между тем Ягубов стремительной походко
й уже
входил в наборный цех. Начальники печатного и стереотипного цехов едва
за
ним поспевали. Начальник наборного спешил навстречу.
-- Где ближайший телефон?
Ему показали. Ягубов был бледен, немного взлохмачен. Пиджак, надетый
впопыхах на голубую шелковую майку, был застегнут на все пуговицы, а не н
а
среднюю, как обычно. Подойдя к телефону, Степан Трофимович набрал внутре
нний
номер Полищука.
-- Лев Викторыч! Прошу срочно спуститься в цех.
Не ожидая ответа, Ягубов положил трубку и, протянув руку вперед,
потребовал:
-- Полосу!
Ему протянули пахнущий краской лист. Ягубов сразу углубился в чтение,

будто стоящих вокруг него и ждущих распоряжений людей не существовало
.
Дочитав до конца, он аккуратно сложил лист и стал рвать на мелкие части.

Измельчив, он смял их, затем разжал пальцы и ссыпал обрывки в ящик для
мусора.
-- Сколько экземпляров тиснули? -- спросил он.
Начальник наборного стал загибать пальцы:
-- Дежурному редактору, цензору, "свежей голове", бюро проверки, в
отдел спецкорров и в корректорскую, -- шесть, как обычно.
-- Соберите все шесть немедленно. За нехватку каждый из вас отвечает
партийным билетом. Предупредите рабочих, мастеров, охрану...
-- Ясно!
Подошел Полищук. Люди расступились, давая ему возможность говорить с

Ягубовым. Полищук был явно смущен.
-- Нехорошо получилось, Степан Трофимыч, -- он попытался смягчить
конфликт. -- Не предупредил вас и взял ответственность на себя. Но печатат
ь
ведь и не собирались. Только для переговоров. Ведь с Какабадзе
несправедливо...
-- А со мной -- справедливо, Лев Викторыч? -- не дослушав, медленно
проговорил Ягубов. -- Или, может, я не ваш сотрудник? Но об этом потом...
Он повернулся к начальнику наборного цеха:
-- Чего вы стоите? Ставьте в полосу загон. Или вы всю ночь тут
проторчите?.. Лев Викторыч, пройдемте ко мне.
Ягубов нагнул голову, словно собрался бодать собравшихся, и ни на кого

не глядя двинулся к двери. Он поднялся к себе в кабинет и открыл его своим

ключом.
-- Садитесь, Полищук, -- теперь, когда меры были приняты, а ответсек у
него в руках, Степан Трофимович успокоился и подобрел. Он просто сидел и

курил в задумчивости сигарету за сигаретой. -- Ну и дела! Как прикажете все

это понимать? Ведь обманули-то не меня -- я рядовой партийный работник. Вы

обманули партию!
-- Макарцев в этом вопросе меня поддержал бы.
-- Опасная игра! Я думаю, что Игорь Иваныч поставил бы честь газеты
выше личных симпатий.
-- При чем тут личное? Наоборот! Это и есть защита чести газеты!
-- Подмена понятий! Вы можете поручиться за Kaкaбaдзе, как за себя?..
Видите? Что же ставить престиж газеты на карту из-за одного сотрудника. К

тому же, если говорить откровенно, я убежден: у нас в стране человек не
может быть арестован, если он не виноват!
Полищук сузил зрачки и напряг губы, чтобы не возразить немедленно. И
проглотил возражение.
-- Согласны? -- продолжал Ягубов. -- Но допустим, фотокор Какабадзе
действительно невиновен. Он не был пьян, не дрался. Допустим! Кто же так
делает? Надо решать на высшем уровне. Тогда и я был бы "за"... Вы умный
человек, Лев Викторыч. Мне жаль вас: ЦК такие вещи не прощает, сами знаете.

Вы, с вашей хорошей анкетой -- конченый человек. Знаете, я мог бы попытаться

поговорить наверху со своими людьми, чтобы это дело замяли, взять часть в
ины
на себя, уволить кого-либо из исполнителей. Но, прямо скажу, от вас тоже
кое-что потребуется. Не сейчас и не мнe -- я человек без корысти. А тем, кто
вас вытащит, рискуя замарать себя.
-- Что потребуется? -- глухо спросил Полищук.
-- Мы ведь не купцы, -- усмехнулся Ягубов. -- Сам пока не знаю. Скажем,
когда на партбюро будет решаться вопрос об оздоровлении редакции, вы до
лжны
быть за...
-- За вас и против Макарцева? -- уточнил Полищук, сжав пальцы в кулаки.
-- А если вы проиграете?
Жест этот не остался незамеченным. Улыбка мелькнула на устах Степана

Трофимовича.
-- Американцы считают, что тот руководитель хорош, без которого все
идет нормально. А стиль Макарцева, между нами, -- вчерашний день, аритмия.
Подумайте, на чьей вы стороне.
Зазвонил внутренний телефон.
-- Сколько? -- переспросил Ягубов. -- Ладно, я сам займусь.
Положив трубку, он встал, подошел к Полищуку.
-- Кстати, давайте посоветуемся. Хотя мы считаем, что "Мутной воды" не
было, мне доложили, что собрали лишь пять полос. Один наш сотрудник все же

спрятал верстку со статей.
-- Кто?
-- Что делать с этим человеком? -- не отвечая, продолжал Ягубов.
-- Смотря с какой целью...
-- Вот и я думаю: с какой? Цель может быть такая, что и не нам
выяснять...
-- Просто взял прочитать, -- сразу сказал Полищук, подумав, что лучше
предложить из двух зол меньшее. -- Поставим вопрос на партбюро, товарищи

решат.
-- Тогда включите вопрос о коммунисте Раппопорте в повестку дня.
Степан Трофимович внимательно посмотрел на Полищука, пытаясь прочест
ь
эффект от слова "Раппопорт", но Полищук повернулся и пошел к двери.
Из своего кабинета Лев позвонил Якову Марковичу.
-- В комнате есть кто-нибудь, кроме вас?
-- Ага.
-- Тогда просто слушайте. Ягубов знает, кто взял верстку. Во избежание
неприятностей немедленно отнесите ее Кашину. Скажите, что ее нужно пере
дать
Игорю Иванычу. Поняли?
-- Значит, ничего-таки не вышло?
Но в трубке уже звучали короткие гудки. Яков Маркович мрачно оглядел
сидящих рядом с ним Ивлева, Закоморного и Надежду, которая не дождалась,

пока Слава к ней заглянет, и забрела к Якову Марковичу.
-- Все логично, ребята! -- Ивлев встал. -- Это следовало предположить.
Волобуева мы недооценили. Он -- ягубовский сторожевой пес.
-- Вот раньше были цензоры!.. -- мечтательно произнес Максим, пустив
кольцо дыма. -- Гончаров, Тютчев, Aксаков, Лажечников... Интеллигенты! Но в
данном случае, братья, вы сами виноваты!
-- Интересно! -- промолвил Яков Маркович.
-- Есть такое полезное существо богомол, -- Закаморный говорил красиво,
поглядывая на Надю и вдохновляясь. -- Он ловит насекомых. Зрение его
устроено так, что он насекомых не видит, если они не шевелятся или ползут

медленно. Раздражение зрительного нерва наступает, когда объект промел
ькнет
быстро. Тут богомол и хватает! Уполномоченный Главлита тоже замечает ре
зкое
движение. А если мелкими вкраплениями много раз, то для умного читателя

можно написать даже антисоветчину.
-- Эзоп ты наш! -- Ивлев хлопнул его по плечу. -- Представь себе: идут
строчки, в которых ничего нет, кроме повторяющегося "ура!". Если раз убереш
ь
восклицательный знак, богомол вздрогнет. И цап!
-- Все гораздо проще, -- Раппопорт потер спину. -- Степан Трофимыч
хочет заживо похоронить Макарцева. Для этого нужно доказать, что сейча
с
"Трудовая правда" стала более удобной для руководства. Макарцев сделал

газету серой, Ягубов делает ее коричневой. В лагере, дети, я выпекал газет
у
для зеков, которые мечтали стать свободными. А теперь я выпускаю газету д
ля
читателей, вполне довольных тем, что они сидят за колючей проволокой. Ягу
бов
с автоматом -- на вышке.
-- Не расстраивайтесь, Яков Маркыч, -- Надя погладила его кончиками
пальцев по плечу. -- У вас желудок заболит.
-- Как всегда, женщина права, -- засопев, согласился Тавров. -- По
домам, чекисты!
В коридоре Надю окликнул Кашин. Он тихо спросил ее о чем-то, она
ответила и вернулась к компании, а Кашин прошел мимо.
-- Чего он? -- спросил Ивлев.
-- Выяснил, что у меня день рождения. Спросил, почему его не приглашаю.
-- Забавненько, -- протянул Максим. -- Его-то как раз не хватало!
Он выразительно постучал согнутым пальцем по стенке.
-- Что ты ответила?
-- Сказала, буду справлять в ресторане.
-- В каком?
-- Это надо знать ему, а не тебе. Ты, если захочешь, придешь ко мне
домой. А он съездит к черту на кулички...
-- Сироткина -- умница, -- заявил Тавров и, посмотрев на Ивлева,
прибавил. -- Некоторые этого не ценят.
Вячеслав пропустил замечание мимо ушей. В лифте Надежда просунула рук
у
в карман Ивлеву, он в кармане сжал ее руку в своей. На лестничной клетке им

встретился Степан Трофимович. Замредактора сделал вид, что ничуть не уди
влен
этой ночной компании, а так и должно быть. Он и не сомневался, что именно
они ждали появления статьи. В чем-чем, а уж в людях он разбирался. Ягубов
прошел мимо, чуть наклонив голову, и заглянул в комнату с надписью
"Уполномоченный Главлита". Волобуев поднялся ему навстречу.
-- Спасибо, Делез, -- Степан Трофимович крепко потряс его руку. -- Я
твой должник.
-- Да что там, чепуха...
Совершив этот краткий дружеский акт, Ягубов ушел так же быстро, как
появился.


_49. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ_

Долговязая, чуть косолапящая Катя и юркая полненькая Люся, Надины
школьные подруги, бегали с тарелками из кухни в комнату, а гости слонялис
ь,
перебрасываясь репликами. Все приехали прямо из редакции, голодные, и

ворчали на тех, кто опаздывает. Чтобы побольше наготовить, Сироткина
осталась дома. Катя и Люся самоотверженно помогали ей с утра. Генерал
Сироткин обещал прийти домой не раньше часу ночи. Лифтеру было приказан
о
пропускать гостей. Надежда обещала обеспечить подругам достаточное

количество мужчин, но пока что выбор был небольшой.
-- А Слава будет, Надь? -- без посторонних ушей спросила Люся, несмотря
на запрет упоминать это имя.
-- Ну что привязалась! -- Катя кинулась защищать ее. -- Кажется, тебе
объяснили...
-- А чего я такого спросила? Мне хочется посмотреть, кому это наша
независимая Надька все-таки уступила... Он красивый?
Надежда отрицательно мотнула головой. Благо, она резала лук, и плакать

можно было в открытую. Она уже почти убедила себя, что не хочет, чтобы Ивле
в
у нее появился. Будут лишние разговоры, и только. Но, убедив себя, она
все-таки надеялась, что он заедет. Пусть не заходит -- она выйдет к нему на
лестницу на минуту и возьмет веточку мимозы. Или позвонит, что не может

приехать. Пускай придумает любую причину, самую липовую, но пусть
придумает!..
В дверь позвонили.
-- Граждане, Закаморный, -- вбегая в комнату, уверенно сообщила
Сироткина, в душе надеясь, что Ивлев. Звонок повторился настойчивей, и он
а
крикнула. -- Бегу, бегу!
За порогом действительно стоял Максим, слегка набычившись. Плащ на
груди отдувался, выпуклость Закаморный поддерживал обеими руками, скре
стив
их на груди.
-- Целоваться можно? -- спросил он, не обращая внимания на сидящих по
углам Раппопорта и Анечку с мужем.
-- Сегодня можно, -- Надя подставила щеку.
-- А в губы? -- он облапил ее ручищей, поцеловал и в щеки, и в губы, и
в шею. -- Это подарок...
Он расстегнул плащ и протянул мягкий живой комок.
-- Собака? -- только и произнесла Надя, не зная, радоваться или
расстраиваться.
Щенок дрожал от холода, шерсть у него местами слиплась, лапы покрылись

грязью. Тем временем Закаморный вытащил из кармана бутылку "Столичной"
и
поставил на столик под зеркалом.
-- Это еще не весь подарок, Надя, -- Максим указал на щенка. --
Остальное подарю позже...
Строткина понесла щенка в комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81