Иногда Боб стоял с компанией возле бесед
ки
во дворе. Но там никого не было.
В половине второго Зинаида наконец разделась. Она постояла перед
большим зеркалом в спальне, надеясь отвлечься, сосредоточившись на себе
. Она
скептически потрогала излишки на животе и бедрах, впрочем небольшие. Она
все
еще была хороша собой и думала не без гордости, что нет в мире ничего
гармоничнее женской фигуры. Зинаида теперь совсем мало ела и перепробо
вала
все диеты, но вдруг это перестало помогать. Еще можно было испытать
голодание в клинике очень модного врача Николаева, к которому попасть,

говорят, невозможно. Конечно, Игорь устроил бы ее в два счета. Но голодани
е
ей казалось жестокостью по отношению к себе самой. Ведь только в
обнаженности видно, а когда она затянута -- ни-ни!
Она приподняла пальцами груди, которые были предметом особой гордост
и
Игоря, но теперь сохраняли форму только во французских лифчиках. Груди

потеряли свой вид из-за этого шалопая Бобочки, который, похоже, вообще не

явится ночевать и даже не позвонит. Надев английскую шелковую ночную

рубашку, всю в кружевах, Зинаида Андреевна легла на свою половину широче
нной
финской кровати. Она еще почитала немного какую-то чепуху в "Роман-газете
",
погасила лампу и, рассчитывая услышать топот Боба, задремала.
Ее разбудил телефон на тумбочке со стороны Игоря Ивановича. "Позвонил

все-таки! -- сразу проснувшись, подумала она. -- Есть в нем сыновний долг. А
сколько же теперь времени?" На ее любимых золотых часах, подарке матери к

свадьбе, было десять минут седьмого. Она сняла трубку.
-- Попрошу отца Макарцева Бориса, -- сказал хрипловатый мужской голос.
-- Его нет.
-- Где он?
-- Он в больнице, разве вы не знаете? В чем дело?
-- А вы ему кто?
-- Жена.
-- Вы будете мать Макарцева Бориса Игоревича?
-- Да. С ним что-нибудь случилось?
-- Капитан Утерин, старший инспектор МУРа, беспокоит. Ваш сын Макарцев
Борис Игоревич ночью на Кутузовском проспекте, будучи в нетрезвом состо
янии,
сбил двух пешеходов. Одного насмерть, второй скончался в больнице.
-- А Боря? -- спросила она, плохо поняв то, что услышала. -- Он как?
-- Он-то жив-здоров, отсыпается у нас в КПЗ.
-- Где-где?
-- В камере предварительного заключения.
-- Спасибо, что позвонили. Сейчас я приеду и заберу его! -- Зинаида
Андреевна уже совсем проснулась, будто она заранее была готова к этому

случаю.
-- Забрать?.. Да нет... Будет следствие...
-- Следствие? Скажите... -- она замялась, понимая, что важно сохранить
достоинство, не показать, что ты испугалась. В конце концов, с твоим
мальчиком, что бы ни случилось, не смогут сделать ничего против твоей вол
и.
Но она хотела скорее узнать, что все это может означать, против чего
бороться. И она договорила. -- Скажите, а это как, серьезно?
-- До десяти лет лишения свободы по статье 211 УК плюс отягчающие вину
обстоятельства -- еще лет пять. Но это будет суд решать...
-- Суд?
-- А вы как думали? Можете сейчас к нам приехать? Возьмите с собой
паспорт. Фамилию мою записали? У-те-рин...
Не вставая с постели, Зинаида Андреевна оглядела спальню, будто впервы
е
в нее попала. До пятнадцати лет? Бореньке?! Чепуха какая-то! Он еще
раскается в своих словах, этот капитан Утерин, пожалеет, что угрожал мне...

Игорь, как назло, в больнице. Он бы позвонил куда надо и сразу все уладил.
Ладно, она поедет сама. Зинаида Андреевна прикрыла пальцами рот, пытаяс
ь
сосредоточиться, затем повернулась и перелистала телефонную книжку, ле
жавшую
у Игоря Ивановича на тумбочке. Она позвонила в диспетчерскую и, когда ей

ответил заспанный голос, сухо произнесла:
-- Машину жене Макарцева Игоря Иваныча.
-- Когда?
-- Сейчас. Срочно.
-- Ладно, -- ответил голос.
Послышались вздох и короткие гудки. Зинаида поднялась и начала быстро

одеваться, выбрасывая из ящиков на пол то, что не подходило. Она
причесалась, не глядя в зеркало, вышла на кухню, поколебавшись, вынула из

холодильника несколько баночек черной и красной икры, которые держала, ч
тобы
класть в карман санитаркам. Теперь икра могла пригодиться. Она подумала,
что
понадобятся деньги. Но их дома было мало, а в семь утра сберкасса закрыта.

Надев сапоги, шубу, меховую шапочку, которая ее молодила и очень шла, и
заперев квартиру на все три замка, она хотела вызвать лифт, но он был занят
.
Она нервно постучала по двери, торопя едущего. Лифт остановился на ее эта
же,
и из него вышел Леша Двоенинов.
-- Вызывали, Зинаида Андревна?
-- Вызывала, Леша. Поехали, да побыстрей.
Когда сели в машину, Леха закурил и молча посмотрел на Макарцеву,
ожидая указания. Зинаида поколебалась, говорить ли куда она едет, но реши
ла,
что все равно не скроешь.
-- Ты знаешь, где МУР?
-- Петровка, 38. Кто ж не знает? Туда?
-- Туда, Лешенька... На-ка вот, пока не забыла...
Она порылась в сумочке и протянула Двоенинову баночку черной икры.
-- Спасибо, -- сказал он, завел мотор, тронулся и потом на ходу ловким
движением закинул баночку в бардачок. -- Как самочувствие Игоря Иваныча-т
о?
Уж пора его выпустить. Все без него соскучились...
-- Не говори, Леша! Сама не дождусь...
Зинаида Андреевна ответила механически. Она вынула из сумочки листок
с
криво написанной фамилией "Утерин". Леха подумал, не попросить ли напомни
ть
Игорю Ивановичу, что тот обещался позвонить насчет его, Лешиной, работы
в
"Совтрансавто". Но лучше потерпеть еще немного, пока сам выйдет, а не
просить через третьи руки. Двоенинов не стал мешать Зинаиде Андреевне с
воим
обычным разговором о том, о сем и погнал по пустым улицам на Петровку.


_36. УТЕРИН ВЛАДИМИР КУЗЬМИЧ_

_ИЗ АНКЕТЫ ДЛЯ СПЕЦКАДРОВ_

Старший инспектор МУРа, капитан милиции.
Родился 29 января 1932 г. в деревне Знаменка, Смоленской области.
Русский.
Член КПСС с 1952 г., партбилет No 3453211.
Образование специальное и высшее: окончил спецшколу КГБ в 1963 г.,
юридический факультет МГУ. Иностранными языками не владеет. За границе
й не
был.
Семейное положение: женат. Жена, Утерина Н.П., работает лаборанткой в
научно-техническом отделе МУРа. Сын 9 лет.
Военнообязанный. Запас ВВ (Внутренние войска), спецучет.
Паспорт IV HE No 651127, выдан 114 о/м г. Москвы 14 июля 1967 г.
Прописан постоянно: просп. Вернадского, 15/14, кв. 26. Тел. 130-92-81.
Сведения о трудовой деятельности, родственниках, справки о состоянии

здоровья находятся в личном деле.

_КАРЬЕРА КАПИТАНА УТЕРИНА_

Вернувшись вместе с шифровальщиком Кашиным из Гаваны, замначальника

шифровальной группы Центра Виноградов поручил младшему лейтенанту Ут
ерину
попытаться дешифровать слово "кадум", что и было Утериным сделано без вся
ких
дешифровочных таблиц. При этом Утерин усмехнулся, и подполковник сдела
л
вывод, что ему об оскорблении известно. Владимир Кузьмич Утерин, понижен
ный
в звании, был переведен, как и Кашин, в Десятый отдел "Семерки" -- в службу
внешнего наблюдения. Немногословный и исполнительный, он получил тут н
омер
43-85 и прижился. Работа оказалась более живой, требовала сноровки, а эти
качества у Владимира были от природы.
Топтунов привозили к объектам небольшими группами. Старший распредел
ял
точки, раздавал фотографии, объяснял кто кому передает объект в случае

преследования. Объектами были в основном иностранцы и советские гражд
ане,
которые с ними встречались. Сотрудники запоминали, с кем они говорили,

фотографировали встречи микрокамерами через грудное отверстие в пла
ще.
Владимир не допускал ошибок в работе и вскоре был назначен на должност
ь
старшего оперативной группы. Второй прокол произошел снова не по его вин
е.
Сотрудников внешнего наблюдения, отменив все текущие задания, собрали
в
управлении. Обратился к ним седой полковник в гражданском костюме, до эт
ого
в лицо топтунам, как ни странно, неизвестный.
-- Наша разведка, товарищи, сообщила, что в Шереметьево из
Франкфурта-на-Майне под видом туриста прибывает некий господин Зигмари
нген,
скромный немецкий бизнесмен, большой любитель живописи и симфоническ
ой
музыки. В действительности этот Зигмаринген, он же Майер, он же Люттгенс, --

крупный западногерманский агент. Мы изучили его дело (в нем свыше трехсо
т
документов) и запросили у нашей службы в ФРГ дополнительные данные. К
сожалению, ответ не успокаивает. Поездка настолько засекречена
разведслужбой, что нам остается быть начеку. Принято решение не
препятствовать во въезде Зигмарингену, выдать визу, не отказывать ни в к
аких
просьбах, даже если они выйдут за пределы установленных для Интуриста

маршрутов. Багаж его официально не будет досматриваться. Надеюсь, понима
ете,
какая ответственность ложится на вашу службу? Только в Москве мы подним
аем
по готовности No 1 456 человек и на время операции подключаем вас к 12-му
отделу. Необходимое количество ваших ребят будет занято во всех города
х по
маршруту Зигмарингена. Все наши люди в службе сервиса в гостиницах,
аэрофлоте, общественных местах, где он может появиться, оповещены.
Дальнейшие инструкции поступят после его приземления... Теперь о вас... От

вас требуется чистая работа. Господин Зигмаринген и в мыслях не должен

иметь, что за ним следят. Пусть наслаждается полной свободой. Если что,
немедленно связь со мной!
12-ый отдел 7-го оперативного управления КГБ -- это специальные
операции по слежке. Трудные были две недели для Утерина. Когда бизнесмен
и
знаток симфонической музыки господин Зигмаринген, невысокого роста се
деющий
господин в дешевом сером пальто, сияя сердечной улыбкой, сбежал с трапа и
к
нему направилась переводчица, старший группы наблюдения из машины доло
жил по
рации:
-- Приняли объект. 21-14 начала. Пошло-поехало!
А гость как ни в чем не бывало ходил в Москве на симфонические
концерты, гулял по Тбилиси, отправился в Ташкент и Самарканд и за две неде
ли
ни единого раза не остановился на улице, чтобы заговорить с прохожим, ни

единого раза не поинтересовался химией, специалистом в которой себя наз
ывал.
-- Зачем он приехал? -- гадали на всех ярусах советской разведки.
-- Я хотел бы продлить визу еще на две недели, -- сказал он
переводчице. -- Если это, конечно, не трудно...
-- Вы что-нибудь не успели сделать? Я могу помочь?
-- Да, я не успел осмотреть Эрмитаж и Русский музей.
Визу продлили. Утерина вызвали на новое совещание: этот чертов господи
н
Зигмаринген будет их мучить еще две недели!
-- Удвойте бдительность! -- предупредил полковник. -- Не исключено, что
он, как матерый волк, путает следы, усыпляет нашу бдительность, а в конце

попытается что-либо натворить. Тщательное изучение содержимого его

чемоданов, к сожалению, не дало никаких результатов. Вся надежда на вас!
Получив объект от своего коллеги, 43-85 смотрел за ним во все глаза. К
счастью, гость не имел манеры оглядываться, хотя и ходил, глазея по
сторонам. Иногда он бегал, хватая под руку переводчицу, так что Утерину и

его коллегам удавалось перевести дух лишь в машинах.
Уехал Зигмаринген не по графику, а на день раньше, внезапно поменяв
билет на ночной рейс и подняв с постелей топтунов. У трапа гость поцелова
л в
губы переводчицу 21-14 и вручил ей в подарок сто долларов, которые она после

сдала под квитанцию в бухгалтерию "Интуриста".
-- Теперь все ясно! -- резюмировал седой начальник. -- Зигмаринген
постарел и решил порвать с преступной жизнью. У нас в стране он отдыхал. М
ы
хорошо поработали, товарищи, сделали все, что могли!
Однако спустя две недели наша разведка переправила домой из Израиля

копию сообщения об иллюстрированном отчете, разосланном Зигмаринген
ом
разведкам всех стран, дружественных ФРГ. Изучая советское искусство, го
сть
сфотографировал большую часть сотрудников службы внешнего наблюдения
, чтобы
они были известны заинтересованным сторонам.
В течение месяца коллег Утерина пересортировывали и раскидывали. И ег
о
вызвали на собеседование.
-- Как у вас с дикцией? -- спросил один из членов комиссии. -- Стихи в
школе учили?
-- Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя, -- продекламировал
бывший номер 43-85.
-- Для начала неплохо! Остальное дотянем!
Утерина перевели в группу скандирования, и тут ему сразу понравилось.

Работающие в группе лучше одевались, всегда ходили в белоснежных рубашк
ах и
при галстуках, некоторые даже с платочками в нагрудных карманах. Началь
ник
группы скандирования представил им Прова Царского, народного артиста С
ССР,
секретаря партийной организации Малого театра, на которого возложил
и
почетную общественную нагрузку подготовить пополнение к работе. Царск
ий всю
жизнь играл Чацкого, но в остальной жизни был со всем согласен. Он начал с

дикции, заставил Утерина раз двадцать повторить скороговорки "Ехал Гре
ка
через реку" и "Карл у Клары украл кораллы". Затем подошел к пианино и взял
аккорд.
-- Ну, а теперь красиво и раскатисто споем: "Слава коммунистической
партии!"
Утерин крикнул. Царский поморщился.
-- Потише, голубчик! Слава -- интонация вверх -- Коммунистической
партии -- интонация вниз. И больше чувств, искренности, страсти! Вот
послушайте...
Он прожурчал своим бархатным профессиональным голосом. Интонация ушл
а
вверх, повисела там немного и торжественно опустилась. Далеко было бывш
им
топтунам до народного артиста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81