Схватка была короткой, яростной и, есл
и не считать вскриков и стонов, почти безмолвной. Кузнечикам не хотелось
пускать в ход те несколько пуль, что у них имелись, и они схватились за нож
и и дубинки, которые лежали рядом с ними там, где полагалось спать женщина
м.
Когда рассвело, вода в небольших заводях у берега была красной от крови. С
мерть от ножевых ран наступала не сразу, некоторые фермеры продолжали ко
рчиться, хватая ртами воздух, как рыбы. Четверо из них попали в плен, не пол
учив никаких ран, если не считать ременных уз, продернутых сквозь щеки. Св
язанные, они сидели в тени фургона Ц один плакал, а другие молча ожидали р
ешения своей участи.
Проснувшись, понтифик увидел, что лагерь почти опустел. Воины Кузнечиков
исчезли вместе со своими лошадьми и псами.
Ц Ты же сказал, что будешь ждать! Ц пожаловался он вождю Браму, найдя его
за завтраком у костра.
Ц Они не оставили нам выбора, Ц военачальник пожал плечами. Ц Они попы
тались угнать наших лошадей.
Коричневый Пони ткнул ногой тлеющую головню.
Ц Всего лишь несколько идиотов. Ты мог просто прогнать их. Элтур Брам сно
ва пожал плечами.
Ц За ними погнались собаки. Моим людям пришлось последовать за собакам
и. Хотя им отдан приказ не жечь город.
Коричневый Пони не поверил ему. И еще до полудня над стеной леса на восток
е потянулся дымок, который шел со стороны города, все еще скрытого от глаз.


Свинья исправно толклась у решетки, но тюремщик так и не показывался. Про
сунув свой пятачок между прохладными прутьями решетки, свинья улеглась
перед ней, глядя на Чернозуба, который тщетно пытался молиться.
Когда занялось утро, Чернозуб услышал вдали выстрелы, сопровождаемые кр
иками, которые все приближались; на узкой улице за стенами тюрьмы раздал
ись звуки шагов. У него еще были при себе шесть маленьких пилюлек, но запит
ь их было нечем. Теплой воды в ведре у дверей он опасался, так что проглоти
л пилюлю, собрав остатки слюны во рту. Воды он попил лишь ближе к полудню.
Когда его заперли в камере, он уже хотел есть, и теперь голод становился пр
осто нестерпимым. Прикинуть, сколько сейчас времени, было трудно, ибо сол
нце затянули дождевые тучи, из которых весь день на улицы сыпалась какая-
то морось, превращавшаяся в грязь под ногами тех, кто случайно показывал
ся на улице, Ц только собаки и ни одного человека.
Свинья появилась снова к полудню, насколько Чернозуб смог разобраться с
о временем.
Пилюли он держал в кардинальской шапке, которую ему позволили оставить п
ри себе вместе с крестом и четками. В ней пилюли оставались сухими. Похоже
, они подействовали. Жар спал, сошли на нет спазмы и колики, которые день за
днем, особенно по утрам, не давали ему покоя. Но он маялся одиночеством без
Эдрии и Амена, своих спутников, которые не только прогуливались рядом с н
им в снах, но и сопровождали его в тех бесконечных мечтаниях наяву, которы
е, как позже выяснилось, и были его жизнью.
Никогда еще Чернозуб не был так одинок. Он с теплотой вспоминал даже Кори
чневого Пони и клетку в зоопарке Ханнеган-сити, когда за ними подглядыва
ли заключенные Дикие Собаки и, глазея на них, веселились горожане. Он вспо
минал и задумчивого, молчаливого Вушина, и нахального, порывистого Аберл
отта, любителя городской жизни. Ему не хватало их всех. Даже Поющей Коровы
. В своей одиночной подвальной камере Чернозуб восстанавливал в памяти ж
изнь аббатства Лейбовица, удивляясь, насколько тонко и продуманно в ней
сочетались уединение и общение, составлявшие суть монастырского бытия.
Есть люди, созданные для одиночества, но их немного Ц и уж он-то к ним не от
носится. Спеклберд лелеял свое одиночество, ибо оно было пронизано духов
ностью. По сути, он никогда не был один. Одиночество Эдрии имело истоком ее
происхождение из «привидений» Ц их никто не принимал и все презирали.
Обожал ее только он один.
Вот эти два одиноких человека и составляли Чернозубу компанию. «И я не тр
ебую от них многого, Ц подумал он. Ц Верно?» Ц спросил он свинью, когда т
а снова попыталась просунуть голову меж прутьями решетки. Но, как и Эдрия,
как и Спеклберд, она не ответила.
К полудню еда так и не появилась. Дождь кончился. Неужто он не получит даже
последнего обеда? Смерть вообще не несет в себе ничего хорошего, но умира
ть голодным Ц это было последним, законченным оскорблением. Неужто ему
суждено навечно остаться голодным?
Поразившись отсутствию у себя благочестия, Чернозуб опустился на колен
и и стал молить о прощении.

Дверь в камере была сколочена из прочного дерева Ц скорее всего из дуба.
Она казалась куда более основательной, чем черные металлические прутья
в маленьком окошке под самым потолком. Чернозуб стукнул в дверь, а затем л
ягнул ее Ц сначала осторожно, а потом стал колотить в нее все сильнее и си
льнее. Никто не отвечал. Он не мог понять, был кто-нибудь по ту сторону двер
и или нет. И что там за дверью Ц коридор? Он не мог припомнить. Когда его при
вели сюда, было темно. Неужто все это случилось всего лишь день назад? Черн
озуб подумал, что имело бы смысл, подобно предыдущим обитателям камеры, д
елать отметки на оштукатуренной каменной стенке.
В его маленькой камере имелись лишь койка, прикрепленная к каменной стен
ке, грубое шерстяное одеяло, стул и два ведра Ц одно у двери, а второе в угл
у. Одно, с теплой водой, стоящее у дверей, оставалось почти полным; ведро в у
глу было пустым. Скорее всего, тексаркцы и раньше использовали это помещ
ение как тюрьму: все стены были исцарапаны безграмотными надписями и рис
унками Ц улыбающиеся и суровые физиономии, солнце, разные варианты мужс
ких и женских тел. Стена напомнила Чернозубу о том, что делается в голове у
монаха Ц такие же царапины на душе, с которыми приходится жить, в то же вр
емя стараясь не обращать на них внимания.
Он сел на койку. Лег на нее. Подошел к окну и остановился около него. Влез на
стул и стал смотреть в окно. Перед ним тянулись пустынная улица и стена бе
з дверей, к которой вели обвалившиеся ступеньки. Над ними на стене были пя
тна крови. Пока Чернозуб разглядывал их, появилась какая-то собака, котор
ая, обнюхав следы крови, убежала. Кто тут встретил свой конец? На этом мест
е расстреливали? Ступени, которые ведут в никуда, стена без дверей… Он пое
жился. Он был очень голоден.
Вдали улица вливалась в другую, более людную, и Чернозуб видел, как по ней
проходили люди с какими-то загадочными тюками или, случалось, с ружьями. В
ооруженные ходили по двое или по трое. Рядом появилась еще одна собака, то
же обнюхала кровавые пятна и трусцой побежала дальше.
Ц Вон там и казнили.
Повернувшись, Чернозуб увидел, что дверь в его камеру бесшумно открылась
Ц за ней стояла непроглядная тьма. У такой массивной двери петли работа
ли безукоризненно. В дверях с ведром в руках стоял какой-то незнакомый фе
рмер, исполнявший роль стражника. Он был молод, двадцати с небольшим лет
Ц рыжеволосый пожиратель травы.
Ц Вы не должны влезать к окну, Ц сказал он.
Ц Я молюсь.
Ц Без вашей шапки? Ц Кардинальский головной убор лежал на койке.
Ц Чтобы молиться, нам не обязательно надевать ее.
Стражник взял ведро, стоявшее в углу, но, почувствовав, что оно пустое, пос
тавил обратно. Он подчеркнуто избегал смотреть в него.
Ц Я собирался вылить его, Ц с упреком сказал он.
Ц Насколько я понимаю, это означает, что я должен был наполнить его, Ц ск
азал Чернозуб. Ц Но в таком случае не собираетесь ли вы принести мне поес
ть? Я не получил ужина, а теперь и завтрака.
Фермер-охранник пожал плечами. На нем были кожаные штаны и холщовая курт
ка, скорее всего, позаимствованная из солдатской вещевой сумки. Или снят
ая с убитого. У него почти не осталось зубов.
Ц О еде мне ничего не говорили. Приказали только вылить ведро. И принести
воды.
Ц Так они собираются меня расстреливать? Ц спросил Чернозуб. У него зак
ружилась голова, и ему пришлось сползти со стула. Когда, почувствовав под
ногами холодный каменный пол, он поднял глаза, охранник исчез, словно он е
му привиделся. Дверь закрылась, и лязгнул запор. С грохотом.
Ц Благословляю тебя, сын мой, Ц сказал Чернозуб, осеняя себя крестным з
намением. Ц Я возвращаюсь к своим молитвам, Ц он снова влез на стул и ста
л рассматривать мир, точнее тот его малый кусочек, который был виден из кр
охотного оконца. В самом деле, стоит помолиться. Но что же представляет со
бой молитва, как не попытку выглянуть из крохотного оконца своей души? Мо
жет, он попробует помолиться позже, когда подойдет время казни.
«Будет ли ему больно?» Ц подумал Чернозуб. Вопрос был не из приятных, но о
н никак не мог правильно сформулировать его.
Появился еще один пес, который также остановился у кровавых пятен, Ц он т
оже молится? Вдали какая-то старуха и ребенок палкой разгребали мусор в р
азвалинах. Когда женщина что-то находила, ребенок наклонялся и подбирал
это. Отсюда Чернозуб не мог понять, что они искали.
Издали донеслось несколько выстрелов, а затем порыв ветра принес странн
ый, но все же знакомый пугающий запах. Чернозуб понял, что это такое, и у нег
о гулко заколотилось сердце.
Дым.

Ц Это ты приказал своим людям разжигать пожары, Ц бросил Элтуру Браму п
апа Амен II. Дьявольский Свет стал отрицать, но Коричневый Пони не сомневал
ся в своей правоте. Кузнечики всегда воюют… «Я разжигаю пожары». Да и како
й смысл, отрицает ли он или соглашается? Что сделано, то сделано.
Коричневый Пони и вождь сидели на койке в фургоне, глядя, как возвращающи
еся воины с шумом и криками пересекают ручей. Снова начался дождь. Коричн
евый Пони не видел неба, но знал от своей курии: половина кардиналов была б
ольна и, маясь желудком, проводила время в дополнительном отхожем месте,
отрытом на склоне холма, что над городом повисла дымная завеса, покрываю
щая расстояние к востоку, которое можно одолеть лишь за несколько часов
скачки.
Ц Пожары возникли сами собой, Ц сказал Элтур Брам. Ц Никто не мог предо
твратить их. Да и не должен был.
Лаяли собаки. Ржали лошади. Кочевники возвращались вразброд, по двое или
по трое, окликая женщин, чтобы те готовили бинты и жратву, а также собирали
дрова для костров. Они вопили, изображая триумф победы, но по правде почти
никому из них не удалось встретить таинственных врагов. Несколько ранен
ых пострадали от своих же лошадей, когда те спотыкались и падали на незна
комых улицах, или же опалили сами себя, разжигая пожары.
Тем не менее никто так и не понял, сколько защитников обороняют город и об
ороняют ли его вообще. Чернозуб так и не вернулся. Солнце уже склонялось к
закату.
Ц Может, он обрел мир, который вы всегда сулили, говоря, что ищете его? Ц с
казал Элтур Брам.
Ц Может быть, Ц ответил Коричневый Пони, решив не обращать внимания на
сарказм Кочевника. Но сам он в этом сомневался.

Дым. Темнело на глазах. Или это ему казалось? Чернозуб увидел, как в конце у
лицы пробежали несколько человек.
Он оторвался от окна и заколотил в дубовые двери. Потом приложил ухо к тяж
елым плахам и прислушался, но из-за дверей не доносилось ни голосов, ни зв
уков шагов. В каком странном месте доводится ему встречать свой конец. Вс
ю жизнь мы искали нормального бытия и, проходя мимо него, оглядывались
назад. Все это было в прошлом, которое так и осталось тайной. Чернозуб ясно
видел свое будущее. Слишком ясно. Он даже обонял его. Его запахом был поло
н воздух Ц дымным запахом.
Он боялся впасть в панику, что и случилось. Это был не страх огня и даже не с
трах смерти. Это была просто паника, откровенная животная паника. Она зах
ватила его, затопила с головой, лишив мыслей и чувств. Она была внезапна и
непреодолима, как взрыв похоти (он прожил достаточно, чтобы узнать ее), ее
мощь и пугала, и успокаивала его. Подобно той вере, которую он искал всю жи
знь, но так и не смог найти, она безоговорочно устранила все сомнения.
Чернозуб дал волю ярости, лягая и колотя дверь; сначала он кричал «Пожар!»
, потом «На помощь!», а затем Ц «Ради любви к Господу!»
Это ничего не дало. Боль в отбитых кулаках и горле от надсадных воплей вер
нула его к другой реальности Ц он должен вести себя так, как подобает мон
аху. Он перестал орать, удивившись, с какой легкостью это у него получилос
ь, и с четками в руках опустился на колени около койки. Дым все густел, но ды
шать пока еще было можно. Голода Чернозуб больше не испытывал. Поверхнос
ть воды в ведре дрожала, и откуда-то издалека доносились глухие удары Ц э
то рушились здания или что-то взрывалось…
Должно быть, он уснул. Чернозуб сел и, оглядевшись, увидел, что за окном уже
стемнело. Вдали были слышны выстрелы. Фермер-охранник стоял в дверях, дер
жа ведро. Лицо его было прикрыто шарфом. От дыма? Но, похоже, он рассеивался.

Чернозуб зашелся в кашле.
Ц Прошу прощения, Ц сказал он, откашлявшись. Стражник продолжал стоять
в дверях.
Ц Что случилось? Ц спросил Чернозуб.
Ц Они ведут бой. Твой антипапа сжигает город.
Ц Вот как.
Значит, с ним все кончено. Он никогда не вернется сюда. Убит он или нет, Черн
озуб так и не понял. Стрельба не приближалась и наконец стихла.

Наступивший рассвет был странен Ц он словно сочился не снаружи, а прост
упал откуда-то изнутри камеры, и маленькое подвальное помещение наполня
лось странным светом. Город горел. По улицам носился ветер, вздымая в возд
ух клочки травы и соломы, обрывки бумаги, облака пыли и пепла.
Чернозуб забарабанил в двери, но на этот раз не стал орать. Он не ждал, что к
то-то появится. Так и случилось. Огонь, казалось, подползал все ближе; вете
р дышал жаром, и его порывы прокладывали путь другим очагам пожара. Черно
зуб стоял у решетки, пока у него хватило сил, но когда почувствовал, как у н
его горит лицо, вспомнил, что забыл о пилюлях. Спрятанных за отворотом шап
ки, их осталось всего четыре штуки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77