Но отец Спеклберд, как принято, спроси
т, как давно он исповедовался в последний раз, и поймет, что Чернозуб обман
ывал его. Раздумывая, что ему делать, он представил, как семинарский свяще
нник, выслушав его, будет настолько перепуган, что откажется отпускать е
му грехи, и придется рассказывать отцу Спеклберду и об этом тоже. Даже вне
стен аббатства считаться католиком было очень непросто для простого бы
вшего Кочевника, который, живя в уединении, так мало знал об окружающем ми
ре.
Внезапно дверь из сосновых досок растворилась, и появившийся на пороге п
ожилой чернокожий человек с копной седых волос и густыми белыми бровями
направился прямиком к нему. Борода у него тоже была седой и неровно подст
риженной, словно он подбривал ее раз в месяц или кромсал ножницами. На нем
была поношенная, но чистая серая сутана и сандалии, которые, казалось, был
и сплетены из соломы. Он был худ, напоминая едва ли не скелет, обтянутый ту
гими веревками мышц; у него были впалые щеки и впалый живот, зримо говорив
шие о долгих неделях поста. Он заметно прихрамывал, опираясь на короткий
массивный посох, вполне способный служить дубинкой. Появившись в дверях
, он устремил взгляд на затаившегося в тени Чернозуба и направился прямо
к нему. На губах у него плавала легкая улыбка, а взгляд ярких серо-голубых
глаз был устремлен на маленькую застенчивую фигуру, склонившуюся перед
ним.
Ц Дьякон Коричневый Пони кое-что рассказывал мне о тебе, сынок. Могу ли я
называть тебя Нимми? Вроде ты добровольно оставил монастырь. Почему?
Ц Ну, я начал чувствовать, будто влачу на себе вериги и оковы, отче. И в кон
це концов меня выставили.
Амен Спеклберд взял Чернозуба за руку и повел по дорожке к своему убежищ
у.
Ц Но ведь теперь ты расстался со своими кандалами и веригами, не так ли?
Они оказались в помещении, голые каменные стены которого напомнили мона
ху аббатство Лейбовица. В одном конце помещения горел камин, а в другом ст
оял небольшой скромный алтарь.
Чернозуб задумался над последним вопросом священника.
Ц Нет. Что бы ни было, но они давят еще сильнее, отче.
Ц А кто давит на них? Кто с самого начала сковал тебя? Аббат? Братия? Святая
Церковь?
Ц Конечно же, нет. Отец мой! Я знаю, что это дело моих рук.
Ц Вот оно, Ц тихо произнес Спеклберд. Ц И теперь ты хочешь понять, как о
свободиться от них?
Ц «И познаем мы истину и… Ц Чернозуб пожал плечами, Ц И она сделает нас
свободными».
Ц Ясно. И какую же истину ты уже познал?
Ц Истина осязаема, и она почиет среди нас. И лишь ей одной мы должны храни
ть верность.
Ц Лишь ей одной? Нимми, Иисус был принесен в жертву во искупление наших г
рехов. Мы приносим ему жертвы перед алтарем, мы приносим ему себя. И все же
ты хочешь хранить ему верность? Ц Спеклберд засмеялся, и в руках у него о
казалась епитрахиль. Ц Готов ли ты покаяться в грехах своих?
Чернозуб замялся.
Ц А не можем ли мы сначала немного поговорить?
Ц Конечно, но о чем ты хотел бы побеседовать? Чернозуб ухватился за это п
редложение. Все что угодно, лишь бы оттянуть неизбежный момент.
Ц Я не понял, что вы имели в виду, говоря о жертвоприношении.
Ц Принести в жертву Иисуса означает, конечно, отказаться от него.
Монах вздрогнул.
Ц Но я готов отдать все ради Иисуса!
Ц Ах вот как! Наверное, все, кроме Иисуса, добрый простак?
Ц Если я откажусь от Иисуса, у меня больше ничего не останется!
Ц Ты ведешь речь о полной и совершенной бедности Ц но за одним исключен
ием: чтобы у тебя ничего не осталось, ты должен отказаться и от нее тоже, Ни
мми.
Чернозуб окончательно растерялся: «Как служитель Христа может говорит
ь такое?».
Спеклберд показал на свой рот и насмешливо пошевелил челюстью, призывая
к молчанию. Затем беззлобно шлепнул монаха по щеке.
Ц Проснись! Ц сказал он.
Чернозуб опустился на жесткую скамью. Он перебирал в памяти какие-то цит
аты, пытаясь сказать старику нужную мысль, а тот откровенно подсмеивался
над ним.
Ц А ты богат, Ц сказал Спеклберд. Ц Твои оковы и вериги Ц это и есть тво
е богатство.
Ц У меня нет ничего, кроме рясы, прикрывающей спину; г'тару, которую я сам с
делал, у меня похитили, Ц не скрывая возмущения, запротестовал монах. Ц
Сейчас у меня нет даже четок. Тоже украдены. Я ем за чужим столом и сплю в чу
жой квартире. У меня нет даже ночного горшка. Я дал Христу обет бедности. И
не знаю, как его можно нарушить. Все остальные я уже нарушил.
Ц И ты гордишься, что не нарушил этот обет?
Ц Да! То есть нет! Ну да, понимаю, я богат обилием гордости, не так ли?
Теперь Амен Спеклберд сидел напротив него. В слабом свете пламени очага
они смотрели друг на друга. Взгляд старика был по-детски добрым и открыты
м, в нем читались любопытство и ожидание. Он неожиданно громко щелкнул па
льцами. Чернозуб не вздрогнул, но теперь и его взгляд изменился Ц в нем по
явилась настороженность, и он отвел глаза в сторону. Спеклберд продолжал
молча наблюдать за ним.
Все еще стараясь потянуть время, Чернозуб быстро заговорил. Он рассказыв
ал о жизни в аббатстве Лейбовица; о грехах как таковых он не упоминал, а по
вествовал о причинах, вызывавших у него приступы раздражения, о тех, кого
он любил и с кем дружил, о своей преданности основателю ордена и Богомате
ри, о своих обетах и о том, как он нарушил их, о владевшей им в аббатстве тоск
е по дому, из-за чего он так стремился покинуть его. Порой он замолкал, наде
ясь, что отшельник, выслушав его историю, даст ему какой-то совет, но стары
й священнослужитель Девы Пустыни лишь время от времени кивал в знак пони
мания. Почувствовав, что невольно старается вызвать к себе жалость, Черн
озуб смутился и осекся. Воцарилось долгое молчание.
Помолчав, Спеклберд мягко обратился к нему:
Ц Нимми, единственная нелегкая вещь в следовании Христу заключается в
том, что ты должен отринуть все ценности, даже те, ради которых ты и следуе
шь Христу. Но отринуть их не значит предать или продать их. Чтобы стать пои
стине нищим духом, откажись от любви и ненависти, от своих достоинств и по
роков, от своих прав и привилегий. Ты полон желания стать Ц или не стать
Ц монахом Христа. Избавься от своего желания. Ты не увидишь тропу, если ст
анешь думать, куда она ведет. А вот освободившись от всех ценностей и добр
одетелей, ты увидишь ее ясно, как при свете дня. Но стоит тебе только обрес
ти хоть самое маленькое желание, например, желание стать безгрешным, или
сменить износившуюся рясу, как путь исчезнет. Тебе когда-нибудь приходи
ло в голову, что вериги и оковы, которые ты влачишь, Ц твое самое ценное до
стояние, Нимми? Твои склонности или их отсутствие? Добро или зло? Красота и
ли уродство? Боль или наслаждение? Вот ценности, которые на самом деле леж
ат на тебе таким тяжелым грузом. Это они заставляют тебя останавливаться
и размышлять Ц и вот тогда ты теряешь путь к Господу.
Чернозуб терпеливо слушал, сначала испытывая восхищение, но потом, чувст
вуя, что впадает в растерянность, постарался взять себя в руки. Старик под
вергает сомнению все, что он знал и во что верил относительно религии. Не и
з-за этой ли манеры разговора епископ заставил Амена Спеклберда уйти в о
тставку?
Ц Дьявол! Ц тихо произнес монах.
Если Спеклберд и слышал это обвинение, он не подал виду,
Ц Дьявол? Отшвырни его, утопи в яме с нечистотами, а я засыплю ее негашено
й известью.
Ц Иисусе!
Ц Его тоже, о да, в ту же канаву с этим извращением! Если ты считаешь, что он
обогащает тебя. Чернозуб задохнулся.
Ц Иисуса? За кем же мне тогда следовать? И зачем? Ваши слова Ц это богохул
ьство.
Ц Знаешь, Нимми, это очень благородно Ц перенять крест Христа и тащить е
го на себе, но если ты будешь думать, что таким путем что-то обретешь, то луч
ше продай крест и разбогатей. Дорога не имеет цели. Просто следуй по ней,
Ц Ничего не желая?
Ц Sine cupidine. Без же
лания (лат.).

Ц Но тогда зачем…
Ц Твое стремление получить ответ на этот вопрос Ц это и есть твои оковы
и вериги.
Ц Я не понимаю.
Ц Отлично. Просто запомни, Нимми, но не пытайся понять. Это уничтожит теб
я.
У Чернозуба все плыло перед глазами. Может, у старика что-то не в порядке с
головой?
Амен Спеклберд добродушно хмыкнул.
Ц А теперь приступим к твоей исповеди, если ты все еще хочешь, чтобы я выс
лушал ее.

После исповеди, которую он хотел забыть как можно скорее, Чернозуб сразу
же отправился домой, где стоял запах недавней рвоты. Кто-то уже успел вымы
ть пол рядом с кроватью Джасиса, на которой он, испуская стоны, лежал. Джас
ис заметно похудел. Один раз он открыл глаза и невидящим взглядом устави
лся на монаха, который спросил, не позвать ли врача.
Ц Он уже приходил утром, Ц прохрипел Джасис. Ц Без толку.
Чернозуб положил ему на голову холодное влажное полотенце и вернулся в С
екретариат, где проводил все дни до позднего вечера, переводя послания к
ардинала, отправляемые на равнины и получаемые оттуда. Он очень быстро у
своил тонкости политики Кочевников и понял, кто считается наиболее знач
ительными людьми в ордах. Он узнал, что Чиир Хонган вернулся к стадам и виг
вамам своей бабушки из рода Маленького Медведя, что дядю Сломанную Ногу
свалила неожиданная болезнь и что антихристианская группа из рода духа
Медведя, в которую входили и женщины Виджуса племени Кузнечиков, часть к
оторых опасалась кандидатуры Хонгана, внезапно назвала имя некоего Хал
тора Брама. Убийца, чья доблесть не подвергалась сомнению, с их точки зрен
ия был наиболее подходящим воен-чым вождем, под рукой которого объединя
тся все три орды. Брам заинтересовал Чернозуба исключительно потому, что
он был из Кузнечиков, и значит, они могли состоять в отдаленном родстве. С
торонники Брама переводили его имя как Добрый Свет, но на языке Кузнечик
ов Халтор Брам означало «солнечный ожог». Монах также выяснил, что его хо
зяин не так уж огорчен подобным развитием событий, ибо Брам был настольк
о дик и неукротим, что в сравнении с ним темперамент Хонгана был сама мягк
ость, и, хотя кардинал был обеспокоен болезнью отца Хонгана, он считал, что
большинство бабушек никогда не предложат высший пост и звание жениха Фу
джой Гоу такому сорвиголове, особенно после Сумасшедшего Медведя, чье бе
зрассудное руководство во времена Ханнегана II стоило Кузнечикам потеря
нных южных земель и немалого количество людей и коров. Не меньше пострад
али но время завоевания и Дикие Собаки с Высоких равнин.
Коричневый Пони всегда оставлял примечания в помощь монаху, дабы он не д
опустил политических погрешностей в переводе, когда неправильный подб
ор слов может оскорбить какую-то группу или выдать замыслы, если корресп
онденция попадет не и те руки. Кардинал получал писем куда больше, чем отп
равлял, и они были куда длиннее, так что Чернозубу оставалось лишь удивля
ться, убеждаясь, сколько у кардинала грамотных союзников на равнинах. Он
знал, или ему рассказали, что грамотных среди Кочевников не больше пяти п
роцентов. Теперь он осознавал, что писавшие большей частью принадлежали
к христианским меньшинствам в ордах и многие из них входили во влиятельн
ые семейства. Коричневый Пони явно старался сблизить эти три группы межд
у собой. С помощью кое-кого из женщин Виджуса он даже брал на себя роль сва
та, укрепляя союзы между Дикими Собаками, Зайцами и Кузнечиками.
Чернозуб подозревал, что неудачный брак Чиира Хонгана с девушкой из плем
ени Кузнечиков тоже был результатом таких стараний. Он занимался этим ещ
е во времена папы Линуса VI, и последующие понтифики также благословляли е
го. Просматривая досье, он то и дело нечаянно натыкался на материалы от те
х женщин, которые имели к кардиналу личное отношение. Годами они и их друз
ья искали среди Диких Собак хоть какие-то следы матери Коричневого Пони
или тех людей, которые помнили ее. Информация была обобщена Омброзом и-Ле
йденом: «С помощью семьи Медвежонка я завершил расследование и могу прий
ти к единственному выводу, ваша светлость: среди Диких Собак нет и никогд
а не было по материнской линии имени «Коричневый Пони». Если родственник
и вашей матери и присутствуют среди нас, то они не пользуются этим именем.
Сестры, которые рассказывали вам эту историю, очевидно, были не в курсе де
ла. Может, имя принадлежит Кузнечикам или Зайцам, или, возможно, мы имеем д
ело с выдуманным именем. Сожалею, что не мог оказать вам содействие».
Смутившись, монах вернул папку на прежнее место, не дочитав ее содержимо
е, и никогда не упоминал о ней Коричневому Пони.
Чернозуб был искренне благодарен своему хозяину, который доверял ему в т
акой степени, что позволял читать такие материалы, пусть даже он случайн
о наткнулся на них, но он также видел, что часть посланий, поступавших с ра
внин и уходивших туда же, были зашифрованы; как правило, они были адресова
ны лично Коричневому Пони. Чувствовалось, что какая-то опасность угрожа
ет и самому Коричневому Пони, и репутации Секретариата, но в открытой поч
те Чернозуб не встречал никаких намеков на существо интриги. Он не имел в
озможности знакомиться с корреспонденцией кардинала, которой тот обме
нивался с Орегоном и западным побережьем, но она, конечно, была написана н
е на языке Кочевников. Противостояние технологических цивилизаций дал
ьнего Запада и Тексарка насчитывало без малого сотню лет, но их разделял
и расстояние и горные хребты, что не позволяло соперничать.
Наблюдая, как его хозяин сосредоточенно изучает корреспонденцию, монах
подумал: «Почему кардинала практически никогда не упоминают как кандид
ата на папство?»
И тут он неожиданно повернулся к нему.
Ц Нимми, ты все время посматриваешь на меня краем глаза, я устал быть объ
ектом твоего внимания или адресатом твоих невысказанных вопросов. Что т
ы хочешь знать обо мне?
Ц Ничего, милорд! Мне не подобает…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77