Значит ли
это, что конструирование серий произвольно?
Закон, управляющий двумя одновременными сериями, гласит, что последние никогда
не равнозначны. Одна представляет означающее, другая -- означаемое. Но для нас
эти два термина обладают некоторыми особенностями. Мы называем "означающим"
любой знак, несущий в себе какой-либо аспект смысла. С другой стороны, мы
называем "означаемым" то, что служит в качестве кор-
60
СЕРИАЦИЯ
релята этого аспекта смысла, то есть то, что дуально этому аспекту. Таким
образом, означаемое никогда не является смыслом как таковым. Строго говоря,
означаемое -- это понятие. В более широком толковании, означаемое -- это любая
вещь, которая может быть задана на основе того различия, какое данный аспект
смысла устанавливает с этой вещью. Выходит, означающее -- это прежде всего
событие, понятое как идеальный логический атрибут положения вещей, а означаемое
-- положение вещей вместе с его свойствами и реальными отношениями. Означающим
является также и все предложение, поскольку оно содержит в себе отношения
денотаций, манифестации и сигнификации в строгом смысле слова. А означаемое --
независимый термин, соответствующий указанным отношениям, то есть, это понятие,
а также обозначаемая вещь и манифестируемый субъект. Наконец, означающее --
единственное отношение выражения, фактически обладающее привилегией не быть
соотнесенным с независимым термином, поскольку смысл как выраженное не
существует вне выражения. А означаемое в этом случае выступает как денотация,
манифестация и даже сигнификация в строгом смысле слова. Другими словами,
означаемое -- это само предложение, поскольку смысл, или выражаемое, отличается
от него. Однако, когда мы расширяем сериальный метод -- чтобы рассмотреть две
серии событий, две серии вещей, две серии предложений или две серии выражений,
-- их однородность лишь кажущаяся. Одна из серий всегда играет роль означающего,
тогда как другая -- означаемого, даже если эти роли взаимозаменяются при смене
точки зрения.
Жак Лакан выявил существование двух подобных серий в одной из новелл Эдгара По.
Первая серия: король, который не замечает компрометирующего письма, полученного
его женой; королева, хладнокровно прячущая письмо самым разумным способом,
оставляя его на виду; министр, понимающий все происходящее и завладевающий
письмом. Вторая серия: полиция, которая проводит безуспешный обыск в
апартаментах министра; министр, решивший оставить письмо на виду, чтобы таким
образом спрятать его понадежней; Дюпен, понимающий все
61
ЛОГИКА СМЫСЛА
и возвращающий письмо'. Ясно, что различия между сериями могут быть более или
менее значительными: очень большие у одних авторов и совсем малые у тех, кто
вносит едва заметные, но весьма существенные вариации. Очевидно также, что связь
серий, соединяющая означающие серии с означаемыми и означаемые с означающими,
может быть обеспечена весьма просто: посредством продолжения истории, сходства
ситуаций или тождества персонажей. Но все это не существенно. Напротив,
существенное проявляется тогда, когда малые или большие различия начинают
преобладать над сходствами и становятся первостепенными. Другими словами, когда
две совершенно разные истории развиваются одновременно или когда персонажи
обладают неустойчивым, слабо выраженным тождеством.
Нетрудно указать авторов, умевших создавать образцовые в формальном отношении
сериальные техники. Джойс, например, обеспечивал связь между означающей серией
Блум и означаемой серией Улисс, прибегая к богатству и разнообразию таких форм,
как археология способов повествования, система соответствий между числами,
привлекая удивительные эзотерические слова, используя метод вопроса и ответа, а
также вводя поток сознания как множество путей движения мысли (кэрро-ловское
двойное думание!). Раймон Руссель основывал коммуникацию серий на фонематической
связи ("les bandes du vieuxe plllard" ["банды старого грабителя"], "les bandes
du vieuxe billard" ["борта старого бильярда"] = b/p), a различие между ними
заполнял занимательной историей, где означающие серии р связаны с означаемыми
сериями b: загадочная суть рассказа подчеркивается этим общим приемом еще и
потому, что означаемые серии остаются скрытыми от нас2. Роб-Грийе основывал свои
серии описаний положений вещей и строгих обозначений на малых различиях,
выстраивая последние вокруг тем, которые, при всем их постоянстве, тем не менее
претерпевают едва заметные видоизменения и смещения в каждой се-
_________
1 Jacques Lacan, Ecris, ed. du Seuil, Paris, 1966, "Le Seminaire sur la Lettre
volee".
2 Cf. Michel Foucault,. Raymond Roussel, Paris, Gallimard, 1963. ch.2 (в
частности -о сериях см. pp.78 sq.).
62
СЕРИАЦИЯ
рии. Пьер Клоссовски опирается на собственное имя "Роберта", но не для того,
чтобы обозначить персонаж или манифестировать его самотождественность, а
напротив, чтобы выразить "первичную интенсивность", распределить различие и
достигнуть разведения двух серий: первой -- означающей, -- отсылающей к "мужу,
который способен представить собственную жену удивляющейся только тогда, когда
она сама позволяет себе удивляться"; и второй -- означаемой, -- отсылающей к
жене, "обуреваемой разными прожектами, дабы убедить себя в собственной свободе,
тогда как эти прожекты лишь подтверждают мнение о ней ее супруга"3. Витольд
Гомбрович вводил в качестве означающей серию повешенных животных (но означающей
что?), а в качестве означаемой серию женских ртов (что здесь является
означающим?).. Каждая из. этих серий развивает систему знаков -- иногда на
основе избытка, иногда -- недостатка. Серии коммуницируют между собой
посредством странных, докучно мешающих объектов и эзотерических слов,
произносимых Лесном4.
Итак, данные три характеристики позволяют уточнить связь и распределение серий в
целом. Прежде всего термины каждой серии находятся в непрерывном смещении в
отношении терминов другой серии (таково, к примеру, положение министра в двух
сериях По). Между ними имеется существенное несовпадение. Такое несовпадение или
смещение -- отнюдь не какая-то маскировка,. обманчиво скрывающая сходство серий
под слоем нововведенных вторичных вариаций. Напротив, подобное соотносительное
смещение является как раз изначальной вариацией, без которой ни одна серия не
открывалась бы в другую, не устанавливалась бы раздвоением и не отсылала бы к
другой серии благодаря этой вариации. Следовательно, существует двойное
скольжение одной серии над и под другой -- скольжение, в котором обе серии
утверждаются в бесконечном неравновесии по отношению друг к другу. Во-вторых,
такое не равновесие само должно быть ориентировано: одна из двух
__________
3 Piere Klossowski, Les Lois de I'hospitalite, Paris, Gallimard, 1965,
Avertissement, p.7.
4 Witold Gombrowicz, Cosmos, Denoel, New York, 1966.
63
ЛОГИКА СМЫСЛА
серий -- а именно та, которая определяется как означающая, -- представляет собой
избыток по отношению к другой. Ибо всегда есть неявный избыток означающего. И
наконец самый важный пункт, обеспечивающий соотносительное смещение двух серий и
избыток одной серии над другой -- это очень специфический и парадоксальный
элемент, который не поддается сведению ни к какому-либо термину серий, ни к
какому-либо отношению между этими терминами. Например: письмо в комментарии
Лакана к новелле Эдгара По. Другой пример того же рода Лакан приводит в
комментарии к фрейдовскому исследованию Человека-Волка, где существование серий
в бессознательном показано Лаканом с очевидностью. Здесь он описывает означаемую
отцовскую серию и означающую сыновью серию, выявляя в обеих сериях особую роль
специфического элемента: долга5. В Пробуждении Финнегана вновь письмо заставляет
коммуницировать целый мир серий в неком хаосе-космосе. У Роб-Грийе чем строже в
описании становятся серии обозначающего, тем больше они сходятся к выражению
неопределенных или слишком известных объектов -- таких, как резинка, шнурок или
укус насекомого. Согласно Клоссовски, имя "Роберта" выражает "интенсивность" --
точнее, различие в интенсивности, -- причем до обозначения или манифестирована
каких-либо персонажей.
Каковы же характеристики этой парадоксальной инстанции? Она непрестанно
циркулирует по обеим сериям и тем самым обеспечивает их коммуникацию. Это
двуликая инстанция, в равной степени представленная как в означающей, так и в
означаемой сериях. Она -- зеркало. Она сразу -- вещь и слово, имя и объект,
смысл и денотат, выражение и обозначение, и так далее. Следовательно, это она
обеспечивает схождение двух пробегаемых ею серий, но при условии, что сама же
вынуждает серии все время расходиться. Ее свойство -- всегда быть смещенной в
отношении самой себя. Если термины каждой серии смещены -- по отношению друг к
другу, -- то как раз потому, что они несут в себе абсолютное место. Но
___________
5 См. текст Лакана, существенный для сериального метода, но не перепечатанный в
Ecrits: "Le Mythe individuel du nevrose", C.D.U., Paris, 1953.
64
СЕРИАЦИЯ
такое абсолютное место всегда определяется отстоянием термина [серии] от того
самого элемента, который всегда смещен -- в двух сериях -- по отношению к самому
себе. Нужно сказать, что эта парадоксальная инстанция никогда не бывает там, где
мы ее ищем. И наоборот, мы никогда не находим ее там, где она есть. Как говорит
Лакан, ей не достает своего места6. Кроме того, ей не достает еще и
самотождественности, самоподобия, саморавновесия и самопроисхождения. Поэтому мы
не будем говорить о двух сериях, оживляемых этой инстанцией, что одна из них
является исходной, а другая производной, хотя, конечно, они могут быть и
исходной, и производной в отношении друг друга. К тому же они могут быть
последовательны. Но зато эти серии строго одновременны в отношении той
инстанции, благодаря которой они коммуницируют. Они одновременны, хотя и не
равны, поскольку у такой инстанции две стороны, одна из которых всегда
уклоняется от другой. Следовательно, эта инстанция должна присутствовать в
качестве избытка в одной серии, которую она задает как означающую, и в качестве
недостатка -- в другой, которую она задает как означаемую. Такова она --
расщепленная по природе, незавершенная по отношению к самой себе. Ее избыток
всегда отсылает к ее собственному недостатку, и наоборот. Но и эти определения
тоже относительны. Ибо, то, что в одном случае представляет собой избыток, --
это ни что иное, как чрезвычайно подвижное пустое место. А то, чего недостает в
другом случае,-- это стремительный объект, эдакий пассажир без места, -- всегда
сверхштатный и всегда перемещающийся.
Поистине, нет ничего более странного, чем эта двуликая вещь с двумя неравными и
неровными "половинами". Мы словно участвуем в какой-то игре, состоящей в
комбинировании пустой клетки и непрерывно перемещаемой фишки. Или, скорее, это
похоже на лавку Овцы, где Алиса обнаруживает взаимодополнительность "пустой
полки" и "яркой вещицы, которая всегда оказывается на полку выше", -- иначе
говоря, ту самую взаимодопол-
____________
6 Ecrits, p.25. Описанный нами здесь парадокс по праву может быть назван
парадоксом Лакана. Влияние Кэррола часто проявляется в работах Лакана.
65
ЛОГИКА СМЫСЛА
нительность места без пассажира и пассажира без места. "И вот что странно (самым
странным является наиболее незавершенное и наиболее разъединенное), стоило Алисе
подойти к какой-нибудь полке и посмотреть на нее повнимательнее, как она тут же
пустела, хотя соседние полки прямо ломились от всякого товара". "Как текучи
здесь вещи",-- жалобно скажет Алиса, с минуту погонявшись за "какой-то яркой
вещицей. То ли это была кукла, то ли -- рабочая шкатулка, но в руки она никак не
давалась. Стоило Алисе потянуться к ней, как она перелетала на полку выше...
"Полезу за ней до самой верхней полки. Не улетит же она сквозь потолок!"" Но не
тут-то было: "вещица преспокойно вылетела себе сквозь потолок! Можно было
подумать, что она всю жизнь только этим и занималась".

Седьмая серия: эзотерические слова
Льюис Кэррол разработал и основал сериальный метод в литературе. Мы находим у
него несколько приемов развития серий. Прежде всего мы обнаруживаем две серии
событий с едва заметными внутренними различиями, которые регулируются странным
объектом. Так, в Сильвии и Бруно авария с молодым велосипедистом перемещается из
одной серии в другую (глава 23). Конечно, эти серии последовательны по отношению
к друг другу, но одновременны по отношению к странному объекту -- в данном
случае по отношению к часам с восемью стрелками и пружиной, вращающейся в
обратную сторону, которые никогда не следуют за временем. Наоборот, время
следует за ними. Часы заставляют события возвращаться двумя путями: либо
посредством умопомешательства, обращающего вспять их последовательный порядок,
либо посредством легких вариаций согласно стоическому предопределению. Молодой
велосипедист, налетевший на ящик в первой серии, остается невредим. Но когда
стрелки часов возвращаются в начальное положение, он снова лежит раненый в
фургончике, везущем его в больницу. Будто часы знают, как исподтишка подстроить
аварию, то есть временное осуществление события, а не само Событие как таковое
-- то есть не результат, не рану как вечную истину... То же самое происходит и
во второй части Сильвии и Бруно (глава 2). Здесь мы находим эпизод, который,
хотя и с небольшими отличиями, воспроизводит сцену из первой части (смена
местоположения старичка, задаваемая "кошельком". Последний и выступает в роли
странного объекта, не совпадающего с самим собой, поскольку
67
ЛОГИКА СМЫСЛА
героиня вынуждена бежать с фантастической скоростью, чтобы вернуть кошелек
старичку).
Во-вторых, в произведениях Кэррола мы находим две серии событий, где крупные и
при этом все нарастающие внутренние различия регулируются предложениями или же,
по крайней мере, звуками и звукоподражаниями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109