Фаллос не врезается, а, скорее, -- подобно плугу, вспахивающему плодородный слой
земли, -- прочерчивает линию на поверхности. Эта линия, исходящая из генитальной
зоны, связывает вместе все эрогенные зоны, обеспечивая, таким образом, их
соединение и "взаимообмен" и сводя вместе все частичные поверхности в одну и ту
же поверхность на теле ребенка. Более того, предполагается восстановить
поверхность на теле самой матери и вернуть устраненного отца. Именно в эдиповой
фаллической фазе происходит резкое различение двух родителей: матери, взятой в
аспекте поврежденного тела, которое нужно залатать, и отца, взятого в аспекте
хорошего объекта, который надо вернуть. А кроме того, именно здесь ребенок
достигает устанавливания поверхности на своем собственном теле и объединения зон
благодаря особым привилегиям генитальной зоны.

Двадцать девятая серия: благие намерения всегда наказуемы
Следовательно, нужно представлять себе Эдипа не только невинным, но и полным
рвения и благих намерений -- эдаким вторым Геркулесом, переживания которого
будут столь же болезненны. Но почему благие намерения оборачиваются против
Эдипа? Во-первых, именно из-за хрупкости всего сооружения -- хрупкости,
характерной для поверхности. Никогда нельзя быть уверенным, что деструктивные
влечения, продолжающие действовать под сексуальными влечениями, не направляют
работу последних. Фаллос как образ на поверхности постоянно рискует тем, что
через него восстановится сила пениса глубины или пениса высоты. Значит, как
таковой он рискует быть кастрированным, поскольку пенис глубины пожирает и
кастрирует, а пенис высоты -- источник фрустрации. Значит, регрессия на
до-Эдипову стадию несет двойную угрозу кастрации (кастрация-пожирание,
кастрация-лишение). Линии, прочерчиваемой фаллосом, угрожает поглощение
глубинной Spaltung. Инцест также рискует обернуться вспарыванием [eventration]
матери и ребенка, или каннибалистической смесью, где тот, кто ест, является
также и поедаемым. Короче, шизоидная и даже депрессивная позиции -- тревога
одной и муки вины другой -- постоянно угрожают Эдипову комплексу. Как говорит
Мелани Клейн, тревога и чувство вины рождаются не в инцестуозной связи. Они
только мешали бы ее формированию и постоянно ее расшатывали.
Однако этот первый ответ недостаточен. Принципом и целью полагания поверхности
является отделение сексуальных влечений от деструктивных влечений, идущих из
глубины. В этом отношении поверхность пользуется некой благосклонностью со
стороны суперэго и
266
БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ
хорошего объекта высоты. Значит, опасность Эдиповым делам должна исходить также
из внутренней эволюции. Более того, угроза смешивания, или телесной смеси,
обозначившаяся в первом ответе, становится полномасштабной только в связи с
этими новыми опасностями, порождаемыми самим Эдиповым предприятием. Короче,
последнее обстоятельство порождает характерную тревогу, новое чувство вины и
новую кастрацию -- которые несводимы к какому-либо из предыдущих случаев и
которым одним соответствует название "комплекс кастрации" в связи с Эдипом.
Полагание поверхности -- вполне невинная вещь, но "невинность" не означает "без
извращений". Нужно понять, что первоначальная благосклонность суперэго исчезает,
например, в эдипо-вом моменте, когда мы переходим от организации пре-генитальных
частичных поверхностей к их генитальной интеграции и координации под знаком
фаллоса. Но почему это так?
Поверхность имеет решающее значение в развитии эго, как это ясно показал Фрейд,
говоря, что система восприятие-сознание локализуется на мембране, сформированной
на поверхности протоплазменного пузырька1. Эго -- как фактор "первичного
нарциссизма" -- исходно заложено в глубине, в самом пузырьке или в теле без
органов. Но достичь независимости эго может только в "аутоэротизме" частичных
поверхностей и всех малых эго, мелькающих на них. Значит подлинным испытанием
эго выступает проблема координации, его собственной координации, когда либидо
как энергия поверхности влагает его во "вторичный нарциссизм". Как мы
предполагали ранее, такая фаллическая координация поверхностей и самого эго на
поверхности сопровождается операциями, которые определяются как Эдиповы. Вот что
мы должны подвергнуть анализу. Ребенок обретает фаллос как образ, который
хороший, идеальный пенис проецирует на генитальную зону его тела. Он получает
этот дар (нарциссическое чрезмерное привнесение орга-
______________________
1 См. По ту сторону принципа удовольствия, глава 4 (З.Фрейд, Психология
бессознательного, -- М., Просвещение, 1989 г.- С.394-402.) По существу, вся эта
глава посвящена биопсихической теории поверхностей.
267
ЛОГИКА СМЫСЛА
на) как условие интеграции всех других своих зон. Но факт тот, что ребенок не
может завершить производство поверхности, не внося при этом где-то еще в другом
месте каких-то очень важных изменений. Прежде всего он расщепляет
идола-дарителя, то есть хороший объект высоты. Оба родителя были объединены
ранее по формулам, четкий анализ которых дала Мелани Клейн: материнское тело
глубины содержит в себе множество пенисов как частичных внутренних объектов, и
-- особенно -- хороший объект высоты, который, как завершенный орган, был и
пенисом, и грудью: мать, наделенная пенисом, и отец, наделенный грудью. Теперь
мы считаем, что расщепление достигается следующим образом: ребенок начинает с
двух дизъюнкций, подведенных под хороший объект (невредимое-пораненное,
присутствующее-отсутствующее), абстрагирует негативное и переносит его на образ
матери и образ отца. С одной стороны, ребенок отождествляет мать с раненым телом
как первичным измерением завершенного, хорошего объекта (раненое тело нельзя
путать с разбитым вдребезги или расчлененным телом глубины); а с другой стороны,
ребенок отождествляет отца с последним измерением, то есть с хорошим объектом,
удалившимся в свои высоты. Что касается раненого тела матери, то ребенок хочет
вновь сделать его невредимым с помощью восстановительной силы своего фаллоса. Он
хочет восстановить поверхность на этом теле, когда создает поверхность своего
собственного тела. Что касается удалившегося объекта, то он хочет его
возвращения, утверждает его присутствие своим воскрешающим фаллосом.
В своем бессознательном каждый -- отпрыск разведенных родителей, мечтающий о
возрождении матери и возвращении отца, вытягивающий последнего из убежища, где
тот скрылся: думается, что в этом и состоит основа того, что Фрейд называл
"семейной любовной историей" и ее связи с Эдиповым комплексом. У ребенка -- в
его нарциссической самонадеянности -- никогда не было лучших намерений, и
никогда уже ему не будет так хорошо. Без всяких мучений и терзаний вины он
чувствует себя в этой позиции ближе всего к безмятежности и невинности
предыдущей позиции. Правда, он занимает
268
БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ
место отца и воспринимает мать как объект своего инцестуозного желания. Но
инцестуозное отношение здесь почти взаимное и не связано с насилием: ни грубого
вторжения, ни узурпации, а скорее, отношение поверхности -- процесс возрождения
и взывания, в котором фаллос прочерчивает линию на поверхности. Мы искажаем и
грешим против Эдипова комплекса, если забываем об ужасе предшествующих стадий,
где уже случилось все наихудшее, и забываем, что Эдипова ситуация возникает
только тогда, когда либидозные влечения отделяются от деструктивных влечений.
Когда Фрейд замечает, что нормальная личность не только аморальней, чем она
думает, но моральней, чем она подозревает, то это замечание справедливо прежде
всего в отношении Эдипого комплекса. Эдип -- это трагедия, но мы должны суметь
вообразить трагического героя как веселого и невинного, как идущего по верному
пути. Инцест с матерью посредством ее возрождения, замещение отца взыванием к
нему -- это не только благие намерения (ибо именно благодаря Эдипову комплексу
намерение -- как моральное понятие par excellence -- и рождается). В качестве
намерений они суть прямое продолжение того, что выступает как явно невинная
деятельность, которая -- с точки зрения ребенка -- состоит в создании тотальной
поверхности из всех его частичных поверхностей, используя фаллос, проецируемый
свыше хорошим пенисом и ставя это проецирование на пользу образам родителей.
Эдип становится Геркулесом потому, что в качестве миротворца он жаждет
сформировать царство поверхностей и царство земли, сообразные ему по размеру. Он
полагал, что отразил монстров глубины и вступил в союз с силами высоты. И целью
его усилий становится возрождение матери и призывание отца: таков истинный
Эдипов комплекс.
Но почему все оборачивается так плохо? Почему плодом этих усилий становятся
новая мука и новая вина? Почему Геркулес находит в Юноне источающую ненависть
мачеху, противящуюся всякой попытке исцеления, а в Зевсе -- все более
отдаляющегося отца, отвернувшегося от сына после того, как оказал ему
покровительство? Можно было бы сказать, что созидание по-
269
ЛОГИКА СМЫСЛА
верхностей (благое намерение, царство земли) сталкивается не только с ожидаемым
врагом из инфернальных глубин, чье поражение было предрешено, но также и с
неожиданным врагом -- врагом высоты, который, однако, сделал это созидание
возможным и уже не может искоренить его. Суперэго как хороший объект начинает
осуждать либидозные влечения как таковые. Фактически в своем желании
инцеста-восстановления Эдип прозрел. То, что он увидел (как только произошло
расщепление), хотя и не должен был видеть, -- так это то, что израненное тело
матери ранят не только содержащиеся в нем внутренние пенисы (поскольку на
поверхности нет пениса), ее рана -- это рана кастрированного тела. Фаллос, как
пробируемый образ, наделяет новой силой пенис ребенка и при этом, наоборот,
обозначает некий недостаток у матери. Это открытие несет серьезную угрозу
ребенку, поскольку означает (на другой стороне раскола), что пенис -- это
собственность отца. Желая вернуть отца и заставить его присутствовать, ребенок
совершает предательство по отношению к сущности ускользания родителя. Эта
сущность не могла бы быть обнаружена, кроме как обретенной снова -- обретенной
снова в отсутствии и в забвении, -- но никогда не данной в простом присутствии
"вещи", исключающем забывание2. Следовательно, в действительности выходит, что
желая восстановить мать, ребенок фактически кастрирует и вспарывает ее; желая
вернуть отца, он предает и убивает его, превращает в труп. Кастрация, смерть от
кастрации становятся судьбой ребенка, которая в матери отражена той мукой, какую
теперь испытывает ребенок и которая навязана ему отцом в той вине, какой ребенок
теперь подчиняется как знаку мести. Весь этот рассказ начался с фаллоса как
образа, проецируемого на генитальную зону, и который дает пенису ребенка силу
пуститься в рискованное предприятие. Но, все, по-видимому, кончается тем, что
этот образ рассеи-
_____________
2 Все выдающиеся интерпретации Эдипова комплекса обязательно объединяют
элементы, унаследованные от предыдущих позиций -- шизоидной и депрессивной; так,
ГМльдерлин настаивал, что устранение и возвращение относятся к до-эдиповой
позиции.
270
БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ
вается, а вместе с ним исчезает и пенис ребенка. "Извращение" -- это пересечение
поверхностей, и здесь, на этом пересечении, обнаруживается нечто новое, некое
изменение. Линия, которую фаллос прочертил на поверхности -- через каждую
частичную поверхность, -- является теперь следом кастрации, где рассеивается сам
фаллос -- а вместе с ним и пенис. Такая кастрация, которая только и заслуживает
названия "комплекс", в принципе отличается от двух других кастраций: кастрации
глубины посредством пожирания-впитывания и кастрации высоты посредством
лишения-фрустрации. Это кастрация через адсорбцию, некий поверхностный феномен:
подобный, например, поверхностным ядам -- ядам туники и кожи, которые сожгли
Геркулеса, или ядам на образах, которые можно только созерцать, как ядовитые
покровы на зеркале или на живописном полотне, так вдохновлявшие Елизаветинский
театр. Но именно благодаря своей специфике эта кастрация восстанавливает две
другие. В качестве поверхностного феномена она отмечает неудачу или болезнь,
преждевременную плесень, или то, как поверхность преждевременно загнивает, а
поверхностная линия смыкается с глубинной Spaltung и инцест смыкается с
каннибалистической смесью глубины -- все это в соответствии с первым доводом,
приведенным ранее.
Однако история на этом не заканчивается. Появление -- в случае Эдипа --
намерения как этической категории имеет большое позитивное значение. На первый
взгляд, благое намерение, сбившееся с пути, несет в себе только негативное:
желаемое действие почти полностью отрицается и подавляется тем, что реально
сделано; а то, что реально сделано, тоже отрицается тем, кто это сделал и кто
отказывается от ответственности за сделанное (это не я, я не хотел этого -- "Я
убил нечаянно"). Однако было бы ошибкой мыслить благое намерение и его
сущностную извращенность по схеме простого противопоставления между двумя
определенными действиями -- подразумеваемым действием и выполненным действием. В
самом деле, с одной стороны, желаемое действие -- это -образ действия,
проецируемое действие; но мы обсуждаем не психологический проект намерения, а
то, что делает его возможным, -- то есть механизм проеци-
271
ЛОГИКА СМЫСЛА
рования, связанный с физической поверхностью. Именно в этом смысле Эдип может
быть понят как трагедия Видимости. Намерение отнюдь не посланник глубин, оно --
феномен всей поверхности, феномен, который адекватен координации физических
поверхностей. Само понятие Образа -- после того, как им обозначен поверхностный
объект частичной зоны, а затем, фаллос, проецируемый на генитальную зону, и
пленочные образы родителей, порожденные расколом, -- в конце концов начинает
обозначать действие вообще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109