Властью симулякров определяется современность. Но современность обращается к
философии вовсе не для того, чтобы любой ценой быть современной, но и не для
того, чтобы стать вне времени. К философии обращаются, чтобы выделить в
современности нечто такое, что Ницше обозначил как. несвоевременное, которое
хотя и присуще нынешнему времени, но должно также и обернуться против него -- "в
пользу, я надеюсь, грядущих времен". Философия делается не в глухих чащобах и не
на лесных тропах. Она творится на городских улицах -- на самых искусственных из
них. Низвержением платонизма улавливается несвоевременное в самом далеком
прошлом. В отношении настоящего этого достигает симулякр, понятый как передний
край критической современности, а в отношении будущего -- фантазм вечного
возвращения как вера в это будущее. Искусственное и симулякр -- не одно и то же.
Они даже противоположны друг другу. Искусственное -- это всегда копия копии,
которую еще нужно вытолкнуть в ту точку, где оно меняет свою природу и
оборачивается симулякром (момент поп-арта). Искусственное и симулякр
противостоят друг другу в самом сердце современности -- там, где современность
сводит все счеты -- как два вида деструкции: два нигилизма. Ибо велика разница
между разрушением во имя закрепления и увековечивания устоявшегося порядка
представлений, моделей и копий -- и разрушением моделей и копий ради воцарения
созидающего хаоса, приводящего в действие симулякры и порождающего фантазм.
Последнее -- самая невинная из всех деструкции: деструкция платонизма.

II. -- Лукреций и симулякр
Следуя Эпикуру, Лукреций определял спекулятивную и практическую цель философии
как "натурализм". Значимость Эпикура для философии связана с этим двойным
определением.
Произведения природы неотделимы от их существенного разнообразия. Но мыслить
разнообразие как таковое -- довольно трудная задача, на которой, согласно
Лукрецию, споткнулись все предшествующие философии'. В нашем мире естественное
разнообразие проявляется в трМх взаимосвязанных аспектах: разнообразие видов;
разнообразие индивидуумов, относящихся к одному и тому же виду; и разнообразие
частей, которые- вместе составляют индивидуума. Специфичность, индивидуальность
и гетерогенность. Нет такого мира, который не демонстрировал бы многообразия
своих частей, мест-ностей, рек и населяющих их видов. Не существует индивидуума,
абсолютно тождественного другому индивидууму; не бывает телМнка, которого не
узнавала бы собственная мать; нет двух неразличимых между собой устриц или
пшеничных зМрен. Не существует тела, состоящего из однородных частей -- ни
растения, ни потока, которые не несли бы в себе разнообразия материи или
гетерогенности элементов, среди которых каждый животный вид, в свою очередь, не
находил бы подходящего пропитания. На основе этих трМх точек зрения можно
сделать вывод о многообразии самих миров: миры бесчисленны -- часто различны по
виду, иногда похожи, но всегда состоят из гетерогенных элементов.
Но имеем ли мы право на такой вывод? Приро-да должна мыслиться в качестве
принципа разнообразного и его производства. Но принцип производства
разнообразного имеет смысл только тогда,
________
1 На протяжении всей критической части Книги 1 Лукре-ций не перестаМт
доискиваться оснований для разнообразного. Раличные аспекты разнообразия
описываются и в Книге 2, 42 - 376, 581 - 588, 661 - 681 и 1052 - 1066. (Цитаты
из Лукреция приводятся по русскому изданию: Тит Лукреций Кар, О природе вещей,
-- М., Художественная литература, 1983 г. -- Примечание переводчика).
347
ЛОГИКА СМЫСЛА
когда он не собирает свои собственные элементы в некое целое. Не следует
рассматривать подобное требование как круг -- будто Эпикур и Лукреций полагали,
что принцип разнообразного сам должен быть разнообразным. Эпикурейский тезис
совершенно иной: Природа как производство разнообразного может быть только
бесконечной суммой, то есть суммой, которая не объединяет в целое собственные
элементы. Нет такой комбинации, которая могла бы охватить все элементы Природы
сразу, нет одного единственного мира или тотального универсума. Physis -- это не
определение Единого, Бытия или Целого. Природа -- не коллективна, а, скорее,
дистрибутивна; законы Природы (foedera naturae [законы природы -- лат.] в
противоположность так называемым foedera fati [законам судьбы -- лат.])
распределяют части, которые не могут быть соединены в одно целое. Природа не
атрибутивна, а, скорее, конъюнктивна: она выражает себя через "и", а не через
"есть". Это и то: чередования и переплетения, сходства и различия, притяжения и
отталкивания, нюанс и разрыв. Природа -- клоака Арлекина, сделанная всецело из
заполненностей и пустот: она соткана из заполненного и пустого, бытия и небытия
-- причМм каждое из этих двух полагает себя как беспредельное и, в то же время,
ставит предел другому. Будучи соединением неделимых -- иногда сходных, иногда
различных -- Природа действительно является суммой, но не целым. С Эпикура и
Лукреция начинается подлинно благородный философский плюрализм. Мы не найдем
противоречия между гимном Венере-Природе и тем плюрализмом, который составляет
суть данной философии Природы. Природа, говоря точнее, -- это сила. От имени
этой силы вещи существуют пооди-ночке [ипе а ипе], не имея никакой возможности
собраться сразу всем вместе. Не могут они и объединиться в некую комбинацию,
адекватную Природе, -- комбинацию, которая выражала бы всю Природу одновременно.
Лукреций упрекал предшественников Эпикура за то, что те верили в Бытие, Единое и
Целое. Данные понятия суть наваждение разума, спекулятивные формы веры в fatum и
теологические формы ложной философии.
348
ПРИЛОЖЕНИЯ
- Предшественники Эпикура принимали в качестве принципа Единое и Целое. Но что
такое единое, если не такой тленный и испорченный объект, который мы произвольно
изолируем от всех других объектов? И что формирует целое, если не такая конечная
комбинация, полная прорех, в которую мы произвольно хотим объединить все
элементы суммы? В обоих случаях нам не понятно разнообразное и его производство.
Мы можем выводить разнообразное из Единого, только допуская, что все возникает
из всего и, следовательно, что нечто может возникнуть из ничего. Мы можем
вывести разнообразное из целого, только допуская, что элементы, образующие такое
целое, суть противоположности, способные превращаться друг в друга. Но это --
лишь иной способ говорить о том, что одна вещь порождает другую, изменяя свою
природу, и что нечто рождается из ничто. Оттого, что философы-антинатуралисты не
берут в расчет пустоту, пустота объемлет всМ. Их Бытие, Единое и Целое
искусственны и ненатуральны, неизменно ущербны, преходящи, пористы, хрупки и
ломки. Они скорее могли бы сказать, что "бытие -- это ничто", чем признать, что
есть сущее и есть пустота -- что в пустоте существуют простые сущности и что в
сложносоставных сущих имеется пустота2. Ибо разнообразие разнообразного эти
философы заменяют тождеством или противоречием, а нередко и тем и другим сразу.
Нет ни тождества, ни противоречия. Речь идМт о сходствах и различиях,
соединениях и распадах, "ведь у того, что в себе никаких уж частей не содержит,
нет совсем ничего, что материи производящей необходимо иметь: сочетаний
различных и веса, всяких толчков, из чего созидаются вещи"3. Координации и
Дизъюнкции -- вот что составляет Природу вещей.
* * *
Натурализм требует хорошо структурированного принципа причинности, чтобы
объяснить производство разнообразного внутри различных и не
своди-_______________
2 См. в Книге 1 критику Гераклита, Эмпедокла и Анакса-гора; по поводу ничто,
которое подтачивает эти доэпикурей-ские концепции см. 1:657-669 и 1:753-762.
3 1:631-634
349
ЛОГИКА СМЫСЛА
мых в единое целое соединений и комбинаций элементов Природы.
1) Атом -- это то, что должно мыслиться и что может быть только мыслимым. Атом
для мысли -- то же, что чувственно воспринимаемый объект для чувств: это объект,
который сущностно адресован мысли, объект, который дан мысли точно так же, как
чувственно воспринимаемый объект, -- это объект, данный ощущениям. Атом -- это
абсолютная реальность того, что мыслится, точно так же, как чувственно
воспринимаемый объект -- это абсолютная реальность того, что ощущается. То, что
атом чувственно не воспринимается и не может быть воспринят, то, что он по самой
сути сокрыт, -- есть эффект его собственной природы, а не несовершенства нашей
чувственности. Во-первых, метод Эпикура -- это метод аналогии: чувственно
воспринимаемый объект наделМн ощущаемыми частями, но существует некий минимум
чувственно воспринимаемого, который представляет наимельчайшую часть объекта.
Подобным же образом атом наделМн лишь мыслимыми частями, но существует и некий
минимум мысли, представляющий наимельчайшую часть атома. Неделимый атом
формируется из мыслимых минимумов так же, как делимый объект составляется из
чувственных минимумов4. Во-вторых, метод Эпикура -- это метод прохождения, или
перехода: руководствуясь аналогией, мы движемся от чувственно воспринимаемого к
мыслимому, а от мыслимого к чувственно воспринимаемому через ряд переходов,
paulatim, по мере того, как чувственное разлагается и компонуется. Мы идМм от
поэтической аналогии к аналогии чувственной и обратно посредством серии шагов,
понимаемых и осуществляемых через процесс исчерпывания.
2) Сумма атомов бесконечна именно потому, что атомы суть элементы, которые не
образуют единого целого. Но их сумма не была бы бесконечной, если бы пустота
тоже не была бесконечной. Пустота и полнота переплетаются и распределяются таким
образом, что сумма пустоты и атомов, в свою очередь, сама является бесконечной.
Эта третья бесконечность выражает фундаментальную кор-
____________
4 1:599-634, 749-752. 350
ПРИЛОЖЕНИЯ
реляцию между атомами и пустотой. Верх и низ в пустоте -- результат корреляции
между самой пустотой и атомами; вес атомов (движение сверху вниз) - результат
корреляции атомов и пустоты.
3) Падая, атомы сталкиваются, но не потому, что различаются по весам, а из-за
клинамена. Клинамен -- причина столкновений, он соотносит один атом с другим.
Клинамен фундаментальным образом связан с эпикурейской теорией времени и
является существенной частью всей системы. В пустоте атомы падают с одинаковой
скоростью: вес не делает атом ни быстрее, ни медленнее других атомов, более или
менее мешающих его падению. В пустоте скорость атома совпадает с его движением в
уникальном направлении в минимуме непрерывного времени. Этот минимум выражает
наименьший возможный интервал, в течение которого атом движется в данном
направлении до того, как сможет принять иное направление в результате
столкновения с другим атомом. Значит, есть некий минимум времени, -- так же как
есть минимум материи и минимум атома. Согласно природе атома, этот "минимум
непрерывного времени отсылает к постижению мыслью [1'apprehension de la pensee].
Он выражает самую быструю или наикратчайшую мысль:
атом движется "быстро, как и мысль"5. Но, в результате, мы должны мыслить
подлинное направление каждого атома как некий синтез, дающий движению атома его
начальное направление, без которого не было бы столкновения. Такой синтез
Обязательно совершается за время, меньшее чем Минимум непрерывного времени. Это
и есть клина-мен. Клинамен, или отклонение [от прямого пути], не имеет ничего
общего с наклонным движением, которое возникало бы случайно, изменяя
вертикальное падение6. Он присутствовал всегда: это не некое вторичное движение,
не вторичная детерминация движения, которая происходит в любое время в любом
месте. Клинамен -- изначальное задание направления движения атома. Он есть
разновидность conatus [волевого движения] -- дифференциал материи и, что то же
самое, дифференциал ___________
5 См. Эпикур, Письма к Геродоту, 61 -- 62 (о минимуме непрерывного времени).
6 2:243 - 250.
351
ЛОГИКА СМЫСЛА
мысли, основанный на методе исчерпывания. Смысл тех терминов, которые его
определяют, таков:
incertus означает не неопределМнное, а непредзадан-ное; paulum, incerto tempore,
intervallo minimo означают "за время, меньшее, чем минимум непрерывного
мыслимого времени".
4) Вот почему клинамен не манифестирует ни случайности, ни неопределМнности. Он
манифестирует что-то совершенно иное, lex atomi, то есть нередуцируемую
множественность причин и причинных серий, а также невозможность воссоединения
причин в некое единое целое. Фактически, клинамен -- это определение встречи
каузальных серий, где каждая каузальная серия задается движением атома и
сохраняет при такой встрече свою полную независимость. В знаменитых спорах,
которые вели между собой эпикурейцы и стоики, проблема не была связана
непосредственно со случайностью и необходимостью, а скорее с причинностью и
судьбой. Эпикурейцы и стоики одинаково утверждают причинность (нет движения без
причины); но стоики хотят утвердить также и судьбу, то есть, единство причин
"между собой". На это эпикурейцы возражают, что нельзя утверждать судьбу, не
вводя также и необходимость, то есть, абсолютную связь эффектов друг с другом.
Да, стоики отвергают то, что они, мол, вообще не вводят необходимость; но
эпикурейцы, со своей стороны, не могут отказаться от единства причин, не впадая
в случайность и вероятность7. Итак, подлинная проблема такова: существует ли
единство причин между собой, должно ли размышление о Природе свести причины в
единое целое? Главное различие между эпикурейцами и стоиками в том, что они не
одинаково расщепляют причинное отношение. Стоики утверждают различие по природе
между телесными причинами и их бестелесными эффектами. В результате эффекты
отсылают к эффектам и образуют некое сопряжение, тогда как причины отсылают к
причинам и образуют некое единство. Напротив, эпикурейцы утверждают
независимость множественности материальных причин-
_________
7 Это одна из главных тем трактата Цицерона О судьбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109