https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya-vannoj-komnaty/
Данный второй процесс - который до известной степени
независим от Других, поскольку напрямую не соотносится с успехом или неудачей в
ликвидации Эдипа - соответствует в своем первом аспекте тому, что называется
сублимацией, а во втором аспекте тому, что называется символиза-
273 ЛОГИКА СМЫСЛА
цией. Следовательно, мы вынуждены признать, что метаморфозы еще не заканчиваются
с трансформацией фаллической линии в след кастрации на физической или телесной
поверхности. Мы должны признать также, что след кастрации соответствует трещине
на совершенно иной бестелесной и метафизической поверхности, которая
осуществляет превращение. Такой поворот поднимает весь круг проблем, связанных с
десексуализованной энергией, формирующей новую поверхность; с самими механизмами
сублимации и символизации; с судьбой эго в этой новой перспективе; наконец, с
двойной принадлежностью убийства и кастрации к старой и новой системам3. В этой
трещине мысли на бестелесной поверхности мы узнаем чистую линию Эона и инстинкт
смерти в его спекулятивной форме. А значит, есть все основания воспринимать
буквально идею Фрейда о том, что инстинкт смерти - это дело спекуляции. В то же
время, мы должны учитывать, что этой последней метаморфозе грозят те же
опасности, что другим метаморфозам, а может, и еще худшие: трещина в форме
сингулярности грозит разрушением поверхности, даже при том, что она неотделима
от этой поверхности. Ей угрожает новое столкновение на другой поверхности с
простым следом кастрации. Или еще хуже - она рискует быть поглощенной в Spaltung
глубины и высоты, увлекая за собой все
___________
3 Очерк десексуализованной энергии дан Фрейдом в Я и Оно, глава 4. Мы расходимся
с Фрейдом в двух пунктах. Во-первых, Фрейд часто выражается в том смысле, что
нарциссическое либидо как таковое ведет к десексуализации энергии. С этим нельзя
согласиться, поскольку фаллическое эго вторичного нарциссизма все еще использует
объектные отношения с образами родителей (восстановление, вызывание). В этом
случае десексуализация осуществляется только благодаря комплексу кастрации во
всей его специфичности. Во-вторых, Фрейд называет такую десексуализованную
энергию "нейтральной". Он имеет ввиду, что эта энергия может смещаться и
переходить от Эроса к Танатосу. Но если верно, что она не исчерпывается
соединением с Танатосом, или инстинктом смерти, если верно, что она сама его
задает, по крайней мере, в той спекулятивной форме, которую инстинкт принимает
на поверхности, - то "нейтральное" должно иметь совершенно иной смысл, как мы
увидим это в следующих параграфах.
274 БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ
обломки поверхности в этом всеобщем обвале, где конец снова становится отправной
точкой, а инстинкт смерти соединяется с бездонными деструктивными влечениями.
Все это стало бы следствием ранее отмеченной нами путаницы между двумя фигурами
смерти: это средоточие всех неясностей, из-за которых без конца возникает
проблема отношения мысли к шизофрении и депрессии, к психотической Spaltung в
целом, а также к невротической кастрации. "Бесспорно, вся жизнь - это процесс
постепенного распада...", и спекулятивная жизнь в том числе.
Тридцатая серия: фантазм
У фантазма три основные характеристики. 1) Он - ни действие, ни страдание, а
результат действий и страданий - то есть чистое событие. Вопрос о том, реально
ли конкретное событие или воображаемо, неверно поставлен. Различие проходит не
между воображаемым и реальным, а между событием как таковым и телесным
положением вещей, которое его вызывает и в котором оно осуществляется. События -
это эффекты (так, например, "эффект" кастрации и "эффект" отцеубийства...). Но
как таковые они должны быть связаны не только с эндогенными, но и с экзогенными
причинами, с реальными положениями вещей, с реально предпринятыми действиями и с
реально происходящими страданиями и созерцаниями. Значит, Фрейд не ошибался,
оставляя за реальностью право на производство фантазмов, даже когда считал их
продуктами, выходящими за пределы реальности'. Печально, если мы забываем или
делаем вид, что забыли то обстоятельство, что дети все-таки видят тела отца и
матери, а также наблюдают коитус родителей, что они действительно становятся
объектами соблазна для определенной части взрослых, что они подвергаются прямой
и откровенной угрозе кастрации и так далее. Более того, от отцеубийства,
инцеста, отравления и изнасилования не свободна полностью ни общественная, ни
частная жизнь. Дело, однако, в том, что фантазмы, даже оставаясь эффектами, и
как раз по этой самой причине, отличаются по природе от своих реальных причин.
Мы говорим как об эндогенных причинах (наследственная организация,
филогенетическое наследство, внутренняя эволюция сексуальности,
_________
1 Cf. Freud, Cinq psychanalyse - L'Homme aux loups, 5.
276 ФАНТАЗМ
интроецированные действия и страдания), так и об экзогенных причинах. Фантазм -
как и событие, которое его представляет, - является "ноэматическим атрибутом",
отличным не только от положений вещей и их качеств, но и от психологической
жизни, а также от логических понятий. Как таковой он принадлежит идеальной
поверхности, на которой производится как эффект. Такая поверхность
трансцендирует внутреннее и внешнее, поскольку ее топологическое свойство в том,
чтобы осуществлять контакт между "своими" внутренней и внешней сторонами,
развернув последние в одну-единст-венную сторону. Вот почему фантазм-событие
подчиняется двойной каузальности, соотнесенной с внешними и внутренними
причинами, чьим результатом в глубине он является, а также с квази-причиной,
которая "разыгрывает" его на поверхности и вводит его в коммуникацию со всеми
другими событиями-фантазмами. Мы уже дважды видели, как готовилось место для
таких эффектов, чья природа отлична от того, чьим результатом они выступают:
первый раз в случае депрессивной позиции, когда причина удаляется в высоту и
оставляет свободное поле для развития поверхности, которая на подходе; а затем в
случае Эдиповой ситуации, когда намерение оставляет свободное поле для
результата совершенно иной природы, где фаллос играет роль квази-причины.
Ни активные ни пассивные, ни внутренние, ни внешние, ни воображаемые, ни
реальные - фантазмы действительно обладают бесстрастностью и идеальностью
события. Этой своей бесстрастностью они возбуждают в нас невыносимое ожидание -
ожидание того, что вот-вот произойдет в качестве результата, и того, что уже в
процессе свершения и никогда не перестает свершаться. О чем еще говорит
психоанализ своей знаменитой троицей убийства-инцеста-кастрации, или
поглощения-вспары-вания-одсорбции, как не о чистых событиях? Разве это не тот
случай, когда все события представлены в Одном, как в ране? Тотем и табу - это
великая теория события, а психоанализ в целом - это наука о событиях, но при
условии, что событие не трактуется как нечто, чей смысл еще должен быть найден и
распутан. Событие
277 ЛОГИКА СМЫСЛА
и есть сам смысл в той мере, в какой он отделяется и отличается от положений
вещей, которые производят его и в которых он осуществляется. Психоанализ
проливает самый яркий свет на положения вещей и их глубину, на их смеси, на их
действия и страдания с тем, чтобы достичь появления результата, то есть события
иного типа - поверхностного эффекта. Следовательно, как ни важны предыдущие
позиции, как ни важно всегда связывать событие с его причиной, психоанализ прав,
называя роль Эдипа "нукдеарньм комплексом" - формула, столь же важная, сколь
"ноэматическое ядро" Гуссерля. Именно благодаря Эдипу событие освобождается от
своих причин в глубине, растягивается на поверхности и соединяется со своей
квази-причиной (с точки зрения динамического генезиса). Это и есть совершенное
преступление, вечная истина, царственное великолепие событий - каждое из которых
коммуницирует со всеми остальными в вариациях одного и того же фантазма. Оно
отличается как от своих осуществлении, так и от производящих его причин,
пользуясь преимуществом вечного излишка над этими причинами и незавершенности в
собственных осу-ществлениях; оно скользит над собственным полем, делая нас
своими продуктами. И если все событие целиком действительно пребывает в точке,
где осуществление не может завершиться, а причина - производить, то именно в
этой самой точке оно и предоставляет себя контр-осуществлению; именно здесь и
лежит наша величайшая свобода - свобода развернуть и вести событие к его
завершению и превращению, и самим в конце концов стать мастерами осуществлении и
причин. Будучи наукой о чистых событиях, психоанализ - это еще и искусство
контр-осуществлений, сублимаций и символизаций.
2) Вторая характеристика фантазма - это его позиция по отношению к эго или,
скорее, ситуация эго в самом фантазме. Действительно, исходным пунктом (или
автором) фантазма является фаллическое эго вторичного нарциссизма. Но если
фантазм обладает свойством возвращаться к своему автору, то каково же место эго
в фантазме, если учесть неотделимые от последнего развертывание и развитие?
Именно эту проблему подняли Лапланш и Понталис, предостерегая нас от поисков
278 ФАНТАЗМ
легкого ответа. Хотя эго может проявляться в фантазме от случая к случаю - то
как действующее, то как подвергающееся воздействию или же как третья наблюдающая
сторона, - оно при этом ни активно, ни пассивно; его нельзя зафиксировать в
определенный момент в определенном месте, даже если это место обратимо.
Изначально фантазм "характеризуется отсутствием субъ-ективации, сопровождающей
присутствие субъекта на сцене"; "упраздняется всякое разделение на субъект и
объект"; "субъект не нацелен на объект или его знак, он включен в
последовательность образов.., он представлен как участвующий в постановке, но не
имеет - что близко по форме к изначальному фантазму - закрепленного за ним
места". У этих замечаний два плюса: с одной стороны, они подчеркивают, что
фантазм не есть представление действия или страдания, что он, скорее,
принадлежит совершенно иной области; с другой стороны, они показывают, что если
эго рассеивается в нем, то вряд ли из-за тождества противоположностей или
обратного хода, при котором активное становилось бы пассивным, - как это
происходит при становлении глубины и при бесконечном тождестве, которое она в
себе несет2.
_______________
2 Cf. J.Laplanche et J.-B.Pontalis, "Fantasme originari, fantasme des origines,
origine du fantasme", op.cit., pp.1861-1868: "Отец соблазняет дочь - такова,
например, краткая формула фантазма соблазна. Первичный процесс здесь отмечен не
отсутствием организации, как иногда считают, а специфическим характером
структуры: это сценарий со множеством выходов на сцену, где нельзя сказать, что
героиня найдет свою позицию непременно в термине дочь; сценарий может
разворачиваться вокруг термина отец и даже вокруг термина соблазняет. Именно
этот существенный пункт своей Критики Лапланш и Понталис обращают против тезиса
Сюзен Исаак ("Природа и функция фантазии", Развитие психоанализа). Исаак,
моделируя фантазм по образцу влечения, наделяет субъекта заданным активным
местом, даже если активное снова обращается в пассивное, и наоборот. К этому и
подводят Лапланш и Понталис: "Достаточно ли признать в фантазме эквивалентность
между поедать и быть съеденным? Придерживаясь идеи позиции субъекта, даже если
эта позиция пассивна, достигаем ли мы наиболее ундаментальной структуры
фантазма?
279 ЛОГИКА СМЫСЛА
Мы не можем, однако, согласиться с этими авторами, когда они ищут основу данного
свойства быть по ту сторону активного и пассивного в модели возвратной [формы
глагола], которая все еще апеллирует к эго и явно отсылает "по эту сторону"
аутоэротического. Значимость возвратной [формы] - наказывать себя, наказывать
или быть наказанным, или, еще лучше, видеть самого себя, а не вообще видеть или
быть увиденным. Все это хорошо показано в работах Фрейда. Но не похоже, чтобы
возвратная форма шла дальше точки зрения тождества противоположностей, будь то
посредством большего предпочтения одной из противоположностей или синтеза их
обеих. То, что Фрейд остается приверженным такой "гегельянской" позиции в
царстве языка, - несомненно. Это видно из тезиса Фрейда о примитивных словах,
наделенных противоречивым смыслом3. На деле, выход за пределы активного и
пассивного, а также распад эго, которое ему соответствует, происходят не по
линии бесконечной и рефлексивной субъективности. То, что находится по ту сторону
активного и пассивного - не возвратное (действие), а результат - результат
действий и страданий, поверхностный эффект, или собы-
______________
3 О связи между обращением противоположностей и возвращением на себя, а также о
значимости при этом возвратной (формы глагола), см.: Фрейд, "Влечения и
превратности их судьбы", в Метапсихологии.
Статья Фрейда О противоположных значениях и примитивных словах критикуется
Эмилем Бенвенистом в работе "Заметки о роли языка в учении Фрейда" (Общая
лингвистика - М., Прогресс, 1974). Бенвенист показывает, что хотя в языке может
и не быть какой-либо определенной категории, он тем не менее не допускает ее
противоречивого выражения. ["Если предположить, что существует язык, в котором
"большой" и "маленький" выражаются одинаково, то в этом языке различие между
"большой" и "маленький" просто отсутствует и категории величины не существует,
но он отнюдь не будет языком, в котором допускается якобы противоречивое
выражение величины" - Указ. соч., с. 122. - Примечание переводчика]. Однако при
чтении Бенвениста возникает впечатление, что язык неизбежно сливается с чистым
процессом рационализации. И тем не менее, разве язык не включает в себя
парадоксальной по отношению к его явной организации процедуры, даже если эта
процедура никак не сводима к тождеству противоположностей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
независим от Других, поскольку напрямую не соотносится с успехом или неудачей в
ликвидации Эдипа - соответствует в своем первом аспекте тому, что называется
сублимацией, а во втором аспекте тому, что называется символиза-
273 ЛОГИКА СМЫСЛА
цией. Следовательно, мы вынуждены признать, что метаморфозы еще не заканчиваются
с трансформацией фаллической линии в след кастрации на физической или телесной
поверхности. Мы должны признать также, что след кастрации соответствует трещине
на совершенно иной бестелесной и метафизической поверхности, которая
осуществляет превращение. Такой поворот поднимает весь круг проблем, связанных с
десексуализованной энергией, формирующей новую поверхность; с самими механизмами
сублимации и символизации; с судьбой эго в этой новой перспективе; наконец, с
двойной принадлежностью убийства и кастрации к старой и новой системам3. В этой
трещине мысли на бестелесной поверхности мы узнаем чистую линию Эона и инстинкт
смерти в его спекулятивной форме. А значит, есть все основания воспринимать
буквально идею Фрейда о том, что инстинкт смерти - это дело спекуляции. В то же
время, мы должны учитывать, что этой последней метаморфозе грозят те же
опасности, что другим метаморфозам, а может, и еще худшие: трещина в форме
сингулярности грозит разрушением поверхности, даже при том, что она неотделима
от этой поверхности. Ей угрожает новое столкновение на другой поверхности с
простым следом кастрации. Или еще хуже - она рискует быть поглощенной в Spaltung
глубины и высоты, увлекая за собой все
___________
3 Очерк десексуализованной энергии дан Фрейдом в Я и Оно, глава 4. Мы расходимся
с Фрейдом в двух пунктах. Во-первых, Фрейд часто выражается в том смысле, что
нарциссическое либидо как таковое ведет к десексуализации энергии. С этим нельзя
согласиться, поскольку фаллическое эго вторичного нарциссизма все еще использует
объектные отношения с образами родителей (восстановление, вызывание). В этом
случае десексуализация осуществляется только благодаря комплексу кастрации во
всей его специфичности. Во-вторых, Фрейд называет такую десексуализованную
энергию "нейтральной". Он имеет ввиду, что эта энергия может смещаться и
переходить от Эроса к Танатосу. Но если верно, что она не исчерпывается
соединением с Танатосом, или инстинктом смерти, если верно, что она сама его
задает, по крайней мере, в той спекулятивной форме, которую инстинкт принимает
на поверхности, - то "нейтральное" должно иметь совершенно иной смысл, как мы
увидим это в следующих параграфах.
274 БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ
обломки поверхности в этом всеобщем обвале, где конец снова становится отправной
точкой, а инстинкт смерти соединяется с бездонными деструктивными влечениями.
Все это стало бы следствием ранее отмеченной нами путаницы между двумя фигурами
смерти: это средоточие всех неясностей, из-за которых без конца возникает
проблема отношения мысли к шизофрении и депрессии, к психотической Spaltung в
целом, а также к невротической кастрации. "Бесспорно, вся жизнь - это процесс
постепенного распада...", и спекулятивная жизнь в том числе.
Тридцатая серия: фантазм
У фантазма три основные характеристики. 1) Он - ни действие, ни страдание, а
результат действий и страданий - то есть чистое событие. Вопрос о том, реально
ли конкретное событие или воображаемо, неверно поставлен. Различие проходит не
между воображаемым и реальным, а между событием как таковым и телесным
положением вещей, которое его вызывает и в котором оно осуществляется. События -
это эффекты (так, например, "эффект" кастрации и "эффект" отцеубийства...). Но
как таковые они должны быть связаны не только с эндогенными, но и с экзогенными
причинами, с реальными положениями вещей, с реально предпринятыми действиями и с
реально происходящими страданиями и созерцаниями. Значит, Фрейд не ошибался,
оставляя за реальностью право на производство фантазмов, даже когда считал их
продуктами, выходящими за пределы реальности'. Печально, если мы забываем или
делаем вид, что забыли то обстоятельство, что дети все-таки видят тела отца и
матери, а также наблюдают коитус родителей, что они действительно становятся
объектами соблазна для определенной части взрослых, что они подвергаются прямой
и откровенной угрозе кастрации и так далее. Более того, от отцеубийства,
инцеста, отравления и изнасилования не свободна полностью ни общественная, ни
частная жизнь. Дело, однако, в том, что фантазмы, даже оставаясь эффектами, и
как раз по этой самой причине, отличаются по природе от своих реальных причин.
Мы говорим как об эндогенных причинах (наследственная организация,
филогенетическое наследство, внутренняя эволюция сексуальности,
_________
1 Cf. Freud, Cinq psychanalyse - L'Homme aux loups, 5.
276 ФАНТАЗМ
интроецированные действия и страдания), так и об экзогенных причинах. Фантазм -
как и событие, которое его представляет, - является "ноэматическим атрибутом",
отличным не только от положений вещей и их качеств, но и от психологической
жизни, а также от логических понятий. Как таковой он принадлежит идеальной
поверхности, на которой производится как эффект. Такая поверхность
трансцендирует внутреннее и внешнее, поскольку ее топологическое свойство в том,
чтобы осуществлять контакт между "своими" внутренней и внешней сторонами,
развернув последние в одну-единст-венную сторону. Вот почему фантазм-событие
подчиняется двойной каузальности, соотнесенной с внешними и внутренними
причинами, чьим результатом в глубине он является, а также с квази-причиной,
которая "разыгрывает" его на поверхности и вводит его в коммуникацию со всеми
другими событиями-фантазмами. Мы уже дважды видели, как готовилось место для
таких эффектов, чья природа отлична от того, чьим результатом они выступают:
первый раз в случае депрессивной позиции, когда причина удаляется в высоту и
оставляет свободное поле для развития поверхности, которая на подходе; а затем в
случае Эдиповой ситуации, когда намерение оставляет свободное поле для
результата совершенно иной природы, где фаллос играет роль квази-причины.
Ни активные ни пассивные, ни внутренние, ни внешние, ни воображаемые, ни
реальные - фантазмы действительно обладают бесстрастностью и идеальностью
события. Этой своей бесстрастностью они возбуждают в нас невыносимое ожидание -
ожидание того, что вот-вот произойдет в качестве результата, и того, что уже в
процессе свершения и никогда не перестает свершаться. О чем еще говорит
психоанализ своей знаменитой троицей убийства-инцеста-кастрации, или
поглощения-вспары-вания-одсорбции, как не о чистых событиях? Разве это не тот
случай, когда все события представлены в Одном, как в ране? Тотем и табу - это
великая теория события, а психоанализ в целом - это наука о событиях, но при
условии, что событие не трактуется как нечто, чей смысл еще должен быть найден и
распутан. Событие
277 ЛОГИКА СМЫСЛА
и есть сам смысл в той мере, в какой он отделяется и отличается от положений
вещей, которые производят его и в которых он осуществляется. Психоанализ
проливает самый яркий свет на положения вещей и их глубину, на их смеси, на их
действия и страдания с тем, чтобы достичь появления результата, то есть события
иного типа - поверхностного эффекта. Следовательно, как ни важны предыдущие
позиции, как ни важно всегда связывать событие с его причиной, психоанализ прав,
называя роль Эдипа "нукдеарньм комплексом" - формула, столь же важная, сколь
"ноэматическое ядро" Гуссерля. Именно благодаря Эдипу событие освобождается от
своих причин в глубине, растягивается на поверхности и соединяется со своей
квази-причиной (с точки зрения динамического генезиса). Это и есть совершенное
преступление, вечная истина, царственное великолепие событий - каждое из которых
коммуницирует со всеми остальными в вариациях одного и того же фантазма. Оно
отличается как от своих осуществлении, так и от производящих его причин,
пользуясь преимуществом вечного излишка над этими причинами и незавершенности в
собственных осу-ществлениях; оно скользит над собственным полем, делая нас
своими продуктами. И если все событие целиком действительно пребывает в точке,
где осуществление не может завершиться, а причина - производить, то именно в
этой самой точке оно и предоставляет себя контр-осуществлению; именно здесь и
лежит наша величайшая свобода - свобода развернуть и вести событие к его
завершению и превращению, и самим в конце концов стать мастерами осуществлении и
причин. Будучи наукой о чистых событиях, психоанализ - это еще и искусство
контр-осуществлений, сублимаций и символизаций.
2) Вторая характеристика фантазма - это его позиция по отношению к эго или,
скорее, ситуация эго в самом фантазме. Действительно, исходным пунктом (или
автором) фантазма является фаллическое эго вторичного нарциссизма. Но если
фантазм обладает свойством возвращаться к своему автору, то каково же место эго
в фантазме, если учесть неотделимые от последнего развертывание и развитие?
Именно эту проблему подняли Лапланш и Понталис, предостерегая нас от поисков
278 ФАНТАЗМ
легкого ответа. Хотя эго может проявляться в фантазме от случая к случаю - то
как действующее, то как подвергающееся воздействию или же как третья наблюдающая
сторона, - оно при этом ни активно, ни пассивно; его нельзя зафиксировать в
определенный момент в определенном месте, даже если это место обратимо.
Изначально фантазм "характеризуется отсутствием субъ-ективации, сопровождающей
присутствие субъекта на сцене"; "упраздняется всякое разделение на субъект и
объект"; "субъект не нацелен на объект или его знак, он включен в
последовательность образов.., он представлен как участвующий в постановке, но не
имеет - что близко по форме к изначальному фантазму - закрепленного за ним
места". У этих замечаний два плюса: с одной стороны, они подчеркивают, что
фантазм не есть представление действия или страдания, что он, скорее,
принадлежит совершенно иной области; с другой стороны, они показывают, что если
эго рассеивается в нем, то вряд ли из-за тождества противоположностей или
обратного хода, при котором активное становилось бы пассивным, - как это
происходит при становлении глубины и при бесконечном тождестве, которое она в
себе несет2.
_______________
2 Cf. J.Laplanche et J.-B.Pontalis, "Fantasme originari, fantasme des origines,
origine du fantasme", op.cit., pp.1861-1868: "Отец соблазняет дочь - такова,
например, краткая формула фантазма соблазна. Первичный процесс здесь отмечен не
отсутствием организации, как иногда считают, а специфическим характером
структуры: это сценарий со множеством выходов на сцену, где нельзя сказать, что
героиня найдет свою позицию непременно в термине дочь; сценарий может
разворачиваться вокруг термина отец и даже вокруг термина соблазняет. Именно
этот существенный пункт своей Критики Лапланш и Понталис обращают против тезиса
Сюзен Исаак ("Природа и функция фантазии", Развитие психоанализа). Исаак,
моделируя фантазм по образцу влечения, наделяет субъекта заданным активным
местом, даже если активное снова обращается в пассивное, и наоборот. К этому и
подводят Лапланш и Понталис: "Достаточно ли признать в фантазме эквивалентность
между поедать и быть съеденным? Придерживаясь идеи позиции субъекта, даже если
эта позиция пассивна, достигаем ли мы наиболее ундаментальной структуры
фантазма?
279 ЛОГИКА СМЫСЛА
Мы не можем, однако, согласиться с этими авторами, когда они ищут основу данного
свойства быть по ту сторону активного и пассивного в модели возвратной [формы
глагола], которая все еще апеллирует к эго и явно отсылает "по эту сторону"
аутоэротического. Значимость возвратной [формы] - наказывать себя, наказывать
или быть наказанным, или, еще лучше, видеть самого себя, а не вообще видеть или
быть увиденным. Все это хорошо показано в работах Фрейда. Но не похоже, чтобы
возвратная форма шла дальше точки зрения тождества противоположностей, будь то
посредством большего предпочтения одной из противоположностей или синтеза их
обеих. То, что Фрейд остается приверженным такой "гегельянской" позиции в
царстве языка, - несомненно. Это видно из тезиса Фрейда о примитивных словах,
наделенных противоречивым смыслом3. На деле, выход за пределы активного и
пассивного, а также распад эго, которое ему соответствует, происходят не по
линии бесконечной и рефлексивной субъективности. То, что находится по ту сторону
активного и пассивного - не возвратное (действие), а результат - результат
действий и страданий, поверхностный эффект, или собы-
______________
3 О связи между обращением противоположностей и возвращением на себя, а также о
значимости при этом возвратной (формы глагола), см.: Фрейд, "Влечения и
превратности их судьбы", в Метапсихологии.
Статья Фрейда О противоположных значениях и примитивных словах критикуется
Эмилем Бенвенистом в работе "Заметки о роли языка в учении Фрейда" (Общая
лингвистика - М., Прогресс, 1974). Бенвенист показывает, что хотя в языке может
и не быть какой-либо определенной категории, он тем не менее не допускает ее
противоречивого выражения. ["Если предположить, что существует язык, в котором
"большой" и "маленький" выражаются одинаково, то в этом языке различие между
"большой" и "маленький" просто отсутствует и категории величины не существует,
но он отнюдь не будет языком, в котором допускается якобы противоречивое
выражение величины" - Указ. соч., с. 122. - Примечание переводчика]. Однако при
чтении Бенвениста возникает впечатление, что язык неизбежно сливается с чистым
процессом рационализации. И тем не менее, разве язык не включает в себя
парадоксальной по отношению к его явной организации процедуры, даже если эта
процедура никак не сводима к тождеству противоположностей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109