именно
Необходимость говорит только о случайностях. Это само единоголосие: единоголосие
Бытия, языка и безмолвия. Однако, единоголосое Бытие высказывается о сущих,
которые не являются единоголосыми, едино-голосый язык накладывается на тела,
которые не едино-голосы, "чистое" безмолвие окружает слова, которые не "чисты".
Таким образом, тщетно было бы искать в вечном возвращении простоты круга и
схождения серий вокруг какого-то центра. Если круг и есть, то это cir-culus
vitiosus deus: различие здесь в самом центре, а окружность -- это вечный переход
через расходящиеся серии. Это всегда децентрированный круг для экс-цен-тричной
окружности. Вечное возвращение -- это, на самом деле. Когерентность, но это
такая когерентность, которая не допускает существования моей когерентности,
когерентности мира и когерентности Бога.36 Ницшеанское повторение не имеет
ничего общего с повторением Киркегора; или, в более общем смысле, повторение в
вечном возвращении не имеет ничего общего с христианским повторением. Ибо то,
что возвращает христианское повторение, оно возвращает однажды и только однажды:
здоровье Иова и дитя Авраама, воскрешМнное тело и вновь обретенное эго. Есть
сущностное различие между тем, что возвращается "однажды и навсегда", и тем, что
возвращается каждый раз и в любое время, и бесконечное число раз. Вечное
возвращение -- это, на самом деле, Целое, но такое Целое, которое говорит о
разъединМнных членах или расходящихся сериях: оно не все возвращает назад, оно
не дает вернуться тому, что возвращается лишь однажды, а именно -- тому, что
__________
36 Les Lois de I'hospitalite, послесловие. См. также "Забывание и анамнезис",
р.233. "Значит ли это, что мыслящий субъект утратит свою тождественность со
связной мыслью, которая ислючала бы его смого?"
393
ЛОГИКА СМЫСЛА
стремится перецентрировать круг, сделать серии сходящимися, восстановить это,
мир и Бога. В круг Диониса Христос не вернМтся; порядок Антихриста изгоняет
прочь другой порядок. ВсМ то, что основано на Боге и негативно и исключающе
использует дизъюнкцию, отвергается и исключается вечным возвращением. ВсМ то,
что приходит однажды и навсегда, отсылается назад к порядку Бога. Фантазм Бытия
(вечное возвращение) осуществляет возвращение только симулякров (воля к власти
как симуляция). Будучи когерентностью, которая не позволяет мне существовать,
вечное возвращение является нонсенсом, который распределяет смысл по
расходящимся сериям на всей окружности децентрирован-ного круга, ибо "безумие --
это утрата мира и себя в знании, у которого нет ни начала, ни конца"37.
____________
37 Les Lois de I'hospitalite, послесловие, р.346.

IV. -- Мишель Турнье и мир без другого
"Андоар на миг перестал жевать, забыв про длинный стебель, свисавший у него изо
рта. Потом он испустил короткое блеяние, затряс бородой и, встав на дыбы,
двинулся к Пятнице; на ходу он махал передними копытами и качал огромными
рогами, словно приветствовал толпу зрителей. Пятница застыл от изумления при
этом дьявольском зрелище. КозМл был уже всего в нескольких шагах от человека;
вдруг он опустился на все четыре ноги и, словно катапульта, ринулся вперМд.
Голова зверя опустилась к земле, рога чудовищными вилами нацелились на Пятницу и
готовы были вот-вот вонзиться ему в грудь подобно тяжМлым стрелам с меховым
оперением. Пятница отпрянул влево всего на долю секунды позже, чем требовалось.
Жестокий удар в правое плечо развернул его вокруг собственной оси, от резкой
вони перехватило дыхание"1.
Этот блестящий пассаж посвящен битве между Пятницей и козлом, где Пятница будет
ранен, а козМл погибнет: "Большой козМл мертв". А после Пятница объявит о своМм
удивительном проекте: мМртвый козМл взлетит и запоМт -- это будет летающий и
музицирующий козМл. Сначала Пятница обрабатывает шкуру: шерсть удаляется, кожа
вымачивается, чистится пемзой и растягивается на деревянной раме. ПрикреплМнная
к крестовине из тростника, шкура козла отзывается на малейшее движение, играя
роль гигантского звМздного поплавка, переносящего воды на небо. На втором этапе
Пятница занима-
_________
1 Vendredi ou les Limbes du Pacifique (Paris: Gallimard, 1967). Имеется русский
перевод: Пятница, или Тихоокеанский Лимб (Москва, "Радуга", 1992), -- с.235.
(Все ссылки сделаны по русскому переводу. -- Примечание переводчика).
395
ЛОГИКА СМЫСЛА
ется головой и кишками. Он создаМт из них инструмент, который помещает затем на
засохшее дерево, чтобы воспроизвести мгновенную симфонию, единственным
исполнителем которой должен быть ветер. Теперь уже гул земли возносится к
небесам и превращается в согласное звучание светил -- всесозвучие -- "то была
поистине первозданная, нечеловеческая музыка стихий"2. Таким двойственным
образом большой мертвый козМл освобождает Стихии. Следует заметить, что земля и
воздух выступают не столько как отдельные стихии, сколько как две завершМнные
противостоящие друг другу фигуры, каждая из которых, со своей стороны, вбирает в
себя четыре стихии. Земля, однако, удерживает, скрывает и сковывает их в глубине
тел, тогда как небо -- со светом и солнцем -- приводит их в свободное и чистое
состояние, избавленное от пределов, чтобы сформировать космическую поверхностную
энергию -- общую характеристику для каждой стихии. Таким образом, есть
хтонические огонь, вода, воздух и земля, но есть ещМ и эфирные, астральные
земля, вода, огонь и воздух. Между небом и землМй идет борьба, ставка в которой
-- освобождение всех четырМх стихий. И остров выступает как граница и поле этой
борьбы. Вот почему столь важно знать, на чью сторону встанет остров, и сможет ли
он выплеснуть в небо свои огонь, землю и воду -- сможет ли стать солнечным.
Остров -- такой же герой романа, как Робинзон и Пятница. Он меняет свои
очертания через серию делений так же, как Робинзон меняет свою форму через серию
метаморфоз. Субъективная серия Робинзона неотделима от серии состояний острова.
В конечном счете Робинзон становится стихией на своМм острове, да и сам остров
предстаМт в виде стихий: Робинзон Солнца на солнечном острове -- Уранид на
Уране. Важен не исходный пункт, а наоборот, вывод и результат, которые
достигаются после всех перевоплощений. И в этом первое существенное отличие от
Робинзона Дефо. Часто можно услышать, что рассказ о Робинзоне в произведении
Дефо -- не просто какая-то
______________
2 Стр. 250. 396
ПРИЛОЖЕНИЯ
история, а некий "инструмент исследования" -- исследования, которое начинается с
пустынного острова и устремляется к перестройке исходных основ: строгому порядку
работ и тех завоеваний, которые происходят с течением времени. Но ведь ясно, что
это исследование дважды фальсифицировано. С одной стороны, образ исходного
состояния уже предполагает то, что из него пытаются создать (возьмМм, например,
все то, что Робинзон спас после кораблекрушения). С другой стороны, тот мир,
который рождается на основе начального состояния, является эквивалентом
реального -- то есть, экономического -- мира, или мира, каким бы он был (каким
бы он должен был быть), если бы не существовало сексуальности (например,
исключение всякой сексуальности у Робинзона Д. Дефо)3. Нужно ли делать отсюда
вывод, что сексуальность -- это единственный воображаемый принцип, способный
отклонить мир от строгого экономического порядка, предписанного начальным
состоянием? Короче, произведение Дефо четко формулирует вопрос: что станет с
человеком, оставшимся в одиночестве, без другого, на необитаемом острове? Но
сама проблема плохо поставлена. Ибо вместо того, чтобы помещать асексуального
Робинзона в некое начальное состояние, из которого воспроизводится экономический
мир, подобный нашему собственному, выступающий архетипом нашего мира, такого
асексуального Робинзона следовало бы привести к результатам, полностью отличным
и расходящимся с нашими, причем в воображаемом мире, который расходится [с
нашим]. Ставя проблему в терминах конечного результата, а не в терминах
начального состояния, Турнье уже не смог позволить Робинзону покинуть остров.
Конечный результат, или конечная цель, Робинзона -- это "расчеловечивание",
воссоединение либидо и свободных стихий, открытие космической энергии и великого
стихийного Здоровья, прилив которого возмо-
___________
3 По поводу Робинзона Дефо см. замечания Пьера Ма-шери, который показывает, как
тема начального состояния связана с воспроизводством экономики мира и с
исключением фантастического в пользу так называемой "реальности" этого мира:
Pour ипе theorie de la production litteraire, ed. Mas-pero, pp. 266-275.
397
ЛОГИКА СМЫСЛА
жен только на этом острове -- и только в той мере, в какой сам остров стал
эфирным и солнечным. Генри Миллер говорил о "стенаниях фундаментальных элементов
-- гелия, кислорода, кремния и железа". Несомненно, в нашем Робинзоне гелия и
кислорода есть что-то от Миллера и даже от Лоуренса: уже мМртвый козМл вызывает
стенания фундаментальных стихий.
Но при чтении романа возникает еще и то впечатление, что в великом Здоровье
Робинзона у Турнье скрывается что-то совершенно иное, чем у Миллера и Лоуренса.
Может быть, то сущностное отклонение, которое заключено в великом Здоровье,
неотделимо от пустыннической сексуальности? Робинзон Турнье противоположен
Робинзону Дефо в силу трМх жМстко связанных факторов: он соотнесен с конечными
результатами и целями, а не с истоками; он сексуален; такие конечные результаты
являют собой -- под влиянием трансформированной сексуальности -- воображаемое
отклонение от нашего мира, а не экономическое воспроизводство последнего в ходе
непрерывных работ. Собственно говоря, такой Робинзон не делает ничего
противоестественного. Но как нам освободиться от впечатления, что сам он
извращМн, принимая во внимание определение Фрейдом извращенца как того, кто
имеет отклонения относительно [сексуальных] целей? Для Дефо одно и то же: что
привязать Робинзона к начальному состоянию, что заставить его воспроизвести мир,
соответствующий нашему собственному. Но для Турнье одним и тем же будет
привязать Робинзона к конечным целям и заставить его отклониться от этих целей,
или разойтись с ними. Связанный с начальными условиями, Робинзон с
необходимостью должен воспроизвести наш мир; но если связать его с конечными
результатами, то он должен отклониться от него. Это довольно странное
отклонение, хотя оно и не похоже на то, о чМм говорил Фрейд, поскольку является
солярным и видит в стихиях свои объекты: в этом и состоит смысл Урана. "Если
задаться целью выразить человеческим языком суть этого солнечного соития, то
вернее всего было бы назвать меня супругой неба. Но сей антропоморфизм
противоречил бы самому себе. На самом деле мы с Пятницей достигли уже той высшей
стадии,
398
ПРИЛОЖЕНИЯ
где различие полов утратило уже своМ значение: Пятницу можно уподобить Венере,
тогда как я, выражаясь человеческим языком, готов к оплодотворению Высшим
Светилом"4. Если верно, что невроз -- это негатив перверсии, то не будет ли
перверсия, со своей стороны, изначальным аспектом невроза?
* * *
Понятие перверсии -- понятие-помесь: полу-юридичес-кое, полу-медицинское. Но ни
медицина, ни право не удовлетворяют ему полностью. Что же касается возобновления
сегодня интереса к этому понятию, то, по-видимому, мы ищем причину его весьма
двусмысленной и случайной связи как с правом, так и с медициной в самой
структуре извращения. Исходный пункт таков: перверсия не определяется силой
никакого определенного желания в системе влечений; извращенец -- не тот, кто
чего-то желает, а тот, кто вводит желание в совершенно иную систему и заставляет
его играть внутри этой системы роль внутреннего предела, виртуального центра или
нулевой точки (хорошо известная садистская апатия). Извращенец -- это вовсе не
желающее "эго", да и другой для извращенца -- вовсе не объект желания, пусть
даже наделенный реальным существованием. И всМ-таки, роман Турнье -- это не
трактат о перверсии. Это вообще не роман-трактат. Но это и не роман характеров,
ибо там нет другого; это и не роман внутреннего анализа, ибо у Робинзона почти
нет интериорности. Это поразительный роман о комических приключениях и
космических перевоплощениях. Это не трактат о перверсии, а роман, где развернут
тезис Робинзона: человек без другого на своМм острове. Такой "тезис", однако,
обретает ещМ больший смысл, поскольку вместо отсылки к начальному состоянию, он
провозглашает приключение: что произойдет в замкнутом мире без другого?
Попытаемся сначала выяснить, что подразумевается под термином "другой" на основе
эффектов [присутствия] этого другого: мы будем искать такие эффекты на острове,
где другой
_____________
4 Стр.273.
399
ЛОГИКА СМЫСЛА
отсутствует; мы будем подразумевать эффекты присутствия другого в нашем
привычном мире; мы сделаем вывод о том, что такое другой, и что значит для
другого отсутствовать. Эффект отсутствия другого есть подлинное приключение
духа. Итак, мы имеем дело с экспериментальным и индуктивным романом. При таких
условиях философская рефлексия может обогатиться тем, что этот роман открывает
нам с такой силой и жизненностью.
Первый эффект другого заключается в том, что вокруг каждого объекта, который я
воспринимаю, или каждой идеи, которую я мыслю, существует организация
маргинального мира -- некий окутывающий фон, -- куда другие объекты или другие
идеи могут входить в соответствии с законами, регулирующими переход от одного к
другому. Я рассматриваю объект, затем я переключаю внимание, позволяя ему уйти
на задний план. В то же время с заднего плана выходит новый объект моего
внимания. И если этот новый объект не шокирует меня, не ошеломляет с
неистовством снаряда (как в том случае, когда мы внезапно сталкиваемся с чем-то
невиданным), -- то это потому, что первый объект уже располагал заполненным
окружением, где я уже ощущал предсу-ществование объекта, который вот-вот должен
появиться, и предсуществование целого поля виртуальностей и потенциальностей,
которые, как я уже знал, были способны актуализироваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109