Аксессуары для ванной, сайт для людей
Таков закон зеркала. Вот как
описывает его Кэррол:
"...то, что могло быть видимо из старой комнаты, было совсем неинтересным.., но
все остальное было настолько иным, насколько возможно". Серии сна-реальности в
Сильвии и Бруно построены по этому закону расхождения -- удвоения персонажей
одной серии в другой и их переудвоения в каждой серии. В предисловии ко второй
части Кэррол дает подробную таблицу состояний -- как человеческих, так и
сказочных, -- обеспечивающих соответствие пар серий в каждом фрагменте книги.
Переход от одной серии к другой, коммуникация между сериями "обеспечиваются, как
правило, либо посредством предложения, начинающегося в одной серии и
заканчивающегося в другой, либо благодаря звукоподражанию, то есть звуку,
присутствующему в обеих сериях. (Не понятно, почему у лучших комментаторов
Кэррола -- прежде всего французских -- так много оговорок и пустяковой критики в
адрес Сильвии и Бруно -- шедевра, в котором по сравнению с Алисой и Зазеркальем
появляется целый ряд совершенно новых техник).
В-третьих, мы находим две серии предложений (или, точнее, одну серию предложений
и одну серию "поглощений", или: одну серию чистых выражений и одну серию
обозначений). Эти серии характеризуются большой несоразмерностью и регулируются
эзотерическими словами. Но прежде всего надо усвоить, что эзотерические слова
Кэррола относятся к совершенно разным типам. Первый тип образован
взаимодействием слоговых элементов одного или нескольких предложений, следующих
друг за другом. Например в Сильвии и Бруно (глава 1) слово "вашство"
["y'reince"] заменяет словосочетание Ваше королевское Высочество ["Your royal
Highness"]. Цель такого сокращения в выделении глобального смысла всего
предложения с тем, чтобы именовать последнее одним-единственным слогом --
"Непроизносимым Мо-
68
ЭЗОТЕРИЧЕСКИЕ СЛОВА
нослогом", как говорит Кэррол. Мы уже встречали подобные приемы у Рабле и
Свифта: например, слоговое удлинение за счет согласных или просто изъятие
[гласного] звука, когда сохраняются только согласные (как если бы последние были
пригодны именно для того, чтобы выражать смысл, а гласные служили бы лишь
элементами обозначения)1. Во всяком случае, эзотерические слова первого типа
создают связность, некий синтез последовательности, налагаемый на отдельные
серии.
Однако эзотерические слова, характерные для самого Кэррола, относятся к
совершенно иному типу. Они относятся к синтезам сосуществования и нацелены на
то, чтобы обеспечить конъюнкцию двух серий разнородных предложений или измерений
предложения. (В общем-то, это одно и то же, так как всегда можно составить
предложения одной серии так, что они будут воплощать одно измерение). Мы видели,
что лучшим примером такого случая является слово Снарк: оно циркулирует в двух
сериях оральности: поглощении и семиологичности, или в двух измерениях:
денотативном и выразительном. Сильвия и Бруно дает и другие примеры: Флисс, плод
без вкуса, он же Аззигумский Пудинг. Такое множество имен легко объяснить: ни
одно из них не является циркулирующим словом как таковым; скорее, это имена,
только обозначающие данное слово ("как слово называется"). У циркулирующего
слова как такового иная природа: в принципе, это пустое место, пустая полка,
пустое слово. Сам Кэррол иногда советовал застенчивым людям оставлять в письмах
некоторые слова пустыми. Следовательно, подобное слово "называется" именами,
указывающими на исчезновение и смещение: Снарк невидим, Флисс -- почти
звукоподражание для чего-то исчезающего. Или иначе, такое слово наделяется
совершенно неопределимыми именами: aliquid, это, то, вещица, уловка или "этот,
... как его бишь" (например, это в Мышиной истории или вещица в лавке Овцы).
Наконец, такое слово вообще не имеет имени; точнее, его называет рефрен песни,
проходящий через все ее куплеты и вынуждающий
__________
1 По поводу этих приемов см. классификацию Эмиля Пона в Quevres Свифта (Paris,
Pleiade, 1965 -- рр.9-12).
69
ЛОГИКА СМЫСЛА
их коммуницировать. Или, как в песне Садовника, слово именуется заключительной
фразой каждого куплета, которая и осуществляет коммуникацию между двумя типами
предпосылок.
В-четвертых, мы находим крайне разветвленные серии, регулируемые
словами-бумажниками и, если необходимо, задаваемые с помощью эзотерических слов
предыдущего типа. Фактически, такие слова-бумажники сами выступают как
эзотерические слова особого типа. Прежде всего они определяются тем, что
сокращают не-. сколько слов и сворачивают в себе несколько смыслов ("злопасный"
= злой + опасный). Проблема, однако, заключается в том, чтобы знать, когда
слова-бумажники необходимы. Ведь слово-бумажник всегда можно подобрать, а при
желании за таковое можно принять почти любое эзотерическое слово. На деле же,
употребление слова-бумажника оправдано только тогда, когда оно выполняет
специфическую функцию эзотерического слова, которое оно, как считается,
обозначает. Так, например, эзотерическое слово с простой функцией сокращения
[слов] внутри единичной серии (вашство) словом-бумажником не является. Другим
примером может служить знаменитый Бармаглот, где множество слов, описывающих
фантастическую зоологию, вовсе не обязательно принимать за слова-бумажники:
например, toves [шарьки] (хорьки-ящерицы-штопоры), mimsy [мюмзики]
(хрупкие-маленькие), raths [зелюки] (зеленые свиньи)" и глагол outgribe
[пырялись] (прыгать-нырять-вертеться2. И последний пример: следует отметить, что
эзоте-
____________________________________________
* В русском переводе, которому мы следуем, это слово-бумажник звучит как
"зеленые индюки", но ради дальнейшей связности текста мы переводим его как
"зеленые свиньи", хотя это несколько расходится с версией Бармаглота,
предложенной Орловской и Димуровой. -- Примечание переводчика.
2 И Анри Парисо, и Жак Бруни предложили отличный (французский) перевод
Jubberwocky. Перевод Парисо приводится в его книге Льюис Кэррол. Перевод Бруни
вместе с комментариями слов из стихотворения можно найти в Cahiers du Sud, 1948,
nЇ 287. Оба автора приводят также версии этого стихотворения на разных языках.
Мы используем термины, которые иногда заимствуются у Парисо, иногда у Бруни.
Перевод первого куплета, сделанный Антонином Арто, будет рассмотрен позже,
поскольку этот выдающийся текст затрагивает проблемы, отношения к Кэрролу не
имеющие.
70
ЭЗОТЕРИЧЕСКИЕ СЛОВА
рическое слово, выступающее посредником двух разнородных серий, тоже не
обязательно является словом-бумажником. Только что мы видели, что с функцией
дуального опосредования вполне справляются и такие слова, как Флисс, вещица,
это...
Тем не менее слова-бумажники могут появиться и в этих случаях. Снарк [Snark] --
это слово-бумажник, обозначающее фантастическое составное животное: shark +
snake, акула + змея. Но это все-таки вторичное, вспомогательное слово-бумажник,
поскольку его содержание как таковое не совпадает с его функциями в качестве
эзотерического слова.. По содержанию оно указывает на составное животное, по
функции же -- коннотирует две разнородные серии, только одна из которых касается
животного, пусть даже составного, а другая -- бестелесного смысла.
Следовательно, это слово выполняет свою функцию отнюдь не в качестве
"бумажника". С другой стороны, Jabber-wacky [Бармаглот] -- конечно же,
фантастическое животное, но, одновременно, и слово-бумажник, содержание которого
на этот раз совпадает с его функцией. Кэррол уверяет, что это слово сформировано
из wooer или wocor, что означает "потомок" или "плод", и jabber, что выражает
"возбужденный или долгий спор"**. Таким образом, именно в качестве
слова-бумажника "Бармаглот" коннотирует две серии, аналогичные сериям "Снарка":
серию съедобных и поддающихся обозначению объектов животного или растительного
происхождения -- и серию, в которой идет размножение слов и которая касается
выражаемых смыслов. Конечно, бывают случаи, когда такие две серии могут
коннотироваться иначе, и тогда нет ни повода, ни нужды прибегать к
словам-бумажникам. Следовательно, определение слова-бумажника как сокращения
нескольких слов и объединения нескольких смыслов является лишь номинальным.
__________
** "...Удалось установить, что англосаксонское слово "wocer" или "wocor"
означает "потомок" или "плод". Принимая обычное значение слова "jabber"
("возбужденный или долгий спор"), получим в результате "плод долгого и
возбужденного спора"". (Цит. по. Л.Кэррол, Алиса в Стране Чудес. Алиса в
Зазеркалье, -- М., Наука, 1991 -- С.127). -- Примечачие переводчика.
71
ЛОГИКА СМЫСЛА
Комментируя первое четверостишие "Бармаглота", Шалтай-Болтай приводит в качестве
примеров слова-бумажники: slity ("хливкие" = хлипкие-ловкие), mimsy ("мюм-зики"
= хрупкие-маленькие)... Здесь наши трудности возрастают. Ясно, что в каждом
таком случае имеется несколько сокращаемых слов и смыслов. Но эти элементы легко
организуются в одну серию с тем, чтобы составить глобальный смысл. Поэтому
остается не понятным, как отделить слово-бумажник от простого сокращения или от
синтеза соединяющей [коннективной] последовательности. Конечно, можно ввести и
вторую серию. Как пояснял сам Кэррол, возможности интерпретации бесконечны.
Например, можно свести "Бармаглота" к схеме песни Садовника, где есть две серии
-- серия поддающихся обозначению объектов (съедобных животных) и серия объектов,
несущих смысл (символических или функциональных существ типа "банковский
служащий", "марка", "дилижанс" и даже "действие железной дороги", как в Снарке).
Значит, с одной стороны, можно интерпретировать конец первого куплета как
означающее одной части, в стиле Шалтая-Болтая: зеленые свиньи (ruths [зелюки]),
далеко от дома (тоте = from home [мо-ва]), прыгать-нырять-вертеться (outgrabe
[пыряться]) Но можно интерпретировать и как означающее другой части: пошлины по
льготному тарифу (rath = rate + rather [зелюки]) вдали от пункта назначения были
слишком высоки (outgrabe [пырялись]). Но тогда не ясно, какая же интерпретация
предпочтительнее и чем слова-бумажники отличаются от конъюнктивных синтезов
сосуществования или от любых эзотерических слов, обеспечивающих координацию двух
или более разнородных серий.
Решение этой проблемы Кэррол дал в предисловии к Охоте на Снарка. "Полагая, что
Пистоль произносит хорошо известные слова -- "Кто король? Говори, голодранец,
или умри!", -- Справедливый Шеллоу, конечно, почувствовал, что это должен быть
либо Вильям, либо Ричард, но он не мог решить кто. К тому же он не мог сказать
сначала одно имя, потом другое. Нельзя ли как-то объединить их? Это лучше, чем
умереть. И он с трудом выдохнул: "Рильям!"" Таким образом, по-видимо-
72
ЭЗОТЕРИЧЕСКИЕ СЛОВА
му, слово-бумажник основано на строгом дизъюнктивном синтезе. Минуя особые
случаи, мы открываем общий закон слова-бумажника, согласно которому мы всякий
раз извлекаем из такого слова скрытую дизъюнкцию. Так, для слова "злопасный"
(злой + опасный), "если вы склонны хоть чуть-чуть к "злой", то вы скажете
"злой-опасный", если же хоть на волосок вы склоняетесь к "опасный", вы скажете
"опасный-злой". Но если вы обладаете редчайшим даром -- совершенно
сбалансированным разумом, -- то вы скажете "злопасный"". Итак, необходимая
дизъюнкция -- не между злым и опасным, ибо каждый их них может быть тем и другим
сразу. Скорее, дизъюнкция присутствует между злой-и-опасный, с одной стороны, и
опасный-и-злой, с другой. В этом смысле, функция слова-бумажника всегда состоит
в ветвлении той серии, в которую оно вставлено. Вот почему оно никогда не
существует в одиночестве. Оно намекает на другие слова-бумажники, предшествующие
ему или следующие за ним и указывающие, что любая серия в принципе раздвоена и
способна к дальнейшему раздвоению. Как хорошо сказал М.Ботюр: "Каждое из этих
слов может действовать как переключатель. Мы можем двигаться от одного слова к
другому множеством путей. А отсюда -- идея книги, повествующей не просто одну
историю, а целый океан историй"3. Итак, теперь мы можем ответить на поставленный
в начале вопрос: лишь тогда, когда эзотерическое слово задействовано не только
ради коннотирования или координирования двух разнородных серий, а ради введения
в них дизъюнкции, тогда слово-бумажник необходимо и оправданно. Именно в этом
случае эзотерическое слово само "именуется", обозначается словом-бумажником. И
вообще, эзотерическое слово сразу отсылает к пустому месту и к пассажиру без
места. Итак, в произведениях Кэррола нужно различать три типа эзотерических
слов: сокращающие слова, которые обеспечивают синтез последовательности в одной
серии и соотнесены со слоговыми элементами предложения или последовательности
предложений, что-
_____________
3 Michel Butor, Introduction aux fragments de "Finnegans Wake", Paris,
Gallimard, 1962, p. 12.
73
ЛОГИКА СМЫСЛА
бы выделить их составной смысл ("коннекция"); циркулирующие слова, благодаря
которым осуществляется синтез сосуществования и координации между двумя
разнородными сериями, и которые непосредственно несут на себе относительный
смысл этих серий ("конъюнкция"); и дизъюнктивные слова или слова-бумажники,
благодаря которым происходит бесконечное разветвление сосуществующих серий, и
которые соотносятся одновременно со словами и со смыслом, со слоговыми и с
семиологическими элементами ("дизъюнкция"). Именно функция разветвления или
дизъюнктивный синтез дают подлинное определение слову-бумажнику.
Восьмая серия: структура
Леви-Стросс сформулировал парадокс, аналогичный парадоксу Лакана, придав ему
форму антиномии: даны две серии -- одна означающая, другая означаемая; первая
представляет избыток, вторая -- недостаток. Посредством таких избытка и
недостатка серии соотносятся и отсылают друг к другу, оставаясь в вечном
неравновесии и непрестанном несовпадении-смещении. Как говорит герой Космоса,
всегда слишком много означающих знаков. Изначальное означающее принадлежит
порядку языка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
описывает его Кэррол:
"...то, что могло быть видимо из старой комнаты, было совсем неинтересным.., но
все остальное было настолько иным, насколько возможно". Серии сна-реальности в
Сильвии и Бруно построены по этому закону расхождения -- удвоения персонажей
одной серии в другой и их переудвоения в каждой серии. В предисловии ко второй
части Кэррол дает подробную таблицу состояний -- как человеческих, так и
сказочных, -- обеспечивающих соответствие пар серий в каждом фрагменте книги.
Переход от одной серии к другой, коммуникация между сериями "обеспечиваются, как
правило, либо посредством предложения, начинающегося в одной серии и
заканчивающегося в другой, либо благодаря звукоподражанию, то есть звуку,
присутствующему в обеих сериях. (Не понятно, почему у лучших комментаторов
Кэррола -- прежде всего французских -- так много оговорок и пустяковой критики в
адрес Сильвии и Бруно -- шедевра, в котором по сравнению с Алисой и Зазеркальем
появляется целый ряд совершенно новых техник).
В-третьих, мы находим две серии предложений (или, точнее, одну серию предложений
и одну серию "поглощений", или: одну серию чистых выражений и одну серию
обозначений). Эти серии характеризуются большой несоразмерностью и регулируются
эзотерическими словами. Но прежде всего надо усвоить, что эзотерические слова
Кэррола относятся к совершенно разным типам. Первый тип образован
взаимодействием слоговых элементов одного или нескольких предложений, следующих
друг за другом. Например в Сильвии и Бруно (глава 1) слово "вашство"
["y'reince"] заменяет словосочетание Ваше королевское Высочество ["Your royal
Highness"]. Цель такого сокращения в выделении глобального смысла всего
предложения с тем, чтобы именовать последнее одним-единственным слогом --
"Непроизносимым Мо-
68
ЭЗОТЕРИЧЕСКИЕ СЛОВА
нослогом", как говорит Кэррол. Мы уже встречали подобные приемы у Рабле и
Свифта: например, слоговое удлинение за счет согласных или просто изъятие
[гласного] звука, когда сохраняются только согласные (как если бы последние были
пригодны именно для того, чтобы выражать смысл, а гласные служили бы лишь
элементами обозначения)1. Во всяком случае, эзотерические слова первого типа
создают связность, некий синтез последовательности, налагаемый на отдельные
серии.
Однако эзотерические слова, характерные для самого Кэррола, относятся к
совершенно иному типу. Они относятся к синтезам сосуществования и нацелены на
то, чтобы обеспечить конъюнкцию двух серий разнородных предложений или измерений
предложения. (В общем-то, это одно и то же, так как всегда можно составить
предложения одной серии так, что они будут воплощать одно измерение). Мы видели,
что лучшим примером такого случая является слово Снарк: оно циркулирует в двух
сериях оральности: поглощении и семиологичности, или в двух измерениях:
денотативном и выразительном. Сильвия и Бруно дает и другие примеры: Флисс, плод
без вкуса, он же Аззигумский Пудинг. Такое множество имен легко объяснить: ни
одно из них не является циркулирующим словом как таковым; скорее, это имена,
только обозначающие данное слово ("как слово называется"). У циркулирующего
слова как такового иная природа: в принципе, это пустое место, пустая полка,
пустое слово. Сам Кэррол иногда советовал застенчивым людям оставлять в письмах
некоторые слова пустыми. Следовательно, подобное слово "называется" именами,
указывающими на исчезновение и смещение: Снарк невидим, Флисс -- почти
звукоподражание для чего-то исчезающего. Или иначе, такое слово наделяется
совершенно неопределимыми именами: aliquid, это, то, вещица, уловка или "этот,
... как его бишь" (например, это в Мышиной истории или вещица в лавке Овцы).
Наконец, такое слово вообще не имеет имени; точнее, его называет рефрен песни,
проходящий через все ее куплеты и вынуждающий
__________
1 По поводу этих приемов см. классификацию Эмиля Пона в Quevres Свифта (Paris,
Pleiade, 1965 -- рр.9-12).
69
ЛОГИКА СМЫСЛА
их коммуницировать. Или, как в песне Садовника, слово именуется заключительной
фразой каждого куплета, которая и осуществляет коммуникацию между двумя типами
предпосылок.
В-четвертых, мы находим крайне разветвленные серии, регулируемые
словами-бумажниками и, если необходимо, задаваемые с помощью эзотерических слов
предыдущего типа. Фактически, такие слова-бумажники сами выступают как
эзотерические слова особого типа. Прежде всего они определяются тем, что
сокращают не-. сколько слов и сворачивают в себе несколько смыслов ("злопасный"
= злой + опасный). Проблема, однако, заключается в том, чтобы знать, когда
слова-бумажники необходимы. Ведь слово-бумажник всегда можно подобрать, а при
желании за таковое можно принять почти любое эзотерическое слово. На деле же,
употребление слова-бумажника оправдано только тогда, когда оно выполняет
специфическую функцию эзотерического слова, которое оно, как считается,
обозначает. Так, например, эзотерическое слово с простой функцией сокращения
[слов] внутри единичной серии (вашство) словом-бумажником не является. Другим
примером может служить знаменитый Бармаглот, где множество слов, описывающих
фантастическую зоологию, вовсе не обязательно принимать за слова-бумажники:
например, toves [шарьки] (хорьки-ящерицы-штопоры), mimsy [мюмзики]
(хрупкие-маленькие), raths [зелюки] (зеленые свиньи)" и глагол outgribe
[пырялись] (прыгать-нырять-вертеться2. И последний пример: следует отметить, что
эзоте-
____________________________________________
* В русском переводе, которому мы следуем, это слово-бумажник звучит как
"зеленые индюки", но ради дальнейшей связности текста мы переводим его как
"зеленые свиньи", хотя это несколько расходится с версией Бармаглота,
предложенной Орловской и Димуровой. -- Примечание переводчика.
2 И Анри Парисо, и Жак Бруни предложили отличный (французский) перевод
Jubberwocky. Перевод Парисо приводится в его книге Льюис Кэррол. Перевод Бруни
вместе с комментариями слов из стихотворения можно найти в Cahiers du Sud, 1948,
nЇ 287. Оба автора приводят также версии этого стихотворения на разных языках.
Мы используем термины, которые иногда заимствуются у Парисо, иногда у Бруни.
Перевод первого куплета, сделанный Антонином Арто, будет рассмотрен позже,
поскольку этот выдающийся текст затрагивает проблемы, отношения к Кэрролу не
имеющие.
70
ЭЗОТЕРИЧЕСКИЕ СЛОВА
рическое слово, выступающее посредником двух разнородных серий, тоже не
обязательно является словом-бумажником. Только что мы видели, что с функцией
дуального опосредования вполне справляются и такие слова, как Флисс, вещица,
это...
Тем не менее слова-бумажники могут появиться и в этих случаях. Снарк [Snark] --
это слово-бумажник, обозначающее фантастическое составное животное: shark +
snake, акула + змея. Но это все-таки вторичное, вспомогательное слово-бумажник,
поскольку его содержание как таковое не совпадает с его функциями в качестве
эзотерического слова.. По содержанию оно указывает на составное животное, по
функции же -- коннотирует две разнородные серии, только одна из которых касается
животного, пусть даже составного, а другая -- бестелесного смысла.
Следовательно, это слово выполняет свою функцию отнюдь не в качестве
"бумажника". С другой стороны, Jabber-wacky [Бармаглот] -- конечно же,
фантастическое животное, но, одновременно, и слово-бумажник, содержание которого
на этот раз совпадает с его функцией. Кэррол уверяет, что это слово сформировано
из wooer или wocor, что означает "потомок" или "плод", и jabber, что выражает
"возбужденный или долгий спор"**. Таким образом, именно в качестве
слова-бумажника "Бармаглот" коннотирует две серии, аналогичные сериям "Снарка":
серию съедобных и поддающихся обозначению объектов животного или растительного
происхождения -- и серию, в которой идет размножение слов и которая касается
выражаемых смыслов. Конечно, бывают случаи, когда такие две серии могут
коннотироваться иначе, и тогда нет ни повода, ни нужды прибегать к
словам-бумажникам. Следовательно, определение слова-бумажника как сокращения
нескольких слов и объединения нескольких смыслов является лишь номинальным.
__________
** "...Удалось установить, что англосаксонское слово "wocer" или "wocor"
означает "потомок" или "плод". Принимая обычное значение слова "jabber"
("возбужденный или долгий спор"), получим в результате "плод долгого и
возбужденного спора"". (Цит. по. Л.Кэррол, Алиса в Стране Чудес. Алиса в
Зазеркалье, -- М., Наука, 1991 -- С.127). -- Примечачие переводчика.
71
ЛОГИКА СМЫСЛА
Комментируя первое четверостишие "Бармаглота", Шалтай-Болтай приводит в качестве
примеров слова-бумажники: slity ("хливкие" = хлипкие-ловкие), mimsy ("мюм-зики"
= хрупкие-маленькие)... Здесь наши трудности возрастают. Ясно, что в каждом
таком случае имеется несколько сокращаемых слов и смыслов. Но эти элементы легко
организуются в одну серию с тем, чтобы составить глобальный смысл. Поэтому
остается не понятным, как отделить слово-бумажник от простого сокращения или от
синтеза соединяющей [коннективной] последовательности. Конечно, можно ввести и
вторую серию. Как пояснял сам Кэррол, возможности интерпретации бесконечны.
Например, можно свести "Бармаглота" к схеме песни Садовника, где есть две серии
-- серия поддающихся обозначению объектов (съедобных животных) и серия объектов,
несущих смысл (символических или функциональных существ типа "банковский
служащий", "марка", "дилижанс" и даже "действие железной дороги", как в Снарке).
Значит, с одной стороны, можно интерпретировать конец первого куплета как
означающее одной части, в стиле Шалтая-Болтая: зеленые свиньи (ruths [зелюки]),
далеко от дома (тоте = from home [мо-ва]), прыгать-нырять-вертеться (outgrabe
[пыряться]) Но можно интерпретировать и как означающее другой части: пошлины по
льготному тарифу (rath = rate + rather [зелюки]) вдали от пункта назначения были
слишком высоки (outgrabe [пырялись]). Но тогда не ясно, какая же интерпретация
предпочтительнее и чем слова-бумажники отличаются от конъюнктивных синтезов
сосуществования или от любых эзотерических слов, обеспечивающих координацию двух
или более разнородных серий.
Решение этой проблемы Кэррол дал в предисловии к Охоте на Снарка. "Полагая, что
Пистоль произносит хорошо известные слова -- "Кто король? Говори, голодранец,
или умри!", -- Справедливый Шеллоу, конечно, почувствовал, что это должен быть
либо Вильям, либо Ричард, но он не мог решить кто. К тому же он не мог сказать
сначала одно имя, потом другое. Нельзя ли как-то объединить их? Это лучше, чем
умереть. И он с трудом выдохнул: "Рильям!"" Таким образом, по-видимо-
72
ЭЗОТЕРИЧЕСКИЕ СЛОВА
му, слово-бумажник основано на строгом дизъюнктивном синтезе. Минуя особые
случаи, мы открываем общий закон слова-бумажника, согласно которому мы всякий
раз извлекаем из такого слова скрытую дизъюнкцию. Так, для слова "злопасный"
(злой + опасный), "если вы склонны хоть чуть-чуть к "злой", то вы скажете
"злой-опасный", если же хоть на волосок вы склоняетесь к "опасный", вы скажете
"опасный-злой". Но если вы обладаете редчайшим даром -- совершенно
сбалансированным разумом, -- то вы скажете "злопасный"". Итак, необходимая
дизъюнкция -- не между злым и опасным, ибо каждый их них может быть тем и другим
сразу. Скорее, дизъюнкция присутствует между злой-и-опасный, с одной стороны, и
опасный-и-злой, с другой. В этом смысле, функция слова-бумажника всегда состоит
в ветвлении той серии, в которую оно вставлено. Вот почему оно никогда не
существует в одиночестве. Оно намекает на другие слова-бумажники, предшествующие
ему или следующие за ним и указывающие, что любая серия в принципе раздвоена и
способна к дальнейшему раздвоению. Как хорошо сказал М.Ботюр: "Каждое из этих
слов может действовать как переключатель. Мы можем двигаться от одного слова к
другому множеством путей. А отсюда -- идея книги, повествующей не просто одну
историю, а целый океан историй"3. Итак, теперь мы можем ответить на поставленный
в начале вопрос: лишь тогда, когда эзотерическое слово задействовано не только
ради коннотирования или координирования двух разнородных серий, а ради введения
в них дизъюнкции, тогда слово-бумажник необходимо и оправданно. Именно в этом
случае эзотерическое слово само "именуется", обозначается словом-бумажником. И
вообще, эзотерическое слово сразу отсылает к пустому месту и к пассажиру без
места. Итак, в произведениях Кэррола нужно различать три типа эзотерических
слов: сокращающие слова, которые обеспечивают синтез последовательности в одной
серии и соотнесены со слоговыми элементами предложения или последовательности
предложений, что-
_____________
3 Michel Butor, Introduction aux fragments de "Finnegans Wake", Paris,
Gallimard, 1962, p. 12.
73
ЛОГИКА СМЫСЛА
бы выделить их составной смысл ("коннекция"); циркулирующие слова, благодаря
которым осуществляется синтез сосуществования и координации между двумя
разнородными сериями, и которые непосредственно несут на себе относительный
смысл этих серий ("конъюнкция"); и дизъюнктивные слова или слова-бумажники,
благодаря которым происходит бесконечное разветвление сосуществующих серий, и
которые соотносятся одновременно со словами и со смыслом, со слоговыми и с
семиологическими элементами ("дизъюнкция"). Именно функция разветвления или
дизъюнктивный синтез дают подлинное определение слову-бумажнику.
Восьмая серия: структура
Леви-Стросс сформулировал парадокс, аналогичный парадоксу Лакана, придав ему
форму антиномии: даны две серии -- одна означающая, другая означаемая; первая
представляет избыток, вторая -- недостаток. Посредством таких избытка и
недостатка серии соотносятся и отсылают друг к другу, оставаясь в вечном
неравновесии и непрестанном несовпадении-смещении. Как говорит герой Космоса,
всегда слишком много означающих знаков. Изначальное означающее принадлежит
порядку языка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109