Они либо серые и мелкие, либо крупные и черные3. Для объяснения такой
несовместимости мы всегда можем допустить какой-либо причинный физический
механизм, например, некий гормон, от которого зависел бы признак серого окраса и
который сказывался на размерах особи соответствующего класса. На основе этой
причинной обусловленности можно заключить, что между признаками "быть серым" и
"быть крупным" существует логическое противоречие. Но если выделить чистые
события, то видно, что стать серым несет ничуть не менее позитивную нагрузку,
чем стать черным, оно выражает большую защищенность (спрятаться, слиться с корой
дерева); точно так же, как "стать черным" - большие размеры (увеличиться). Между
этими двумя определениями, каждое из которых обладает своим преимуществом,
прежде всего существует отношение первичной, "событийной" несовместимости.
Физическая каузальность вписывает несовместимость в глубину тела вторичным
образом, а логическое противоречие лишь переводит ее затем в содержание понятия.
Короче, отношения событий между собой с точки зрения идеальной, или
ноэматической, квази-причинности прежде всего выражают некаузальное соответствие
- алогичные совместимости или несовместимости. Сила стоиков проявляется именно в
приверженности этому ходу мысли; каков критерий того, что те или иные события
являются связками, конфаталъностями (или неконфаталь-ностями), конъюнкциями или
дизъюнкциями? Возможно, астрология и была первой грандиозной попыткой основать
теорию алогичных несовместимостей и некаузальных соответствий.
_____________
3 Cf. Georges Canguilhem, Le Normal et le pathologique, Paris, P.U.F. 1966, p.90
227 ЛОГИКА СМЫСЛА
Однако, судя по лишь частично сохранившимся и, возможно, недостоверным текстам,
стоики могли и не устоять пред двойным искушением: вернуться к простой
физической каузальности или же к логическому противоречию. Первым теоретиком
алогичных несовместимостей, а значит, и первым великим теоретиком события, был
Лейбниц. Ибо то, что он назвал "совозможным" и "несо возможным", нельзя свести
лишь к тождественному и противоречивому, которыми задаются только возможное и
невозможное. Совозможность не предполагает в индивидуальном субъекте или монаде
даже наличия предикатов. Скорее, предикатами выступает то, что соответствует
изначально совозможным событиям (монада Адама-грешника содержит в предикативной
форме только прошлые и будущие события, совозможные с грехом Адама).
Следовательно, Лейбниц очень хорошо понимал приоритетность и изначальность
события по отношению к предикату. Совозможность должна изначально задаваться на
до-индивидуальном уровне схождением серий, которое формирует сингулярности
событий, распространяющиеся вдоль линии обычных точек. Несо-возможность должна
задаваться расхождением таких серий: если какой-нибудь другой, а не известный
нам, Секст несовозможен нашему миру, то это потому, что он соответствует некой
сингулярности, чьи серии расходятся с сериями нашего мира, собранного вокруг
известных нам Адама, Иуды, Христа и Лейбница и так далее. Два события
совозможны, если серии, формирующиеся вокруг сингулярностей этих событий,
распространяются во всех направлениях от одной к другой; и несовозмож-ны, если
серии расходятся в окрестности задающих их сингулярностей. Схождение и
расхождение - всецело изначальные отношения, покрывающие изобильную область
алогичных совместимостей и несовместимостей и, следовательно, составляющие
существенную часть теории смысла.
Однако, сам Лейбниц применяет данное правило несовозможности для исключения
одного события из другого. Расхождение и дизъюнкция, тем самым, используются им
негативно - как способ и средство исключения. Но это справедливо лишь тогда,
когда события уже поняты
228 КОММУНИКАЦИЯ СОБЫТИЙ
в свете гипотезы о Боге, который вычисляет и выбирает, а также с той точки
зрения, что эти события осуществляются в разных мирах или индивидуальностях. Но
это отнюдь не справедливо, когда мы рассматриваем чистые события и идеальную
игру, принципы которой Лейбниц не смог уловить в силу своих теологических
пристрастий. Дело в том, что с этой второй точки зрения, расхождение серий и
дизъюнкция членов (membra disjuncta) перестают быть негативными правилами
исключения, согласно которым события несовозможны и несовместимы. Напротив,
расхождение и дизъюнкция как таковые утверждаются. Но что это значит - сделать
их объектами утверждения? Согласно общему правилу, две вещи утверждаются
одновременно лишь в той мере, в какой отрицается, подавляется изнутри различие
между ними, даже если степень этого подавления такова, что грозит вызвать не
только исчезновение данных различий, но и появление новых. Разумеется, тождество
здесь - это не тождество безразличия. Именно на основе тождества происходит
одновременное утверждение противоположностей - и не важно, делаем ли мы акцент
на одной из противоположностей, дабы обнаружить другую, или же производим синтез
обеих. Напротив, мы говорим об операции, согласно которой две вещи или два
определения утверждаются благодаря их различию, то есть что они становятся
объектами одновременного утверждения только потому, что утверждается их
различие, ибо оно само утвердительно. Теперь перед нами уже не тождество
противоположностей, которое по-прежнему было бы неотделимо от движения отрицания
и исключения4. Скорее, мы имеем дело с некой позитивной дистанцией между
различными элементами: речь идет теперь не об отождествлении двух
противоположностей, а об утверждении их дистанции как того, что связывает их
вместе как раз в силу "различия". Идея позитивной дистанции как именно дистанции
(которую не нужно ни устранять, ни преодолевать) для нас существенна, поскольку
она позволяет измерять противополож-
____________________
4 О роли исключения и удаления см. главу гегелевской Логики, посвященную
"противоречию".
229 ЛОГИКА СМЫСЛА
ности посредством их конечного различия вместо приравнивания различий к
безмерной противоречивости, а последней - к тождественности, которая сама
бесконечна. Это не то различие, которое должно "развиться в" противоречие, как
думал Гегель в своем желании отвести подобающее место отрицанию. Именно
противоречие должно раскрыть природу своего различия, соблюдая соответствующую
ему дистанцию. Идея позитивной дистанции относится к топологии и поверхности.
Она исключает какие бы то ни было глубину и подъем, которые сохраняли бы
отрицание и тождество. Ницше дает образец подобной процедуры, которую ни в коем
случае нельзя путать с каким-то непостижимым "тождеством противоположностей"
(этим общим местом спиритуалистической и упаднической философии). Ницше
призывает нас переживать здоровье и болезнь так, чтобы здоровье стало жизненной
перспективой болезни, а болезнь - жизненной перспективой здоровья. Он призывает
превратить болезнь в исследование здоровья, а здоровье - в изучение болезни:
"Рассматривать с точки зрения больного более здоровые понятия и ценности, и
наоборот, с точки зрения полноты и самоуверенности более богатой жизни смотреть
на таинственную работу инстинкта декаданса - таково было мое длительное
упражнение, мой действительный опыт, и если в чем, так именно в этом я стал
мастером. Теперь у меня есть опыт, опыт в том, чтобы перемещать
перспективы..."5. Не можем мы отождествлять противоположности, как не можем и
утверждать дистанцию между ними, кроме разве как то, что связывает одну из них с
другой. Здоровье утверждает болезнь тем, что оно превращает свою дистанцию от
болезни в объект утверждения. Дистанция утверждает то, что она дистанцирует,
только если до этого нечто рукой подать. Эта процедура, превращающая здоровье в
оценку болезни, а болезнь - в оценку здоровья, - не она ли то самое Великое
Здоровье (или Веселая Наука)? Не она ли позволяет Ницше чувствовать себя в
высшей степени здоровым в тот самый
_____________
5 Ницше, Ессе Homo- Сочинения, М., 1991 г., т.2, - с.699 (пер. Ю. М.
Антоновского).
230 КОММУНИКАЦИЯ СОБЫТИЙ
момент, когда он болен? И наоборот - Ницше лишается здоровья не когда он болен,
а когда он уже не может удержать дистанцию, уже не способен - по состоянию
своего здоровья - превратить болезнь в точку зрения на здоровье (значит - как
сказали бы стоики - роль сыграна, игра закончена). "Точка зрения" не означает
здесь какого-то теоретического суждения. Что же касается "процедуры", - то это
сама жизнь. Лейбниц уже научил нас, что существуют не точки зрения на вещи, а
что сами вещи, в сущности, являются точками зрения. Но Лейбниц же и подчинил
"точки зрения" правилу исключения: каждая из них открыта для другой только в
случае их схождения - например, точки зрения на один и тот же город. По Ницше,
напротив, точки зрения раскрываются в своем расхождении: каждой точке зрения
соответствует свой город; каждая точка зрения - это другой город, эти города
связаны только благодаря дистанции между ними, и их серий, их дома и улицы
резонируют только благодаря своему расхождению. Внутри всякого города всегда
есть другой город. Каждый термин становится средством прохождения по всей
дистанции до края другого термина. Перспектива Ницше, его перспективизм, -
гораздо более глубокое искусство, чем лейбницевская точка зрения, - ибо
расхождение уже не является принципом исключения, а дизъюнкция - средством
разделения. Теперь несовозможность - это средство коммуникации.
Дело не в том, что дизъюнкция превратилась в простую конъюнкцию. Есть три разных
типа синтеза: коннективный синтез (если..., то), сопровождающий построение
единичной серии; конъюнктивный синтез (и) - способ построения сходящихся серий;
и дизъюнктивный синтез .(или), распределяющий расходящиеся серии: сопеха,
соп-juncta, disjuncta. Но весь вопрос как раз в том, чтобы понять, при каких
условиях дизъюнкция действительно бывает- синтезом, а не аналитической
процедурой исключения предикатов какой-либо вещи ради тождества ее понятия
(отрицательная, неполная или строгая дизъюнкция). Ответ мы получаем тогда, когда
расхождение и децентрирование, задаваемые дизъюнкцией, становятся объектами
утверждения как такового. Дизъюнкция от-
231 ЛОГИКА СМЫСЛА
нюдь не сводится при этом к конъюнкции. Она остается именно дизъюнкцией,
поскольку сопровождает и продолжает сопровождать расхождение как таковое. Но это
расхождение утверждается так, что или... или само становится чистым
утверждением. Вместо исключения некоторых предикатов вещи ради тождества ее
понятия, каждая "вещь" раскрывается навстречу бесконечным предикатам, через
которые она проходит, утрачивая свой центр - то есть свою самотождественность в
качестве понятия или Я. На смену исключения предикатов приходит коммуникация
событий. Мы уже наблюдали процедуру этой утверждающей синтетической дизъюнкции:
она - в возбуждении парадоксальной инстанции, случайной точки с двумя неравными
сторонами, пробегающей по расходящимся сериям при их расхождении и заставляющей
их резонировать посредством дистанции между ними и на самой этой дистанции.
Итак, идеальный центр схождения по самой своей природе постоянно де-центрирован.
Его функция только в том, чтобы утверждать расхождение. Вот почему могло
показаться, что перед нами открылся некий эзотерический, эксцентрический путь -
путь, всецело отличный от обычного пути. Дело в том, что обычно дизъюнкция,
собственно говоря, является не синтезом, а лишь регулятивным анализом,
обслуживающим конъюнктивные синтезы, поскольку разделяет несходящиеся серии. Что
касается конъюнктивного синтеза, то он сам тоже подчиняется синтезу соединения
[коннекции], поскольку организует сходящиеся серии, выстраивая их согласно
требованию непрерывности. Так вот, весь смысл эзотерических слов заключается в
том, чтобы вывернуть наизнанку этот обычный порядок: дизъюнкция, ставшая
синтезом, повсюду вводит свои ответвления так, чтобы конъюнкция уже глобально
координировала расходящиеся, разнородные и несоизмеримые серии, - а соединение
[коннекция] уже сжимало бы множество расходящихся серий в последовательность
единичной серии.
Это дает нам новое основание для различения становления глубины и Эона
поверхности. Дело в том, что они оба, как кажется на первый взгляд, растворяют
самотождественность всякой вещи в бесконечном тождестве
232 КОММУНИКАЦИЯ СОБЫТИЙ
как тождестве противоположностей. И со всех точек зрения - будь то количество,
качество, отношение или модальность - противоположности выглядят как уже
соединенные - что на поверхности, что в глубине, и при этом у них и смысл, и
инфра-смысл те же самые. Но опять-таки все меняет свою природу как только
выбирается на поверхность. И необходимо различать два способа утраты личной
самотождественности, два способа развития противоречия. В глубине
противоположности коммуницируют именно на основе бесконечного тождества, при
этом тождество каждой из них нарушается и распадается. Каждый термин делается
сразу и моментом и целостностью; частью, отношением и целым; Я, миром и Богом;
субъектом, связкой и предикатом. Но совершенно иная ситуация царит на
поверхности, где размещены только бесконечные события; каждое из них
коммуницирует с другим благодаря позитивному характеру их дистанции и
утвердительному характеру дизъюнкции. Я сливается с каждой освобожденной
дизъюнкцией и выносит вовне расходящиеся серии многочисленных безличных и
до-индивидуальных сингулярностей. Контр-осуществление - это уже бесконечная
дистанция, а не бесконечное тождество. Все происходит посредством резонанса
несоизмеримостей - точки зрения с точкой зрения; смещения перспектив;
дифференциации различий, - а не через тождество противоположностей. Верно, что
форма Я в обычных случаях обеспечивает соединение серий;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109