Последнее имеет дело с поверхностью -- но это вовсе
не какое-то особенное действие, а всякое действие, которое распространяется по
поверхности и способно оставаться там (восстановить и вызвать, восстановить
поверхность и вывести на поверхность). Но с другой стороны, действительно
осуществляемое действие не является более ни неким определенным действием,
которое противопоставлялось бы другому действию, ни страданием, которое было бы
последствием проецируемого действия. Скорее, это нечто такое, что случается или
представляет все, что может случиться; а еще точнее, оно является необходимым
результатом действий и страданий, хотя обладает совершенно отличной от них
природой, и как таковое само -- ни действие, ни страдание: событие, чистое
событие, Eventum tantum (убить отца и кастрировать мать, быть кастрированным и
умереть). Но это равнозначно тому, что осуществленное действие проецируется на
поверхность как и всякое другое действие. Только поверхность тут совершенно
иная; это -- метафизическая и трансцендентальная поверхность. Можно было бы
сказать, что все действие проецируется на двойной экран -- один экран образует
сексуальная и физическая поверхность, другой -- это уже метафизическая или
"церебральная" поверхность. Короче, намерение как Эдипова категория вовсе не
противопоставляет определенное действие другому действию -- например,
специфическое желаемое действие специфическому осуществленному действию.
Напротив, оно берет тотальность каждого возможного действия и разделяет его на
два действия, проецирует его на два экрана, определяя каждую из сторон в
соответствии с необходимыми требованиями
272
БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ
каждого экрана. С одной стороны, полный образ действия проецируется на
физическую поверхность, где действие проявляется как желаемое и определено в
формах восстановления и вызывания; с другой, весь результат действия
проецируется на метафизическую поверхность, где действие появляется в качестве
произведенного и нежелаемого, определяемого формами убийства и кастрации.
Известный механизм "оправдания" (я этого не хотел...) при всей его важности для
формирования мысли, должен истолковываться как выражение перехода от одной
поверхности к другой.
Может быть мы продвигаемся слишком быстро. Ясно, что убийство и кастрация,
которые являются результатами действия, имеют дело с телами, что сами по себе
они не задают метафизическую поверхность и что они даже не принадлежат ей. Но
тем не менее они на пути к этому, поскольку мы признаем, что это долгий путь со
многими этапами. Фактически, одновременно с нар-циссической раной (когда
фаллическая линия превращается в след кастрации) либидо, которое помещает эго
вторичного нарциссизма на поверхность, подвергается особенно важному превращению
-- тому, что Фрейд назвал десексуализацией. Десексуализованная энергия, по мысли
Фрейда, питает инстинкт смерти и обусловливает механизм мысли. Следовательно, мы
должны признать за темами смерти и кастрации двойную значимость. Мы должны
признать то значение, которое они имеют для сохранения и уничтожения Эдипова
комплекса и для организации вполне развитой генитальной сексуальности -- как на
своей собственной поверхности, так и в своих отношениях с предыдущими (шизоидной
и депрессивной) позициями. Но мы должны признать и ту значимость, которую они
приобретают в качестве источника десексу-ализованной энергии и способа, каким
эта энергия переводит их на свою новую метафизическую поверхность, на
поверхность чистой мысли. Данный второй процесс -- который до известной степени
независим от Других, поскольку напрямую не соотносится с успехом или неудачей в
ликвидации Эдипа -- соответствует в своем первом аспекте тому, что называется
сублимацией, а во втором аспекте тому, что называется символиза-
273
ЛОГИКА СМЫСЛА
цией. Следовательно, мы вынуждены признать, что метаморфозы еще не заканчиваются
с трансформацией фаллической линии в след кастрации на физической или телесной
поверхности. Мы должны признать также, что след кастрации соответствует трещине
на совершенно иной бестелесной и метафизической поверхности, которая
осуществляет превращение. Такой поворот поднимает весь круг проблем, связанных с
десексуализованной энергией, формирующей новую поверхность; с самими механизмами
сублимации и символизации; с судьбой эго в этой новой перспективе; наконец, с
двойной принадлежностью убийства и кастрации к старой и новой системам3. В этой
трещине мысли на бестелесной поверхности мы узнаем чистую линию Эона и инстинкт
смерти в его спекулятивной форме. А значит, есть все основания воспринимать
буквально идею Фрейда о том, что инстинкт смерти -- это дело спекуляции. В то же
время, мы должны учитывать, что этой последней метаморфозе грозят те же
опасности, что другим метаморфозам, а может, и еще худшие: трещина в форме
сингулярности грозит разрушением поверхности, даже при том, что она неотделима
от этой поверхности. Ей угрожает новое столкновение на другой поверхности с
простым следом кастрации. Или еще хуже -- она рискует быть поглощенной в
Spaltung глубины и высоты, увлекая за собой все
___________
3 Очерк десексуализованной энергии дан Фрейдом в Я и Оно, глава 4. Мы расходимся
с Фрейдом в двух пунктах. Во-первых, Фрейд часто выражается в том смысле, что
нарциссическое либидо как таковое ведет к десексуализации энергии. С этим нельзя
согласиться, поскольку фаллическое эго вторичного нарциссизма все еще использует
объектные отношения с образами родителей (восстановление, вызывание). В этом
случае десексуализация осуществляется только благодаря комплексу кастрации во
всей его специфичности. Во-вторых, Фрейд называет такую десексуализованную
энергию "нейтральной". Он имеет ввиду, что эта энергия может смещаться и
переходить от Эроса к Танатосу. Но если верно, что она не исчерпывается
соединением с Танатосом, или инстинктом смерти, если верно, что она сама его
задает, по крайней мере, в той спекулятивной форме, которую инстинкт принимает
на поверхности, -- то "нейтральное" должно иметь совершенно иной смысл, как мы
увидим это в следующих параграфах.
274
БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ
обломки поверхности в этом всеобщем обвале, где конец снова становится отправной
точкой, а инстинкт смерти соединяется с бездонными деструктивными влечениями.
Все это стало бы следствием ранее отмеченной нами путаницы между двумя фигурами
смерти: это средоточие всех неясностей, из-за которых без конца возникает
проблема отношения мысли к шизофрении и депрессии, к психотической Spaltung в
целом, а также к невротической кастрации. "Бесспорно, вся жизнь -- это процесс
постепенного распада...", и спекулятивная жизнь в том числе.
Тридцатая серия: фантазм
У фантазма три основные характеристики. 1) Он -- ни действие, ни страдание, а
результат действий и страданий -- то есть чистое событие. Вопрос о том, реально
ли конкретное событие или воображаемо, неверно поставлен. Различие проходит не
между воображаемым и реальным, а между событием как таковым и телесным
положением вещей, которое его вызывает и в котором оно осуществляется. События
-- это эффекты (так, например, "эффект" кастрации и "эффект" отцеубийства...).
Но как таковые они должны быть связаны не только с эндогенными, но и с
экзогенными причинами, с реальными положениями вещей, с реально предпринятыми
действиями и с реально происходящими страданиями и созерцаниями. Значит, Фрейд
не ошибался, оставляя за реальностью право на производство фантазмов, даже когда
считал их продуктами, выходящими за пределы реальности'. Печально, если мы
забываем или делаем вид, что забыли то обстоятельство, что дети все-таки видят
тела отца и матери, а также наблюдают коитус родителей, что они действительно
становятся объектами соблазна для определенной части взрослых, что они
подвергаются прямой и откровенной угрозе кастрации и так далее. Более того, от
отцеубийства, инцеста, отравления и изнасилования не свободна полностью ни
общественная, ни частная жизнь. Дело, однако, в том, что фантазмы, даже
оставаясь эффектами, и как раз по этой самой причине, отличаются по природе от
своих реальных причин. Мы говорим как об эндогенных причинах (наследственная
организация, филогенетическое наследство, внутренняя эволюция сексуальности,
_________
1 Cf. Freud, Cinq psychanalyse -- L'Homme aux loups, 5. 276
ФАНТАЗМ
интроецированные действия и страдания), так и об экзогенных причинах. Фантазм --
как и событие, которое его представляет, -- является "ноэматическим атрибутом",
отличным не только от положений вещей и их качеств, но и от психологической
жизни, а также от логических понятий. Как таковой он принадлежит идеальной
поверхности, на которой производится как эффект. Такая поверхность
трансцендирует внутреннее и внешнее, поскольку ее топологическое свойство в том,
чтобы осуществлять контакт между "своими" внутренней и внешней сторонами,
развернув последние в одну-единст-венную сторону. Вот почему фантазм-событие
подчиняется двойной каузальности, соотнесенной с внешними и внутренними
причинами, чьим результатом в глубине он является, а также с квази-причиной,
которая "разыгрывает" его на поверхности и вводит его в коммуникацию со всеми
другими событиями-фантазмами. Мы уже дважды видели, как готовилось место для
таких эффектов, чья природа отлична от того, чьим результатом они выступают:
первый раз в случае депрессивной позиции, когда причина удаляется в высоту и
оставляет свободное поле для развития поверхности, которая на подходе; а затем в
случае Эдиповой ситуации, когда намерение оставляет свободное поле для
результата совершенно иной природы, где фаллос играет роль ква-зи-причины.
Ни активные ни пассивные, ни внутренние, ни внешние, ни воображаемые, ни
реальные -- фантазмы действительно обладают бесстрастностью и идеальностью
события. Этой своей бесстрастностью они возбуждают в нас невыносимое ожидание --
ожидание того, что вот-вот произойдет в качестве результата, и того, что уже в
процессе свершения и никогда не перестает свершаться. О чем еще говорит
психоанализ своей знаменитой троицей убийства-инцеста-кастрации, или
поглощения-вспары-вания-одсорбции, как не о чистых событиях? Разве это не тот
случай, когда все события представлены в Одном, как в ране? Тотем и табу -- это
великая теория события, а психоанализ в целом -- это наука о событиях, но при
условии, что событие не трактуется как нечто, чей смысл еще должен быть найден и
распутан. Событие
277
ЛОГИКА СМЫСЛА
и есть сам смысл в той мере, в какой он отделяется и отличается от положений
вещей, которые производят его и в которых он осуществляется. Психоанализ
проливает самый яркий свет на положения вещей и их глубину, на их смеси, на их
действия и страдания с тем, чтобы достичь появления результата, то есть события
иного типа -- поверхностного эффекта. Следовательно, как ни важны предыдущие
позиции, как ни важно всегда связывать событие с его причиной, психоанализ прав,
называя роль Эдипа "нукдеарньм комплексом" -- формула, столь же важная, сколь
"ноэматическое ядро" Гуссерля. Именно благодаря Эдипу событие освобождается от
своих причин в глубине, растягивается на поверхности и соединяется со своей
квази-причиной (с точки зрения динамического генезиса). Это и есть совершенное
преступление, вечная истина, царственное великолепие событий -- каждое из
которых коммуницирует со всеми остальными в вариациях одного и того же фантазма.
Оно отличается как от своих осуществлении, так и от производящих его причин,
пользуясь преимуществом вечного излишка над этими причинами и незавершенности в
собственных осу-ществлениях; оно скользит над собственным полем, делая нас
своими продуктами. И если все событие целиком действительно пребывает в точке,
где осуществление не может завершиться, а причина -- производить, то именно в
этой самой точке оно и предоставляет себя контр-осуществлению; именно здесь и
лежит наша величайшая свобода -- свобода развернуть и вести событие к его
завершению и превращению, и самим в конце концов стать мастерами осуществлении и
причин. Будучи наукой о чистых событиях, психоанализ -- это еще и искусство
контр-осуществлений, сублимаций и символизаций.
2) Вторая характеристика фантазма -- это его позиция по отношению к эго или,
скорее, ситуация эго в самом фантазме. Действительно, исходным пунктом (или
автором) фантазма является фаллическое эго вторичного нарциссизма. Но если
фантазм обладает свойством возвращаться к своему автору, то каково же место эго
в фантазме, если учесть неотделимые от последнего развертывание и развитие?
Именно эту проблему подняли Лапланш и Понталис, предостерегая нас от поисков
278
ФАНТАЗМ
легкого ответа. Хотя эго может проявляться в фантазме от случая к случаю -- то
как действующее, то как подвергающееся воздействию или же как третья наблюдающая
сторона, -- оно при этом ни активно, ни пассивно; его нельзя зафиксировать в
определенный момент в определенном месте, даже если это место обратимо.
Изначально фантазм "характеризуется отсутствием субъ-ективации, сопровождающей
присутствие субъекта на сцене"; "упраздняется всякое разделение на субъект и
объект"; "субъект не нацелен на объект или его знак, он включен в
последовательность образов.., он представлен как участвующий в постановке, но не
имеет -- что близко по форме к изначальному фантазму -- закрепленного за ним
места". У этих замечаний два плюса: с одной стороны, они подчеркивают, что
фантазм не есть представление действия или страдания, что он, скорее,
принадлежит совершенно иной области; с другой стороны, они показывают, что если
эго рассеивается в нем, то вряд ли из-за тождества противоположностей или
обратного хода, при котором активное становилось бы пассивным, -- как это
происходит при становлении глубины и при бесконечном тождестве, которое она в
себе несет2.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109