Если бы природа, говорит Кант, представляла собой нечто, существующее
совершенно независимо от познающего субъекта, т.е. была бы совокупностью
вещей в себе, мы не могли бы получить о ней всеобщего и необходимого
знания; но поскольку природа есть лишь совокупность и связь явлений, а
явления - продукт деятельности нашего собственного рассудка, то мы
постигаем законы природы, которые суть не что иное, как принципы
организации трансцендентального субъекта.
Царящая в природе необходимость потому и может быть познана средствами
математического естествознания, что априорные формы чувственности -
пространство и время - и априорные формы рассудка - категории - сначала
порождаются бессознательной деятельностью того самого трансцендентального
субъекта, который затем уже сознательно пытается воспроизвести законы
созданной им природы с помощью идеальных конструкций - в математике и в
эксперименте. Так в кантовской философии теоретически осмысливаются
принципы классической механики Галилея-Декарта-Ньютона.
Таким образом, априорные формы чувственности, с одной стороны, и априорные
формы рассудка, с другой, вносят начало организации и единства в
многообразие чувственного материала.
Однако возникает вопрос, где находится источник всех этих форм единства?
Как мы помним, такой вопрос возникал еще в античности; платоновское учение
о едином, которое обеспечивает целостность и единство мира идей, было одним
из ответов на этот вопрос. В средние века функция платоновского единого
перешла к Богу, в рационализме XVII в. божественная субстанция была
гарантом как единства бытия, так и возможности истинного, достоверного
знания.
Отвергнув субстанциализм прежней философии, Кант вновь оказался перед
вопросом: что именно служит последним основанием единства, без которого
рассудок не мог бы осуществлять свою функцию объединения многообразного?
Такое высшее единство Кант может искать только в субъекте, и он усматривает
его в том всегда тождественном себе акте, который сопровождает все наши
представления и впервые делает их возможными: акте самосознания,
выражающемся в формуле "я мыслю". Этот акт Кант называет трансцендентальным
единством апперцепции (самосознания), указывая на то, что именно этот
надындивидуальный акт и составляет истинное ядро трансцендентального
субъекта, служащее источником всякого единства. Категории представляют
собой, по Канту, как бы частные формы (спецификации) этого высшего единства.

5. Рассудок и разум

Процесс познания, по Канту, предполагает, как мы уже знаем, наличие двух
способностей - восприимчивости, которая доставляет чувственный материал, и
спонтанности, самодеятельности, осуществляемой рассудком, который с помощью
понятий объединяет чувственное многообразие. Ни чувственность, ни рассудок,
взятые порознь, не могут дать знания. Кант отнюдь не оригинален, когда
показывает, что именно рассудок осуществляет функцию единства в познании,
это было известно и до него. Но вот тезис о том, что понятия рассудка сами
по себе бессодержательны и что содержание им дает лишь чувственность,
отличает кантовскую теорию познания от предшествующей. Но из такого
понимания рассудка необходимо вытекает большой важности вывод: категории
рассудка можно применять лишь в пределах опыта; всякая попытка мыслить с
помощью категорий вещи, как они существуют сами по себе, ведет к
заблуждениям, в которые всегда впадала метафизика.
Однако при этом Кант не считает рассудок высшей познавательной
способностью: не говоря о том, что понятия рассудка без ощущений пусты,
т.е. что рассудок нуждается в материале, для того чтобы осуществлять
деятельность синтезирования, ему также недостает цели, т.е. движущего
стимула, который придавал бы смысл, давал направление его деятельности. Не
случайно кантовская система категорий рассудка не содержит категории цели.
Здесь опять-таки, надо думать, сказалось то обстоятельство, что в своем
понимании познания немецкий философ ориентировался на математическое
естествознание, прежде всего - механику, не признававшую телеологического
подхода к природе и полностью изгнавшую понятие цели из научного обихода.
Существует ли среди наших познавательных способностей такая, которая могла
бы руководить деятельностью рассудка, ставя перед ним определенные цели?
Согласно Канту, такая способность существует, и называется она разумом. К
Канту восходит то различие между рассудком и разумом, которое затем играет
важную роль у всех последующих представителей немецкого идеализма - Фихте,
Шеллинга и Гегеля.
Что же такое разум, согласно Канту? Вот как отвечает на этот вопрос наш
философ: "Трансцендентальное понятие разума всегда относится только к
абсолютной целокупности в синтезе условий и заканчивается не иначе, как в
абсолютно безусловном... В самом деле, чистый разум все предоставляет
рассудку, который имеет прямое отношение к предметам созерцания... Чистый
разум сохраняет за собой одну лишь абсолютную целокупность в применении
рассудочных понятий и стремится довести синтетическое единство, которое
мыслится в категориях, до абсолютно безусловного. Поэтому такое единство
можно назвать разумным единством явлений, тогда как единство, выражаемое
категориями, можно назвать рассудочным единством".
Это определение разума нуждается в разъяснениях. Что значит "абсолютная
целокупность в синтезе условий"? За этим выражением скрывается вполне
простая мысль. Всякое явление А обусловлено некоторым другим явлением В,
которое мы обычно называем его причиной. В, таким образом, есть условие А.
В свою очередь явление В обусловлено третьим явлением С, С имеет в качестве
своего условия явление D и т.д. до бесконечности. Все эти явления имеют
место в мире опыта, и научное познание состоит в том, чтобы раскрыть
причинную зависимость все более широкого круга явлений. Однако при этом
рассудок всегда переходит от одного обусловленного к другому
обусловленному, не имея возможности закончить этот ряд некоторым последним
- безусловным, ибо в мире опыта нет ничего безусловного. В то же время
человеку свойственно стремление обрести абсолютное знание, т.е., говоря
словами Канта, получить абсолютно безусловное, из которого, как из некоей
первопричины, вытекал бы весь ряд явлений и объяснялась бы сразу вся их
целокупность. Не случайно же философия начинается с поисков первопричины
или первоначала всего сущего: стремление постигнуть это первоначало,
которое Кант называет абсолютной целокупностью условий, и составляет
содержание понятия разума. Тем самым разум как бы ставит цель перед
рассудком, предписывая последнему направление его деятельности; эта цель
состоит в достижении "такого единства, о котором рассудок не имеет никакого
понятия и которое состоит в соединении всех действий рассудка в отношении
каждого предмета в абсолютное целое".
Когда мы ищем последний безусловный источник всех явлений внутреннего
чувства, мы, говорит Кант, получаем идею души, которую традиционная
метафизика рассматривала как субстанцию, наделенную бессмертием и свободной
волей. Стремясь подняться к последнему безусловному всех явлений внешнего
мира, мы приходим к идее мира, космоса в целом. И, наконец, желая
постигнуть абсолютное начало всех явлений вообще - как психических, так и
физических, - наш разум восходит к идее Бога.
Вводя платоновское понятие идеи для обозначения высшей безусловной
реальности, Кант однако понимает идеи разума совсем не так, как Платон.
Идеи у Канта - это не сверхчувственные сущности, обладающие реальным бытием
и постигаемые с помощью разума. Идеи - это представления о цели, к которой
стремится наше познание, о задаче, которую оно перед собой ставит. Идеи
разума выполняют регулятивную функцию в познании, побуждая рассудок к
деятельности, но не более того. Отказав человеку в возможности познавать
предметы, не данные ему в опыте, Кант тем самым подверг критике идеализм
Платона и всех тех, кто вслед за Платоном разделял убеждение в возможности
внеопытного познания, познания вещей самих по себе.
Таким образом, достижение последнего безусловного - это задача, к которой
стремится разум. Но тут возникает парадокс: задача, которую ставит разум
перед рассудком, невыполнима для последнего: ведь рассудок может работать
только с чувственным материалом, а значит только в пределах опыта. А в этих
пределах нет и не может быть ничего безусловного, здесь каждое явление
обусловлено другим. Иначе говоря, в мире опыта царит необходимость, всякое
явление имеет свою причину, и этот ряд причин и следствий никогда не может
быть завершен; наука, согласно Канту, по самому своему существу должна
давать нам только относительное, а не абсолютное знание.
Тут противоречие, в своей сущности неразрешимое: чтобы у рассудка был
стимул к деятельности, он, побуждаемый разумом, стремится к абсолютному
знанию; но эта цель всегда остается недостижимой для него. А поэтому,
стремясь к этой цели, рассудок выходит за пределы опыта; между тем лишь в
этих пределах его категории имеют законное применение. В этом случае
рассудок впадает в иллюзию, в заблуждение, предполагая, что с помощью
категорий он в состоянии познавать внеопытные вещи сами по себе. Эта
иллюзия, согласно Канту, характерна для всей предшествующей философии, и
только "Критика чистого разума" впервые раскрыла как истинный источник этой
иллюзии, так и ее ложность.
Доказать, что идеям разума не может соответствовать реальный предмет, Кант
пытается с помощью обнаружения противоречивого характера этого мнимого
предмета. Например, если мы возьмем идею мира в целом, то возникает
удивительная вещь: оказывается, что можно доказать справедливость двух
противоречащих друг другу утверждений, характеризующих свойства мира. Так,
тезис о том, что мир ограничен в пространстве и имеет начало во времени,
так же доказуем, как и противоположный тезис, согласно которому мир
бесконечен в пространстве и безначален во времени. Обнаружение такого
противоречия (антиномии), согласно Канту, свидетельствует о том, что
предмет, которому приписываются эти взаимоисключающие определения,
непознаваем.
Раздел "Критики чистого разума", в котором Кант анализирует природу разума
и его идеи, носит название "трансцендентальной диалектики". И это не
случайно. Как мы уже знаем, согласно Канту, в стремлении достигнуть
безусловного знания разум имеет тенденцию выходить за пределы опыта. А
внеопытное применение категорий ведет к неразрешимым противоречиям -
антиномиям. Незаконное употребление рассудка, таким образом, и порождает
диалектическое противоречие; стало быть, диалектика есть знак того, что
предмет, о котором возможны высказывания, нарушающие основной закон
мышления - закон тождества, - с помощью разума непостижим. Пытаясь его
познать, рассудок впадает в трансцендентальную иллюзию, принимая за реально
существующий предмет ту задачу, ту цель, к которой должен стремиться разум,
никогда не достигая ее в сфере познания.
Диалектическое противоречие, по Канту, есть свидетельство незаконного
применения нашей познавательной способности. Само понятие диалектики
характеризуется, таким образом, отрицательно: диалектическая иллюзия имеет
место там, где с помощью конечного человеческого рассудка пытаются
конструировать не мир опыта, а мир вещей самих по себе - задача, которую,
согласно Канту, может разрешить только бесконечный божественный рассудок,
совмещающий мышление и созерцание, т.е. наделенный интеллектуальной
интуицией.

6. Явление и вещь в себе

Тезис Канта о том, что субъект познает только то, что сам он и творит,
проводит, как мы видим, жесткий водораздел между миром явлений, сферой
опыта, с одной стороны, и непознаваемым миром вещей в себе. Все, что
существует в пространстве и во времени, есть только явление; все явления
отнесены к познающему субъекту, они конструируются с помощью априорных форм
чувственности и категорий рассудка. В мире явлений царит необходимость, все
здесь обусловлено другим и объясняется через другое, а значит, господствуют
только действующие, механические причины. В мире явлений нет места
субстанциям в их традиционном понимании, когда субстанция мыслится как то,
что существует само через себя, как нечто самосущее, как некоторая цель
сама по себе. Кант вводит понятие субстанции в число других категорий
рассудка, а это значит, что с помощью этой категории тоже организуется лишь
мир опыта, что, следовательно, она должна быть подчинена более
фундаментальному принципу отношений: ведь сам мир опыта в целом только
относителен, он существует благодаря отнесению к трансцендентальному
субъекту.
Коль скоро явления внешнего мира всегда существуют в пространстве,
составляющем условие их возможности, то в мире опыта нет ничего неделимого
(неделимость, как мы помним, еще с античности составляла важнейшее
определение субстанции), - напротив, все в мире опыта бесконечно делимо,
все состоит из частей, что и делает возможным познание его с помощью
механики. В этом пункте Кант согласен с Лейбницем, утверждающим, что в
феноменальном мире все бесконечно делимо.
Бытием, безотносительным к познающему субъекту, и стало быть, вневременным
и внепространственным, обладают, по Канту, только вещи в себе,
представляющие собой реликты сущностей, или субстанций классического
рационализма. Хотя Кант заявляет, что вещь в себе для человека
непознаваема, а потому в сфере теоретической мы о ней ничего сказать не
можем, однако по некоторым косвенным замечаниям, по тем противоречиям,
которые возникают у Канта в связи с понятием вещей в себе, а особенно по
тем функциям, которые выполняет у Канта вещь в себе, мы можем кое-что
заключить о том, какой смысл Кант вкладывал в это понятие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75