Однако эти монады нельзя считать, как это делает
радикальный спиритуализм, чисто разумными духами; в основе мнимо
неорганической материи лежат бессознательные живые существа. Но, с другой
стороны, нельзя также, как это делает преувеличенный реализм,
гипертрофирующий роль телесного, приписывать пространственному протяжению,
фигуре, движению и каузальности как таковым некоторую действительность в
себе. Так как единственно действительные монады не могут обладать никакими
другими определениями, кроме имматериальных, то эти телесные определения
имеют только действительность представления в перципирующих существах и для
этих существ, отчасти в качестве феноменальных данностей, отчасти же в
качестве рациональных конструкций для рационального овладения явлениями".
Но Манке не объясняет, как же все-таки понимает Лейбниц непрерывное - как
феномен в воспринимающих существах или как объективно существующее действие
имматериальных монад, которое не только принимает видимость единства в
восприятии наблюдателя, но имеет и объективное основание для возникновения
такой видимости? В качестве объективного основания Манке ссылается
опять-таки на само дискретное множество монад. И получается, что в
реальности мы имеем неделимые, а в феноменальном плане - непрерывное. Такое
решение, как мы видели, не могло все же удовлетворить и самого Лейбница.
Интересное соображение по этому вопросу высказал Бернард Янсен. Он считает,
что последовательный рационализм, вообще говоря, несовместим с реализмом.
Янсен трактует рационализм в духе католической традиции: рационализмом он
называет такую теорию познания, которая опирается на имманентный источник
познания, т.е. на принцип субъективной достоверности. Классическим типом
таким образом понятого рационализма будет философия Декарта, но никак не
Аристотеля и даже не Платона. По Янсену, реалистическая метафизика исходит
из трансцендентного, а не имманентного сознанию источника, из объективной
очевидности в смысле Фомы Аквинского, т.е. "из очевидности, причинно
порожденной объектом". Согласно Янсену, Лейбниц в этом пункте не был
последовательным. В метафизике Лейбница индивидуальный субъект ограничен
логическим развитием собственного замкнутого мира - и тем не менее
благодаря этому он познает объективную реальность в силу предустановленной
гармонии между логическими законами мышления и метафизическими законами
бытия. Философия Лейбница, по мнению Янсена, представляет собой синтез
онтологического реализма аристотелевской схоластики и субъективистского
рационализма современного ему математического естествознания.
Янсен, видимо, недалек от истины. Действительно, у Лейбница есть обе эти
тенденции. Одну из них впоследствии развил и углубил Кант, создав более
последовательно продуманную систему трансцендентализма, в которой
реалистические мотивы монадологии Лейбница редуцированы до "вещей в себе".
Полное устранение этих реалистических мотивов и переведение Лейбница на
язык трансцендентального идеализма осуществили неокантианцы Марбургской
школы, в частности Э. Кассирер, чья интерпретация Лейбница противостоит
янсеновской.
Противоречия и трудности extybz Лейбница породили целый ряд попыток
разрешить поставленные им проблемы - как в обосновании математики и
динамики, так и в связи с соотношением естествознания и метафизики. Одним
из тех, кто предложил новый подход к этим проблемам, был немецкий философ
Иммануил Кант.

Глава 8

XVIII век: философия Просвещения

XVIII век в истории мысли не случайно называют эпохой Просвещения: научное
знание, ранее бывшее достоянием узкого круга ученых, теперь
распространяется вширь: выходя за пределы университетов и лабораторий в
светские салоны Парижа и Лондона, становясь предметом обсуждения среди
литераторов, популярно излагающих последние достижения науки и философии.
Уверенность в мощи человеческого разума, в его безграничных возможностях, в
прогрессе наук, создающем условия для экономического и социального
благоденствия, - вот пафос эпохи Просвещения.
Эти умонастроения формировались еще в XVII в.: Бэкон, Декарт, Гоббс и
Лейбниц были предтечами Просвещения. Критика средневековой схоластики,
апелляция к разуму вместо авторитета и традиции, начатая ими, была
продолжена и углублена в XVIII столетии, которое осознавало себя как эпоху
разума и света, возрождения свободы, расцвета наук и искусств, наступившую
после более чем тысячелетней ночи средневековья.
Кое в чем умонастроение этого периода родственно духу эпохи Возрождения;
однако есть здесь и различие. Во-первых, в XVIII в. значительно сильнее,
чем в XVII, подчеркивается связь науки с практикой, ее общественная
полезность. Во-вторых, критика, которую в эпоху Возрождения философы и
ученые направляли главным образом против схоластики, теперь обращена против
метафизики; согласно убеждению просветителей, нужно уничтожить метафизику,
пришедшую в XVI-XVII вв. на смену средневековой схоластике. Вслед за
Ньютоном в науке, а за Локком в философии началась резкая критика
картезианства как метафизической системы, которую просветители обвиняли в
приверженности к умозрительным конструкциям, в недостаточном внимании к
опыту и эксперименту.
На знамени просветителей написаны два главных лозунга - наука и прогресс.
При этом просветители апеллируют не просто к разуму - ведь к разуму
обращалась и метафизика XVII в. - но к разуму научному, который опирается
на опыт и свободен не только от религиозных предрассудков, но и от
метафизических сверхопытных "гипотез". Именно наука обеспечивает реальный
прогресс человеческого разума и соответственно общественный прогресс.
Оптимизм Просвещения был исторически обусловлен тем, что оно выражало
умонастроение поднимающейся и крепнущей буржуазии. Не случайно родиной
философии Просвещения стала Англия, раньше других стран вставшая на путь
капиталистического развития. Именно появление на исторической сцене
буржуазии с ее мирскими, практическими интересами объясняет тот пафос, с
каким просветители воевали против метафизики. "Низвержение метафизики XVII
в., - писал К. Маркс, - может быть объяснено влиянием материалистической
теории XVIII в. лишь постольку, поскольку само это теоретическое движение
находит себе объяснение в практическом характере тогдашней французской
жизни. Жизнь эта была направлена на непосредственную действительность, на
мирское наслаждение и мирские интересы, на земной мир. Ее
антитеологической, антиметафизической, материалистической практике должны
были соответствовать антитеологические, антиметафизические,
материалистические теории. Метафизика практически потеряла всякое доверие".
В Англии философия Просвещения нашла свое выражение в творчестве Дж. Локка,
Дж. Толанда, А. Коллинза, А.Э. Шефтсбери; завершают английское Просвещение
философы Шотландской школы - Т. Рид, затем А. Смит и Д. Юм. Во Франции
плеяда просветителей была представлена Вольтером, Руссо, Дидро,
д'Аламбером, Кондильяком, Гольбахом, Ламетри. В Германии носителями идей
Просвещения стали Лессинг, Гердер, молодой Кант. Первой философской
величиной среди плеяды английских просветителей был Дж. Локк (1632-1704),
друг Ньютона, чья философия, по убеждению современников, стояла на тех же
принципах, что и научная программа великого физика. Основное сочинение
Локка - "Опыт о человеческом разуме" - содержало позитивную программу,
воспринятую не только английскими, но и французскими просветителями.

1. Дж. Локк: общественно-правовой идеал Просвещения

В работах Локка содержалась не только сенсуалистическая критика метафизики,
не только эмпирическая теория познания: он разработал также принципы
естественного права, предложил тот общественно-правовой идеал, в котором
выразились потребности набирающего силу буржуазного класса.
Как справедливо отмечает Э.Ю. Соловьев, "локковская конструкция
"естественного права" - это уже не просто система теоретических постулатов,
предназначенная для объяснения преднайденного, налично-существующего
государственно-правового порядка... Это прямая декларация "неотчуждаемых
прав", совокупность которых мыслится как основной закон вновь учреждаемого
(разумного) общественного строя. На учение Локка прямо опирается
конституционная практика североамериканских штатов, их знаменитые билли о
правах". К неотчуждаемым правам человека принадлежат три основных права: на
жизнь, свободу и собственность; неотъемлемость этих прав обосновывается
Локком в его "Трактате о государственном правлении". Право на собственность
у Локка в сущности тесно связано с высокой оценкой человеческого труда.
"Именно труд создает различия в стоимости вещей... Если мы будем правильно
оценивать вещи, которые мы используем, и распределим, из чего складывается
их стоимость, что в них непосредственно от природы и что от труда, то мы
увидим, что в большинстве из них девяносто девять сотых следует отнести
всецело за счет труда". Это - воззрения, близкие к принципу трудовой теории
стоимости А. Смита; Локк, как и представители классической буржуазной
политэкономии, убежден в том, что собственность каждого человека есть
результат его труда. Правовое равенство всех индивидов является необходимым
следствием принятия трех неотчуждаемых прав. Как и большинство
просветителей, Локк исходит из изолированных индивидов и их эгоистических
частных интересов; правопорядок должен обеспечить возможность получения
частной выгоды каждым, с тем чтобы при этом соблюдалась также свобода и
частный интерес всех остальных.
Из Англии идеи Ньютона и Локка были перенесены во Францию, где встретили
восторженный прием. Благодаря прежде всего Вольтеру, а затем и другим
французским просветителям философия Локка и механика Ньютона получают
широкое распространение на континенте.

2. Коллизия "частного интереса" и "общей справедливости"

Таким образом, человек в XVIII в. предстает, с одной стороны, как отдельный
изолированный индивид, действующий в соответствии со своими частными
интересами. Однако, с другой стороны, отменяя прежние - добуржуазные -
формы общностей, философы XVIII в. предлагают вместо них новую -
юридическую - всеобщность, перед лицом которой все индивиды равны. Во имя
этой новой всеобщности просветители требуют освобождения от
конфессиональных, национальных и сословных границ. В этом отношении
характерно творчество немецких просветителей, в частности Лессинга.

"Какому Богу нужно, чтобы люди
Из-за него друг друга убивали?" -

восклицает Лессинг в "Натане Мудром". Любая из религий - будь то
христианство, мусульманство или иудаизм, не высветленная разумом и не
прошедшая его критики, есть, согласно Лессингу, не более чем суеверие. И в
то же время в каждой из религий заключена истина в меру того, как их
содержание проникнуто духом нравственности, разума и любви к ближнему.
Лессинговский Натан рассказывает притчу о чудесном кольце, которое
поколениями переходило от отца к сыну и имело тайную силу: "делать приятным
перед Богом и людьми того, кому носить его случалось с надеждой и
доверием". Но однажды владелец кольца, отец трех равно любимых сыновей,
оказался перед сложной задачей: которому из сыновей вручить драгоценный
дар? Выход был найден: золотых дел мастеру было поручено сделать два новых
кольца по образцу настоящего. Мастер оказался столь искусным, что даже сам
отец не мог угадать, какое из колец настоящее. Каждый сын наследовал
кольцо. Однако после смерти отца между ними разгорелся спор - какое из них
подлинное? Обратились к судье. Мудрый судья дал братьям совет:

"Пусть каждый
Свое кольцо считает неподдельным,
Коль от отца его он получил.
...Быть может, вас отец любил всех равно
И не хотел двоих из вас обидеть,
Давая предпочтенье одному.
Такой любви пусть каждый соревнует:
Любви без предрассудков, неподкупной;
Пусть выкажет один перед другим
Всю силу своего кольца; пусть в жизни
И миролюбием его проявит,
И кротостью, и добрыми делами,
И искреннею преданностью Богу..."

Перед нами аллегория о трех вероисповеданиях, выросших на основе Ветхого
Завета: иудаизме, христианстве и мусульманстве. По убеждению Лессинга,
подлинный смысл любой религии сводится к нравственным принципам, из которых
наиболее важные - доброжелательность (добрые дела), честность, правдивость,
трудолюбие. Вот характеристика купца Натана, из которой видно, какие
нравственные ценности наиболее почитаемы немецким просветителем: Натан
"умеет честно
великодушно пользоваться тем,
что добывать с умом, трудолюбиво
Он не считает слишком мелким делом...
...Чужд он предрассудков,
Сердце и душа его открыты
всем добродетелям..."
В драме Лессинга явственно слышатся протестантские мотивы, ставшие теперь
принципами нового - бюргерского - сословия: деятельность ремесленника,
промышленника, купца, вообще всякий труд, приносящий доход трудящемуся и
пользу его согражданам - занятие почтенное; рассудительность, честность,
трудолюбие и великодушие - вот основные достоинства положительного героя
просветительской драмы и романа.

3. "Гражданин мира" - носитель "чистого разума"

Этот новый герой - гражданин мира; ему чужда слепая приверженность к своему
узкому мирку, какого бы рода ни был этот последний; он находит "хороших
людей" в любом народе, в любом сословии и вероисповедании. И не случайно
"гражданин мира", этот носитель "чистого разума" стал излюбленным
персонажем немецкого Просвещения. Главная коллизия, которую пытается
разрешить философия XVIII в., состоит в несовместимости "частного
человека", т.е. индивида, который руководится только собственными
интересами, себялюбием и своекорыстием, и "человека вообще" - носителя
разума и справедливости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75