И это страшно ее ослабляет.
Вновь я переменил лечение. По правде говоря, за следующие дни я перепробо
вал все существовавшие тогда лекарства. Чем только я не пичкал злополучн
ую собачку! Мне оставалось лишь виновато улыбаться. Порошки ипекакуаны и
опиума, салициловокислый натрий и настойка камфары, не говоря уж о таких
экзотических и, к счастью, давно забытых снадобьях, как декокт гематокси
лина или гвоздичное масло. Возможно, я чего-нибудь и добился бы, будь в мое
м распоряжении антибиотики вроде неомицина, ну а так…
Пенни я навещал ежедневно Ц носить ее в приемную было уже нельзя. Я посад
ил ее на диету из аррорутовой муки и кипяченого молока, но и от нее, как и от
лекарств, толку не было ни малейшего И пуделек таял прямо на глазах.
Развязка наступила в три утра. Я взял трубку, не поднимая головы с подушки
, и услышал дрожащий голос мистера Флакстона.
Ц Ради бога извините, что я бужу вас в такое время, мистер Хэрриот. Но, може
т быть, вы приедете к Пенни?
Ц А что? Ей хуже?
Ц Да. И она… ей, боюсь, очень больно. Вы ведь заезжали к ней днем? Потом она п
ила, не переставая, и ее непрерывно рвало. И понос не прекращался. Мне каже
тся, она совсем… Лежит пластом в своей корзинке и плачет. По-моему, она оче
нь страдает.
Ц Да-да, я сейчас буду.
Ц Спасибо… Ц Он помолчал. Ц И вот что, мистер Хэрриот… Вы захватите все
, что надо, чтобы?..
Глухой ночью я редко просыпаюсь в бодром настроении, и сердце у меня сраз
у налилось свинцом.
Ц Уже так плохо?
Ц Честно говоря, у нас просто сил больше нет на нее смотреть. Жена в таком
состоянии… Боюсь, она долго не выдержит.
Ц Ах, так… Ц Я повесил трубку и сбросил с себя одеяло с такой злобой, что
разбудил Хелен. Просыпаться среди ночи Ц это одно из многих неудобств, н
а которые обречена жена всякого ветеринара, но обычно я вставал и собира
лся как мог тише. На этот раз, однако, я одевался, расхаживая по спальне, и бо
рмотал вслух. Конечно, Хелен хотелось узнать, какая произошла катастрофа
, но она благоразумно хранила молчание. Наконец я погасил свет и вышел.
Ехать мне было недалеко. Флакстоны поселились в одном из новых особнячко
в на Бротонском шоссе, примерно в миле от города. Молодые супруги в халата
х проводили меня на кухню, и, еще не дойдя до собачьей корзинки в углу, я усл
ышал, как скулит Пенни. Она лежала на груди, а не уютно свернувшись калачик
ом, и вытягивала шею, видимо, испытывая сильную боль. Я подсунул под нее ла
донь и приподнял ее. Она была легче пушинки. Той-пудели и в расцвете сил ве
сят немного, но после стольких дней изнурительной болезни Пенни и правда
напоминала комочек грязного тополиного пуха. Ее курчавая коричневая шк
урка была выпачкана рвотой и испражнениями.
Миссис Флакстон против обыкновения не улыбнулась мне. Я видел, что она с т
рудом сдерживает слезы.
Ц Ведь просто из жалости ее надо…
Ц Да-да… Ц Я уложил пуделька в корзинку и присел на корточки, с тоской гл
ядя на свидетельство полной своей неудачи. Пенни было всего два года. Ее д
олжна была бы ждать еще целая жизнь игр, беготни, веселого лая. И больна-то
она всего-навсего гастроэнтеритом, а я сейчас погашу в ней последнюю иск
орку жизни. Вот и вся помощь, которую я сумел ей оказать!
С этой горькой мыслью на меня навалилась усталость, объяснявшаяся далек
о не только тем, что меня полчаса назад вытащили из постели. Я медленно рас
прямил спину, окостенело, точно дряхлый старик, и, прежде чем пойти за шпри
цем, последний раз посмотрел на Пенни. Она опять легла на грудь, вытянув ше
ю и тяжело дыша. Рот у нее полуоткрылся, язык свисал наружу. Постойте!.. Но ве
дь я уже это видел. То же изнурение… та же поза… боль… шок… Мой сонный мозг
постепенно осознавал, что выглядит она совершенно так же, как выглядела
в своем темном углу овца мистера Китсона. Да, бесспорно Ц овца и собака. Н
о все остальные симптомы были налицо.
Ц Миссис Флакстон, Ц сказал я, Ц разрешите мне усыпить Пенни… Нет-нет,
совсем не то, что вы думаете. Я просто наркотизирую ее. Если дать ей переды
шку от жажды, от рвоты, от напряжения, возможно, природа возьмет свое.
Молодые супруги несколько секунд растерянно смотрели на меня. Первым за
говорил муж:
Ц Не кажется ли вам, мистер Хэрриот, что она достаточно намучилась?
Ц Конечно, бесспорно… Ц Я запустил пятерню в свои нечесанные всклокоч
енные волосы. Ц Но ведь ей это лишних страданий не причинит. Она ничего н
е будет чувствовать.
Они молчали, и я продолжал:
Ц Мне бы очень хотелось попробовать… Мне пришла в голову одна мысль, и я
хотел бы проверить…
Они переглянулись, и миссис Флакстон кивнула.
Ц Ну, хорошо. Попробуйте. Но это уже последнее?
И вот Ц наружу, в холодный ночной воздух, за тем же самым флаконом нембута
ла. Только доза другая Ц совсем крохотная для такой маленькой собачки. В
постель я вернулся с тем же ощущением, как тогда с овцой, Ц будь, что будет
, но мучиться она перестала.
На следующее утро Пенни все еще спала, мирно вытянувшись на боку, а когда о
коло четырех часов она начала было просыпаться, я повторил инъекцию.
Как овца, она проспала полные двое суток, а потом, пошатываясь, встав на ла
пки, не побрела к миске с водой, как делала на протяжении стольких дней, но
тихонечко вышла из дому и погуляла в саду.
С этой минуты выздоровление шло, как пишется в историях болезни, без всяк
их осложнений. Но я предпочту изложить это по-другому: она чудесным образ
ом крепла и набиралась сил, а после до самого заката своей долгой жизни ни
чем никогда не болела.
Мы с Хелен ходили играть в теннис на травяных кортах возле поля для крике
та. Туда же ходили и Флакстоны Ц и всегда приводили с собой Пенни. Я часто
наблюдал сквозь сетку, как она играет с другими собаками Ц а позднее и с б
ыстро подраставшим Флакстоном-младшим, Ц и только диву давался.
Мне не хотелось бы создавать впечатление, будто я рекомендую общий нарко
з как панацею от всех болезней, которыми страдают животные, но я твердо зн
аю, что искусственный сон имеет спасительные свойства. Теперь, когда в на
шем распоряжении есть всевозможные снотворные и транквилизаторы, а я ст
алкиваюсь с острым гастроэнтеритом у собаки, я прибегаю к некоторым из н
их в добавление к обычному лечению. Потому что сон прерывает смертоносны
й изнуряющий замкнутый круг, снимает боль и страх ему сопутствующие.
И много лет, когда я смотрел, как Пенни носится вокруг и лает, ясноглазая, п
олная неуемной жизнерадостности, меня вновь охватывало благодарное чу
вство к овце в темном углу конюшни, где мне открылся этот способ лечения,
Ц и все из-за счастливой случайности.

28

Вот это Ц подлинный Йоркшир: светлая известняковая стенка опоясывает с
клон, а по густому вереску вьется изумрудно-зеленая тропа! Я шел, вдыхая д
ушистый ветерок, и меня охватывало знакомо пьянящее ощущение колдовско
го одиночества среди пустынных холмов, где ничто не двигалось, и бескрай
ний ковер лиловых цветов и зеленой травы простирался на мили и мили, слив
аясь с туманной голубизной небес.
А впрочем, какое же одиночество? Со мной был Сэм, и это меняло все. Хелен укр
асила мою жизнь многими источниками радости, которых я прежде не знал, и С
эм оказался среди самых замечательных из них. Сэм был бигль. Ее собственн
ый. Мы с ним познакомились, когда ему исполнилось два года, и при нашей пер
вой встрече мне и в голову не могло прийти, что он станет моим верным спутн
иком, моим автомобильным псом и будет из года в год сидеть рядом со мной во
время объездов, пока не простится с жизнью в четырнадцать лет. Он был перв
ым из череды любимых собак, чья дружба скрашивала и согревала мои рабочи
е часы.
Сэм признал меня хозяином с первого взгляда. Казалось, он изучил какое-то
«Руководство для преданных псов», потому что всегда был рядом со мной: уп
ираясь лапами в перчаточник, с любопытством смотрел на дорогу перед нами
, лежал, уткнувшись мордой мне в колено в нашей маленькой комнатке, трусил
чуть позади меня, куда бы я ни шел. Когда я пил пиво в кабачке, он свертывалс
я у меня под стулом, и, даже когда я стригся в парикмахерской, тот, кто припо
днял бы окутывающую меня простыню, увидел бы Сэма, притулившегося у моих
ног. Только в кино я не рисковал брать его с собой, и в этих случаях он забир
ался под кровать и обиженно там отлеживался.
Многие собаки любят ездить в машине, но Сэм обожал это неистово. Даже ночь
ю, когда мир вокруг спал глубоким сном, он весело выпрыгивал из корзинки, р
аз-два со вкусом потягивался и бежал за мной в холодную тьму. Я еще только
приоткрывал дверцу машины, а он уже водворялся на привычное место, и это д
вижение настолько вошло в мою жизнь, что еще долго после смерти Сэма я, при
открыв дверцу, машинально ждал, чтобы он вспрыгнул на сиденье. И помню, как
больно щемило у меня сердце, когда я вдруг вспоминал, что вспрыгивать бол
ьше некому.
Его общество удивительно обогатило короткие минуты отдыха, которые я по
зволял себе между вызовами. На фабриках и в учреждениях устраивают перер
ывы, чтобы выпить чашечку чаю, а я просто останавливал машину и окунался в
великолепие, которое всегда было рядом: прогуливался в лабиринте живых и
згородей, углублялся в рощу или Ц вот как теперь Ц просто шел туда, куда
вела тропка на вершине холма.
Я поступал так с самого начала, но благодаря Сэму эти недолгие минуты при
обрели особый смысл. Те, кто когда-нибудь гулял с собакой, знают, какую глу
бокую радость получаешь, доставляя удовольствие верному четвероногому
другу, и, глядя, как Сэм весело бежит впереди, я начинал понимать, чего мне р
аньше не хватало во время таких прогулок.
За поворотом тропинки волны густого вереска катились вниз по склону, зах
лестнув небольшой выступ, заманчиво обращенный прямо к солнцу. Перед под
обным соблазном я никогда не мог устоять. Взгляд на часы Ц нет, еще нескол
ько свободных минут у меня есть, к тому же ничего срочного: просто провери
ть результат туберкулинизации на ферме мистера Дейкра. Еще секунда Ц и
я разлегся на пружинящих стеблях, самом изумительном естественном матр
асе в мире.
Я лежал, прищурившись от солнца, вдыхал густой аромат вереска и следил, ка
к тени облаков бегут по верхним склонам, на миг погружая в сумрак ложбины
и овражки и вновь открывая свежую яркую зелень.
В такие дни я особенно благодарю судьбу, что она нежданно-негаданно сдел
ала меня деревенским ветеринаром, Ц в дни, когда можно скинуть пиджак, ко
гда склоны, голые и грозные зимой, дышат дружеским теплом, когда я раствор
яюсь в этом свежем воздухе, в молодых травах, когда вновь радуюсь тому, что
всем моим юношеским планам и надеждам вопреки стал тем, кем никогда не ду
мал стать Ц врачевателем сельской скотины.
Вот и мои партнер сейчас где-нибудь там бешено носится с вызова на вызов,
и Тристан сидит в Скелдейл-Хаусе над книгами… Последнее было потрясение
м всех основ Ц до самого последнего времени я вообще не видел, чтобы Трис
тан хотя бы раз подержал в руке учебник. Природа наградила его мозгом, дел
авшим зубрежку излишней, но в этом году ему предстояли заключительные эк
замены, и даже он вынужден был начать к ним готовиться. Конечно, он очень с
коро получит диплом Ц и мне вдруг стало грустно, что его вольный дух окаж
ется в оковах будничной ветеринарной практики. Прозаический конец тако
й ослепительной главы!
Солнце внезапно скрылось за вислоухой головой. Сэм вспрыгнул мне на груд
ь и вопросительно посмотрел на меня. Он не одобрял ленивой неги, но я знал,
что через минуту-другую, если я не пошевельнусь, он философски свернется
у меня на ребрах и поспит, пока я не решу отправиться дальше. Но на сей раз в
ответ на его безмолвную мольбу я приподнялся и сел. Он победоносно запры
гал вокруг меня, и мы направились к машине, чтобы заглянуть на ферму мисте
ра Дейкра и установить результаты туберкулинизации его стада.
Ц Подвинься-ка, Билл! Ц прикрикнул мистер Дейкр некоторое время спустя
, крутя хвост своему быку.
В те дни чуть ни каждый фермер держал быка, и все они носили кличку Билли и
ли Билл. Этого, решил я, произвели в Билла за могучую стать. Он отличался по
кладистым нравом и послушно сдвинул свою огромную тушу чуть в сторону, т
ак что между ним и деревянной перегородкой, к которой он был прикован цеп
ью, открылся узкий проход. Теперь я мог добраться до его шеи. Мне ведь надо
было только измерить складку там, где я раньше ввел ему туберкулин. Кутим
етр я раскрыл почти до предела Ц такой толстой была кожа на мощной шее.
Ц Тридцать! Ц крикнул я фермеру.
Он, посмеиваясь, записал эту цифру в журнал туберкулиновых проб.
Ц Ну, шкура, так уж шкура!
Ц О да! Ц сказал я, начиная протискиваться к выходу. Ц Так ведь он не сов
сем замухрышка.
Насколько не замухрышка, я оценил в ту же секунду, потому что бык внезапно
шагнул вбок и прижал меня к перегородке. Коровы проделывают такие штуки
постоянно, и я высвобождался, упираясь спиной в то, что за ней было, и оттал
кивая их ладонями. Но ведь то были коровы!
Охая, я изо всех сил давил в складки жира, покрывавшие крутой серебристый
бок, но с тем же успехом я мог бы попробовать сдвинуть дом.
Фермер бросил журнал и опять ухватил хвост, но на этот раз бык не шелохнул
ся. Нет, в его поведении не было ни малейшей злобы Ц просто ему захотелось
привалиться к стенке, и, думаю, он даже не заметил крохотного человечка, о
тчаянно извивавшегося под его ребрами.
Но хотел он того или нет, исход мог быть только один: я превращусь в лепешк
у. Выпучив глаза, постанывая, задыхаясь, я нажимал, нажимал… но не продвига
лся ни на дюйм. И в тот миг, когда я решил, что хуже уже быть не может, Билл при
нялся чесаться о перегородку. Так вот почему он к ней вздумал прижиматьс
я! Поскрести место, которое зудит!
Меня же это ввергло в окончательную панику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45